большое горе, раз имеете такую душу, такое сострадательное сердце.
Просто удивительно счастливый человек. Я ведь помощник. Несчастливые люди не
могут быть помощниками. Это особая должность. Знаете, я порой думаю, что
когда-нибудь у каждого человека будет помощник. Даже у самих помощников -
тоже помощники. Представляете?
ли пятна от губной помады. - Таких людей, по-моему, нет на свете. Еще нет.
Может, когда-нибудь будут. Вы уникальная личность. Если бы я могла быть
такой! А я жестокая и самовлюбленная! Даже и не попыталась задуматься, какая
жизнь у академика Карналя, над чем бьется его душа, сразу настроилась к нему
враждебно, не могла простить пренебрежения даже после нашей поездки из
Приднепровска - все равно он не стал мне симпатичнее! И в ваш вагон идти не
хотела. Если бы он сам не стал меня разыскивать, ни за что бы не пошла... Но
какой ужас! Ходит среди нас человек, живет со своей бедой, и помочь
невозможно. Ничто не спасет. Каждому суждено превозмогать собственную боль.
И даже такой гордый, могучий ум беспомощен перед темной силой. А в ту ночь в
вагоне... Из глубины какого горя почерпнул он доброты для нас с вами,
Алексей Кириллович, вообразите! И теперь ему кто-то угрожает, подползает...
Да плюньте! Если потребуется, я ваша союзница во всем. Помощи от меня
никакой, но считайте, что я ваша единоличная армия!
мгновение постоял. Последние зрители бежали к театру. Их подстерегали
искатели "липшего билетика", преследовали до самой двери, улица гремела
машинами, тихо сияли ртутные фонари, воздух был мягкий, шелковисто-приятный.
"Как прекрасен этот мир, посмотри. Как прекра-а-а-сен этот мир..." Алексей
Кириллович усмехнулся и зашел в телефонную будку. Бросил монетку, набрал
номер, какое-то время слушал протяжные гудки. Телефон академика Карналя не
отвечал. Можно было идти в свою малометражную квартирку, к своим веселым
мальчуганам - Витьке и Володьке.
выдастся солнечный день, потекут ручьи, заголубеет небо, пронзительно
запахнут почки деревьев, в воздухе словно разольется образ весны, и уже не
знаешь, зима ли еще или наступает весна; а то ранняя осень ударит
заморозками, дохнет угрожающе и хмуро, и снова удивишься, но теперь уже,
испуганно ежась, готовый выставить руки перед собой, чтобы не пустить
преждевременных холодов. Такая же мешанина царит и в годах - тяжелые,
невыносимо длинные, несчастливые врываются в ряд благополучных, как злой,
холодный ветер, упроченный ход событий резко нарушается, человек, теряясь,
утрачивает на время истинную меру вещей, высший порядок уже не господствует
в его мире, он теряется среди беспредельности времени, от событий остаются
лишь их образы, иногда отчетливые, точные, неуничтожаемые, а иногда весьма
приблизительные, размытые, призрачные.
определить день, от которого идут начала твоего счастья или несчастья.
каким образом математический язык нервных сигналов переводится на язык
субъективных переживаний и по каким законам находит свое отражение в
таинственном потоке памяти? Карналь мог считать себя математиком, но знал
лишь то, что напряженная работа мысли непостижима и невидима, и ты так же
будто невидим для других, пока нельзя увидеть результатов работы твоей
мысли. Тогда тебя заметят, признают, отдадут должное, и никто не
поинтересуется, когда и где ты начинался, как мог возникнуть, почему стал
математиком. Ты уже данность и собственность общества, ты принадлежишь
человечеству по какому-то там естественному праву, так же как принадлежит
ему и математика, о которой тоже никто никогда не задумывается: откуда она
взялась, как могли возникнуть числа, формулы, теоремы? Ведь все это никогда
не существовало в природе. Даже человеческая речь находит какие-то свои
соответствия в жизни, в окружении, она заимствовала у природы звук, словами
человек называет вещи, окружающие его. Из сорока двух тысяч глагольных
значений в нашем языке тридцать шесть тысяч означают действия человека,
остальные - действия животных. Следовательно, были первичные образцы, было
приспособление языка к реально существующим вещам и процессам. А что такое
число? Откуда оно и почему? Так же точно можно было бы спросить: а что такое
математик?
скромных учителей, свое общественное значение охотно определил бы словами
"муж прекрасной Айгюль", но настал день, когда его заметили, когда он
неожиданно приобрел ценность, когда его признали.
имел ту же самую голову, то же точное и, можно сказать, ожесточенное
мышление, но еще вчера он был скромным преподавателем техникума, а сегодня
приглашен сразу в университет. Потому что доктор наук. Потому что величина,
светило, надежда.
непривычный интерьер аудитории, любопытные взгляды сотен студентов: а ну,
что отколет этот новоиспеченный доктор, который перескочил в высшие сферы
науки без промежуточных стадий, без чистилища? Боялись не студенты (это было
во время экзаменационной сессии), боялся он. Так и запомнился тот день как
день страха. Но обрисовать себе тот великий день, как мог бы обрисовать
вечер дебюта Айгюль на оперной сцене, Карналь никогда впоследствии не
пытался, да и не сумел бы. Еще и потому, что в двадцатилетней их жизни была
такая невероятная сконденсированность событий. Отвечал всегда одно и то же:
как дни во временах года, первые звуки розового вальса, в которых звездами
сияли огромные глаза Айгюль; счастливый смех Рэма Ивановича, поздравлявшего
Карналя с докторской степенью; ночной разговор по телефону с секретарем ЦК
Пронченко; сверхвременное и сверхпространственное "бип-бип" советского
спутника; серые глаза Гагарина; глуховатый Андрий Карналь, батько, в
машинном зале вычислительного центра, где компьютеры шумели, как весенний
дождь в зеленой листве.
наук, родилась дочка. Новогодняя ночь сделала их с Айгюль еще счастливее,
хотя, казалось, у людей уже не может быть большего счастья, чем было у них.
рисковать народным добром, а для балерины ребенок - это большой риск. Кто
слышал когда-нибудь о детях великих балерин? Кто их знает, и были ли они на
самом деле? Знают только балерин, их талант, их неповторимость. Заколебался
даже сам Карналь, наслушавшись злых нашептываний, но Айгюль была
непоколебима:
продолжения рода. Женщина должна доказать свою любовь мужчине. Чем лучше она
может ее доказать, как не ребенком?
свою любовь. Твоя телеграмма тогда в Одессе, эти три слова...
выше самой жизни! Когда в пустыне встречаются двое людей - это самый большой
праздник.
необходимости, просто это было состязание великодушия и пылкость молодости.
спор, кто должен дать имя ребенку. Снова каждый из них уступал эту высокую
честь другому, и невозможно было прийти к согласию. Карналь думал, что
Айгюль пожелает выбрать для дочери имя из близкого ей мира музыки: Одетта,
Жизель, Виолетта, Аврора, но Айгюль и слушать не хотела об этих именах,
считая их порождением художнического воображения, они сами по себе имеют
право на существование, но не должны пересекаться с живой жизнью.
Айгюль. - Разве у тебя нет дорогих имен, которые ты хотел бы сберечь
навсегда в самом родном?
на свете.
имя? Это звук - более ничего. Но за именем стоит человек, и только он
придает имени неповторимость. У тебя была тяжелая жизнь, и она
представляется мне долгой, будто целые тысячи лет. Ты нашел меня с мамой
Раушат в пустыне, чтобы рассказать о моем отце Гайли. А сколько еще было
около тебя незабываемых людей? Наверное, среди них и девушки, была любовь. Я
полюбила тебя четырнадцатилетней, а ты прожил перед тем целые тысячи лет,
почему же было не влюбиться за это время хоть раз? Вспомни, я очень прошу
тебя, я хотела бы этого, тогда наша дочка будет счастливой!
чему не хотел возвращаться памятью, пугаясь нестерпимой боли, какую это
неминуемо вызвало бы.
согревало, в нем сосредоточивалось все - оно было солнцем, воздухом,
властью, образом того, что должно было сохраняться в памяти. Карналь знал,
что пройдет с этим именем через всю свою жизнь, а еще надеялся отгородиться
им от невосполнимых утрат прошлого.
Афанасьев Роман
Махров Алексей
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Афанасьев Роман