системы отрядов. Это усложнение, собственно говоря, было самым важным
изобретением нашего коллектива за все триннадцать лет нашей истории.
Только оно позволило нашим отрядам слиться в настоящий, крепкий и единый
коллектив, в котором была рабочая и организационная дифференциация,
демократия общего собрания, приказ и подчинение товарищу товарищу, но в
котором не образовалось аристократии - командной касты.
никогда не видели нашего живого командира в работе. Но это еще не так
важно. Гораздо важнее то, что они никогда даже не слышали о сводном
отряде, то есть не имели никакого понятия о самом главном и решающем
коррективе в системе.
работа была тогда сельскохозяйственная. У нас было до семидесяти
десятин, и летом Шере требовал на работу всех. В то же время каждый
колонист был приписан к той или иной мастерской, и ни один не хотел
порывать с нею: на сельское хозяйство все смотрели как на средство
существования и улучшения нашей жизни, а мастерская - это квалификация.
Зимой, когда сельскохозяйственные работы сводились до миниума, все
мастерские были наполнены, но уже с января Шере начинал требовать
колонистов на парники и навоз и потом с каждым днем увеличивал и
увеличивал требования.
характера работы, а следовательно, приводила к разнообразному сечению
коллектива по рабочим заданиям. Единоначалие нашего командира в работе и
его концентрированная ответственность с самого начала показались нам очень
важным институтом, да и Шере настаивал, чтобы один из колонистов отвечал
за дисциплину, за инструмент, за выработку и за качество. Сейчас против
этог требования не станет возражать ни один здравомыслящий человек, да и
тогда возражали, кажется, только педагоги.
сводному отряду.
неделю, получающий короткое определенное задание: выполнить картофель на
таком-то поле, вспахать такой-то участок, очистить семенной материал,
вывезти навоз, произвести посев и так далее.
сводные отряды нужно было послать двух человек, в другие - пять, восемь,
двадцать. Работа сводных отрядов отличалась также и по времени. Зимой,
пока в нашей школе занимались, ребята работали до обеда или после обеда -
в две смены. После закрытия школы вводился шестичасовой рабочий день для
всех в одно время, но необходимость полностью использовать живой и мертвый
инвентарь приводила к тому, что некоторые ребята работали с шести утра до
полудня, а другие - с полудня до шести вечера. Иногда же работа
наваливалась на нас в таком количестве, что приходилось увеличивать
рабочий день.
разнообразие сводных отрядов. У нас появилась сетка сводных, немного
напоминающая расписанеи поездов.
утра до четырех дня, с перерывом на обед, и при этом обязательно на
огороде, третий "С" - в саду, третий "Р" - на ремонте, третий "П" - в
парниках: первый сводный работает от шести утра до двенадцати дня, а
второй сводный - от двенадцати до шести. Номенклатура сводных скоро дошла
до тринадцати.
заканчивалась его работа и ребята возвращались вв колонию, сводного отряда
больше не существовало.
командира, определенное место в системе мастерских, место в спальне и
место в столовой. Постоянный отряд - это первичный отряд колонистов, и
командир его - обязательно член совета командиров. Но с весны, чем ближе к
лету, тем чаще и чаще колонист то и дело попадал на рабочую неделю в
сводный отряд того или другого назначения. Бывало, что в сводном отряде
всего два колониста; все равно один из них назначался командиром сводного
отряда - комсводотряда. Комсводотряда распоряжался на работе и отвечал за
нее. Но как только оканчивался рабочий день, сводный отряд рассыпался.
колонист на вторую неделю обычно получал участие в новом сводном, на новой
работе, под командой нового комсводотряда. Командир сводного назначался
советом командиров тоже на неделю, а после этого переходил в новый сводный
обыкновенно уже не командиром, а рядовым членом.
всех колонистов, кроме самых неудачных. Это было справедливо потому что
командование сводным отрядом связано было с большой ответственностью и
заботами. Благодаря такой системе большинство колонистов участвовали не
только в рабочей функции, но и в функции организаторской. Это было очень
важно и было как раз то, что нужно коммунистическому воспитанию. Благодаря
именно этому наша колония отличалась к 1926 году бьющей в глаза
способностью настроиться и перестроиться для любой задачи, и для
выполнения отдельных деталей этой задачи всегда находились с избытком,
кадры способных и иницативных организаторов, распорядителей, людей, на
которых можно было положиться.
умеренным. Постоянные командиры почти некогда не назначали себя
командирами сводных, полагая, что они и так имеют нагрузку. Командир
постоянного отряда отправлялся на работу простым рядовым участником
сводного отряда и во время работы подчинился временному комсводотряда,
часто члену своего же постоянного отряда. Это создавало очень сложную цепь
зависимостей в колонии, и в этой уепи уже не мог выделиться и стать над
коллективом отдельный колонист.
полной интереса, чередования рабочих и организационнных функций,
упражнений в командовании и в подчинении, движений коллективных и личных.
третьего года почти неожиданно для нас оказалось, что сделано очень много,
и вторая колония в нашей жизни стала играть заметную роль. Во второй
колонии находилась главная арена деятельности Шере - там
были коровник, конюшня и свинарник. С начала летнего сезона жизнь второй
колонии уже не прозябала, как раньше, а по-настоящему кипела.
все-таки сводные отряды первой колонии. В течение всего дня можно было
видеть, как по извилистым тропинкам и межам между первой и второй
колониями происходило почти не прекращающшееся движение сводных отрядов:
одни отряды спешили во вторую колонию на работу, другие торопились к обеду
или ужину в первую.
расстояние. Ребячья находчивость и смелость не сильно смущались наличием
частновладельческих интересов и частновладельческих рубежей. В первое
время хуторяне еще пытались кое-что противопоставить этой находчивости, но
потом убедились, что это дело безнадежное: неуклонно и весело колонисты
производили ревизию разнообразным межхуторским путям сообщения и
настойчиво выправляли их, стремясь к реальному идеалу - прямой линии. Там,
где прямая линия проходила через хозяйский двор, приходилось совершать
работу не только геометрического преодоления, нужно было еще
нейтрализовать такие вещи, как собаки, плетни, заборы и ворота.
хлеба в глубине души хуторские собаки сильно симпатизировали колонистам.
Скучная провинциальная собачья жизнь, лишенная ярких впечатлений и
здорового смеха, была неожиданно разукрашена новыми и интересными
переживаниями: большое общество, интересные разговоры, возможность
организовать французкую борьбу в ближайшей куче соломы и, наконец, высшее
наслаждение - прыгать рядом с быстро идущим отрядом, выхватывать веточку
из рук пацана и иногда получить от него какую-нибудь яркую ленточку на
шее. Даже цепные представители хуторской жандармерии оказались ренегатами,
тем более что для агрессивных действий не было самого главного: с ранней
весны колонисты не носили штанов - трусики были гигиеничнее, красивее и
дешевле.
и Кабыздоха, продолжалось и дальше и привело к тому, что и остальные
препятствия к выпрямлению линии колония - Коломак оказались
недействительными. Сначала на нашу сторону перешли Андрии, Мыкыты,
Нечипоры и Мыколы в возрате от десяти до шестнадцати лет. Их привлекала
все та же романтика колонистской жизни и работы. Они давно слышали наши
трубные призывы, давно раскусили непередаваемую сладость большого и
веселого коллектива, а теперь открывали рты и восхищались всеми этими
признаками высшей человеческой деятельности: "сводный отряд",
"командир", и еще шикарнее - "рапорт". Более старших интересовали новые
способы сельскохозяйственной работы; херсонский пар привлекал их не только
к сердцам колонистов, но и к нашему полю, и к нашей сеялке. Сделалось
обыкновенным, что за каждым нашим сводным обязательно увязывался приятель
с хутора, который приносил с собою тайком взятую в клуне сапку или лопату.
Эти ребята и по вечерам наполняли колон6ию и незаметно для нас сделались
ее непременной принадлежностью. По их глазам было видно, что сделаться
Громыко Ольга
Пехов Алексей
Березин Федор
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий
Ибсен Генрик