этом все самое интересное почему-то оказывается в стороне от
Панамериканского шоссе. Мне пришлось долго торчать на богом забытых
развязках и развилках, меняя попутки, а потом еще идти часа два в гору, и
в национальный парк La Campana я добрел только в четыре утра.
влажно, поэтому склоны покрыты густым лесом из деревьев с жесткими
листьями, как в Средиземноморье. Крошечные изящные папоротники покрывают
ветки, на лужайках у ручьев распускаются прозрачные подснежники, мелкий
дождик висит в теплом воздухе - словом, крымская весна. Вместо сонь по
ночам в кронах шуршат и щебечут пушистые древесные крысовидные хомяки
(Irenomys tarsalis). И голубей так же много, как в крымских лесах, только
здесь они все разноцветные.
фауна очень любит прятаться под бревнами. Здесь, например, можно
обнаружить одного из древнейших обитателей суши - зеленого Metaperipatus,
предки которого когда-то одними из первых вышли из моря. Встречается и
совсем уж причудливое существо, гигантский сенокосец (Gonyleptis
curvipes). Он похож на длинноногого паука треугольной формы, но членики
его ног не прямые, а изогнутые, причем каждый в свою сторону.
слоновой пальмы (Jubea chilensis). Когда-то эти могучие великаны росли по
всей субтропической зоне Чили, но их вырубили ради вкусного сока. На
склонах цвело другое очень красивое дерево (не знаю, как оно называется) -
его крона усыпана большими синими "колокольчиками". Опыляются они колибри,
которые здесь окрашены совсем не так, как в тропиках - в основном в серый
и защитно-зеленый цвета.
Она напоминает Предкавказье - лесополосы, станицы в облаке цветущих
яблонь, абрикосов и вишен, цепь заснеженных гор вдали. Но когда я поднялся
в горы, то оказалось, что Анды здесь совсем не похожи на Кавказ. Облака,
несущие осадки, идут с океана на небольшой высоте, и выше 1000 метров горы
совсем сухие, как предгорья Тянь-Шаня. Пересечь их можно по шоссе, которое
идет через перевал в аргентинский город Мендоса. Ездить автостопом по этой
дороге трудно, потому что шофера - в основном аргентинцы, а они "ловятся"
почему-то гораздо хуже чилийцев.
всего половина квадратного километра, заповедничек Nevados de Hielo
("Ледяные снега").
растет трава и корявые кактусы, изгрызенные соневидными дегу (Octodontomys
gliroides). Выше лишь отдельные подушечники прячутся в россыпях камней.
Под склоном журчит полувысохший ручеек, а за ним высятся голые заснеженные
хребты. Из-за гор выглядывает мрачная ледяная глыба Aconcagua, самого
высокого пика за пределами Азии (на разных картах от 6950 до 6997 м).
Угрюмый склон среди истерзанных ветрами Анд - единственное место, где
сумела выжить длиннохвостая шиншилла (Chinchilla laniger).
симпатичные. Они похожи на плюшевые игрушки, но на самом деле гораздо
пушистей.
Анд, но потом их мягкий голубой мех вошел в моду, и за каких-то тридцать
лет оба вида были практически истреблены. Только представьте себе: на
другом краю Земли повышются цены - и в короткий срок тысячи километров
непроходимых гор, бездонных каньонов, промерзших насквозь ледниковых морен
оказались полностью очищенными от шиншилл. И при этом многие люди верят,
что где-то может скрываться снежный человек...
за другом, норовя схватить за кисточку на хвосте, я спустился с гор и
поехал в Сантьяго. Столица Чили оказалась довольно приятным для своих
размеров городом - чистым, аккуратным, тихим, абсолютно европейским. Даже
книги в биологическом отделе университетского магазина продаются в
основном по европейской флоре и фауне. Короче говоря, типичный образец
города, где приезжему негде пописать.
в городе Вальпраисо. Долго я искал ее среди бетонных заборов, колючей
проволоки и лагерных вышек с прожекторами, вокруг которых кружились стайки
дымчатых летучих мышей (Furipteris). К моему удивлению, суровый часовой на
КПП без звука пропустил меня на территорию, узнав, что "Пако разрешил".
тебя же крейсер через десять минут! Бежим скорее!
меня и заявил:
рейса! До выхода в море с борта никуда не отлучаться! Спать будешь в
машинном отделении.
из-за плохой погоды за весь рейс я сделал только два снимка. В море мы
вышли через полчаса.
и собралась в кубрике. За ужином, состоявшим из лангустов и макарон
по-флотски, мы занялись культурным обменом. Я постарался ознакомить
моряков с культурным достоянием российского флота, а именно - с нашими
лучшими анекдотами: про координаты, про дырку в переборке, про окошко
подлодки, про курс на Севморпуть и т. д. Чилийский флот, как выяснилось,
тоже хранит прекрасные культурные традиции. Вот один из рассказанных мне
анекдотов:
по курсу появляется огонек. Капитан хватает микрофон рации:
влево!
вправо! - отвечают ему.
кричит капитан. - Немедленно измените курс!
буду!
Зрелище, конечно, впечатляющее. Пушки стреляют с быстротой хорошего
автомата, а снаряды к ним подвозит специальный конвейер. Отстрелявшись и
выпустив напоследок несколько ракет, мы взяли курс на запад. Поскольку
спать в машинном отделении - удовольствие еще то, я встретил рассвет на
баке. После едва ползущей баржи, на которой мы тащились на Галапагосы,
крейсер казался почти самолетом. Под хмурым небом серая туша стремительно
рассекала студеное море.
Потом мы вышли из холодного течения, потеплело, вода из сероватой стала
зеленой, а из птиц остались только вечные странники открытого океана -
альбатросы, буревестники, тайфунники - да и те встречались очень редко.
Несколько раз я видел китов - шустрых стройных полосатиков Брайда
(Balaenoptera edeni) и редчайших карликовых кашалотов (Kogia breviceps) -
смешных толстеньких крепышей.
когда солнце исчезало за горизонтом, море вдруг озарилось ярко-зеленым
светом. К счастью, рядом никого не было, и я успел щелкнуть фотоаппаратом.
На слайде зеленая полоса, поднимающаяся от солнца к небу, выглядит не так
эффектно, но зато, насколько я знаю, это второй снимок "зеленого луча" в
истории.
Хуан-Фернандес состоит из двух островов, которые раньше назывались
Mas-a-Tierra ("Ближе-к-берегу") и Mas-a-Fuera ("Дальше-в-море"). Недавно
правительство, чтобы привлечь туристов, переименовало их соответственно в
"Robinson-Crusoe" и "Аlexandr-Selkirk". Моряк Александр Селькирк, прототип
литературного Робинзона, был высажен капитаном на Мас-а-Тьерру и прожил
там в одиночестве четыре с половиной года. В конце прошлого века на
острове появилось постоянное население, занимавшееся заготовкой сандаловой
древесины. К 1920 году сандал (Santalum fernandezianum), дерево-паразит,
был полностью уничтожен. Народ занялся охотой на морских котиков, и за
пять лет от их трехмиллионной популяции осталось всего несколько десятков
зверей. Тогда жители островов переключились на лов омаров Jasius
lalanderi. Сейчас омары тоже кончаются, и люди перешли на треску Polyprion
prognatus. На сколько лет хватит трески, трудно сказать. Все это время
архипелаг считается национальным парком.
течения Ментора здесь не бывает ни холодного, ни сухого сезона. Раньше его
покрывали густые субтропические леса, но потом козы частично уничтожили
их, и лес теперь растет только на склонах потухшего вулкана El Unge.
Вершина этой 980-метровой горы, где Селькирк когда-то разводил сигнальные
костры, покрыта папоротниковой степью.
дождь, но я все же успел сбегать на вулкан, побродить по лесу и заглянуть
на последнее лежбище маленьких серых котиков (Arctocephalus philippi).
Других млекопитающих здесь нет, как нет ни земноводных, ни пресмыкающихся
(до берега больше 600 км).
Роллинс Джеймс
Сертаков Виталий
Марко Джон
Шилова Юлия
Белов Вольф
Майер Стефани