слово речи посла. Блеск золотых одежд был ослепителен; казалось, солнце
радовалось в них. Депутация прибыла к послу на подворье. Прием и речи бояр
выражали глубокое уважение, но смиренная простота их и церемониальный этикет
раздували только тщеславие рыцаря и ослепляли его. Простачков этих он
готовился провесть. Всех лукавее казался ему и почитал себя Варфоломей.
Между тем мужички, как называл их заочно посол, умели тотчас проникнуть его
насквозь и запастися верною описью его умственных и нравственных достоинств.
неприлично. Он часто поправлял свои усики, играл золотою бахромою своей
епанчи, гладил с чадолюбием бархат одежды и бренчал острогами, точь-в-точь
как мальчик перед бывшими своими товарищами, школьниками, надевший в первый
раз офицерский мундир.
бароны, не поверили, что я посол великого императора. У него, сказывали вы,
слуг мало; он не бросает корабельниками, не дарит нас бархатами. Теперь
видите? (Он указал на множество дворян-слуг, стоявших за ним в почтительном
отдалении и богато одетых.)
вмени нам в вину прежнего нашего неверия: люди простые, глупые, живем в
глуши, не знаем заморских обычаев.
ими вашу Великую улицу. Венецианским бархатом окутаю все чины ваши.
обладателя полувселенной, и вот (он указал на серебряный ковчежец, стоявший
на столе) я привез грамоту светлейшему вашему князю. Вы плохо честили меня,
но ваш государь далеко видит очами разума: он тотчас понял рыцаря Поппеля.
За то мой повелитель предлагает великому князю, своему дражайшему другу,
пожаловать его в короли.
Курицын с твердостью и выпрямись, - хочет дружбы цесаря, а не милостей:
равный равного не жалует. Говорю к слову; а коли твоей милости доверено что
от твоего императора, то высокие слова его не нам слышать, а нашему
господарю, великому князю всея Руси, не нам и отвечать.
острогов. Слова дьяка замкнули ему на время уста и заставили его задуматься.
И было над чем: он уверил Фридерика, что Иоанн, хотя и государь сильный,
богатый, почтет, однако ж, за милость, если император немецкий пожалует его
в короли. Но дело было сделано: он вез предложение о том великому князю и
все еще надеялся обольстить честолюбивое сердце его званием короля. Когда
прошло смущение Поппеля, он изъявил желание своего государя получить в дар
от Ивана Васильевича живых лосей и вместе одного из вогулят [Вогуличи,
жители Угорской земли, незадолго до того покоренной Иоанну, ныне обитатели
Березовского уезда Тобольской губернии. (Прим. автора)], которые едят сырое
мясо, и прибавлял, что император злобил на него, почему он в первую поездку
свою не привез таких зверей и людей. Потом, приподняв чванливо голову,
спросил дворецкого, давно ли находится в Московии лекарь Антон.
лица!
чести и часто жалует его видеть свои царские очи, а от них и смерд
просвещается.
Ниремберге. Он сначала лечил там лошадей, потом вздумал спознаться с
нечистым и пустился в чернокнижие.
бы хотел сказать: вот видите, я вам говорил.
десятка с два. Его хотели повесить, да он как-то успел скрыться и убежать в
вашу землю.
на лице малейшего знака удивления или страха: только губы его означали
глубокое презрение. Не стоило тратить слов против рыцаря; муж не вступает в
спор с мальчиком. Варфоломей ковыльнул ножкой и, сделав из своей фигуры
вопросительный знак, примолвил:
тотчас увидел, лишь взглянул на него, и сказывал об этом встречному и
поперечному. Поганый жидок! Да, да, несомненно! И говорит в нос на
израильский лад, и такой же трус, как обыкновенно бывают из еврейской
породы. Иногда чванлив, только что не плюет на небо, в другой - стоит на
него лишь прикрикнуть хорошенько, тотчас задрожит, как лист тополевый.
переводчик.
Москва затрубила про него. Без хвастовства сказать, высокомощнейший посол,
мне стоит только намекнуть, уж во всех концах города кричат: быть посему;
дворской переводчик это сказал. О, Русь меня знает, и я знаю Русь!
усердия (тут он ковыльнул хромою ногой) и любви к высокой истине (опять
запятая). Как благодарили бы здесь вас, благороднейший из благороднейших
рыцарей, если б вы успели склонить нашего государя, чтобы вышвырнуть жидка
за рубеж Московии!
лекаря. Есть у меня один на примете, не этому обманщику чета. Именно:
майстер Леон, придворный врач императора - такой весельчак, балагур и чудно
знает свое дело. Вообрази, раз император хотел испытать, до чего
простирается его искусство; велел потравить его собаками. Собаки истерзали
его, но сами издохли, а он? Думаешь, умер, по крайней мере слег? Нет,
заменил все раненые места живьем и на другой день смеясь явился ко двору
будто ни в чем не бывал.
врачебного искусства.
сомнения, покачал головой.
и, думаю, во всем мире есть один только барон Эренштейн; он находится при
моем императоре Фридерике III, владеет великими землями и богаче многих
удельных князей русских. Детей он не имеет, и я, рыцарь Поппель, как вы меня
видите, удостоен им и императором в наследники знаменитого имени и состояния
барона Эренштейна.
переводчик.
горячась и кобенясь; потом обратился к депутации и примолвил, почтительно
наклонясь: - На первый раз позвольте откланяться вам, именитые мужи, и
просить вас передать высокомощнейшему, светлейшему государю всей Руси мою
благодарность за высокую честь, которую он оказал мне, прислав вас ко мне с
поздравлением. Чувствую во глубине души эту честь и постараюсь достойно
заслужить ее.
приставов для почета и не менее для присмотра за его действиями. Поппель
махнул переводчику, чтобы он остался.
скажи ему, что я, посол римского императора, приказал ему, подданному
императора, тотчас явиться ко мне.
здешний барон, старичок, полечиться у него: как пить дал отправил на тот
свет! Да и мальчик баронский, слуга, которого он любил, как сына, лишь
приложился к губам мертвого, чтобы с ним проститься последним христианским
целованием, тут же испустил дух. Так сильно было зелье, которое Антон дал
покойнику!
желание.
лекарю Антону. Тон, вид, осанка, походка, несмотря на хромоту, все в нем
означало какую-то важность, невиданную, неслыханную в нем доселе. Это
исступление не укрылось от Эренштейна. Он померил его с ног до головы,
осмотрел крутом и засмеялся.
ужасное величие:
III, благороднейший рыцарь Поппель, по прозванию барон Эренштейн (здесь он
иронически посмотрел на Антона), приказал тебе, лекарю Антону, немедленно
явиться к нему.
от всей души. - Ты, видно, ослушался, господин великий посол великого посла?
рыцарю и барону, что он невежа; что если желает меня видеть, пусть явится ко
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Прозоров Александр
Березин Федор
Шилова Юлия
Шилова Юлия