Сен-Жермен.
уставленной ящиками с цветами, открывался широкий вид на город, на Сену,
на площадь Согласия и храм св.Мадлены, по одну сторону, и чудо всемирной
выставки 1889 года - Эйфелеву башню - по другую. Как только лифт доставил
меня на пятый или шестой этаж, я очутился в прохладе, среди приглушенного
гомона голосов благовоспитанного общества, где взгляды никогда не выражают
любопытства, как равный среди равных. За столиками, на которых излучали
мягкий свет маленькие лампочки, в плетеных креслах сидели нарядные женщины
в модных тогда огромных шляпах вызывающей формы и усатые мужчины в
корректных вечерних костюмах вроде моего, некоторые даже во фраках. У меня
такового не имелось, но я все же выглядел достаточно элегантно и мог смело
усесться за столик, с которого обер-кельнер, распоряжавшийся в этом углу
террасы, велел немедленно убрать второй прибор. После хорошего обеда мне
предстоял еще приятнейший вечер, так как в кармане у меня имелся билет в
Комическую оперу, где в тот день давали моего любимого "Фауста" -
мелодическое и прекрасное творение покойного Гуно. Я уже однажды слышал
его и теперь радовался возможности освежить чарующие впечатления.
нечто, возымевшее весьма большие последствия для всей моей жизни.
надо мной кельнеру и спросить карту вин, как мои глаза, небрежно и с
нарочитым утомлением скользнувшие по террасе, встретились с другой парой -
веселых и задорных глаз юного маркиза де Веноста. Одетый так же, как и я,
он сидел в некотором отдалении и обедал. Естественно, я узнал его раньше,
чем он меня. Насколько же мне было легче поверить своим глазам, чем ему не
принять все это за обман зрения! Он недоуменно наморщил лоб, но тут же его
лицо просияло радостным изумлением; хотя я и не решался с ним
поздороваться (мне казалось, что это будет нетактично), но непроизвольная
улыбка, которой я ответил на пристальный взгляд маркиза, заставила его
уверовать в мою идентичность - идентичность джентльмена с кельнером. Он
слегка отклонил голову вбок и чуть заметно развел на столе руками в знак
удивления и удовольствия, затем отложил свою салфетку и, лавируя между
столиков, направился прямо ко мне.
усомнился, и простите также, что я по привычке называю вас Арманом, на
беду я либо не знаю вашей фамилии, либо она выскочила у меня из памяти.
Для нас вы ведь всегда были просто Арман...
доводилось.
Это только nom de guerre или d'affaires [псевдоним (франц.)]. Собственно
говоря, меня зовут Феликс, Феликс Круль. Очень рад видеть вас.
очень рад, смею вас уверить! Comment allez-vous? [Как вы поживаете?
(франц.)] По-видимому, отлично, хотя видимость... У меня тоже довольный
вид, однако мне очень плохо. Да, да! Из рук вон плохо! Но оставим это. А
вы, надо думать, покончили с вашей столь всем нам приятной деятельностью в
"Сент-Джемсе"?
параллельно. Я и тут и там.
мешаю. Я ухожу... Или нет, давайте лучше побудем вместе. Я не могу вас
попросить за свой столик, он слишком мал. Но у вас тут есть место. Правда,
я уж съел свой десерт, но если вы ничего не имеете против, я выпью с вами
кофе. Или вы хотите побыть в одиночестве?
к кельнеру: - Дайте еще один стул для этого господина.
ограничился тем, что назвал его превосходной идеей. Он уселся напротив
меня и, пока я заказывал обед, - ему же подали кофе и коньяк, - все время,
чуть склонившись над столом, на меня посматривал. Его, видимо, занимало
мое двойное существование, и он старался вникнуть в него поглубже.
вас и не портит вам аппетита? Мне бы очень не хотелось быть вам в тягость.
Я боюсь оказаться навязчивым, - навязчивость признак дурного воспитания.
Люди благовоспитанные молча проходят мимо того, что их удивляет, и самые
необычные жизненные положения принимают без расспросов. Это отличительный
признак светского человека, каковым я и являюсь. Ну и ладно, светский так
светский. Но в некоторых случаях, вот сейчас, например, я прихожу к
убеждению, что я светский человек без знания света, без всякого житейского
опыта, который единственно и дает нам право по-светски проходить мимо
всевозможных явлений. Тем не менее разыгрывать из себя джентльмена-дурака
- слабое удовольствие!.. Вы сами понимаете, что наша встреча здесь столько
же радует, сколько и озадачивает меня, разжигая мою любознательность.
Признайтесь также, что ваши обороты вроде "идет параллельно" и "...тут и
там" не могут не заинтриговать непосвященного. Ешьте, ради бога, ешьте и
не отвечайте мне ни слова! Предоставьте уж мне болтать и ломать себе
голову над образом жизни моего сверстника, который, видимо, куда более
светский человек, чем я. Voyons! [Посмотрим! (франц.)] Вы - конечно, я в
этом убедился уже давно, а не сейчас и не здесь - происходите из хорошей
семьи; в нашем дворянском кругу, не обессудьте меня за эту неделикатность,
говорят просто "из семьи"; из "_хорошей_ семьи" - это значит из
буржуазной. Странный мир! Итак, вы из хорошей семьи и выбрали себе путь,
который, несомненно, должен привести вас к цели, соответствующей вашему
происхождению, но, чтобы достигнуть ее, вам необходимо начинать снизу и до
поры до времени занимать должность, которая ненаблюдательному человеку
может внушить ложную мысль, что он имеет дело с представителем низших
классов, а не с переодетым джентльменом. Верно ведь? A propos, какие
молодцы англичане, что придумали и распространили слово "джентльмен". С их
легкой руки появилось обозначение для человека, который, не будучи
дворянином, достоин быть им, более достоин, чем многие из тех, кого на
конвертах величают "высокородие", тогда как джентльмен именуется лишь
"высокоблагородием"; "лишь" - а между прочим ведь еще и "благо"... За ваше
благо-получие! Я сейчас велю принести вина. То есть, я хочу сказать, когда
вы покончите со своей полбутылкой, мы вместе разопьем еще одну - цельную,
конечно... С "высокородием" и "высокоблагородием" - это как с "из семьи" и
"из _хорошей_ семьи" - полная аналогия... Бог ты мой, что я несу!.. Но это
только для того, чтобы вы спокойно ели и мною не занимались. Не
заказывайте утку, она плохо зажарена. Лучше велите подать баранью ножку.
Метрдотель меня не обманул, уверяя, что она достаточно долго вымачивалась
в молоке. Enfin! [Наконец! (франц.)] Что я говорил относительно вас? Да,
если ваша служба заставляет вас разыгрывать человека из низших классов, то
это, наверно, кажется вам только забавным - ведь внутренне вы привержены к
своему сословию, но вот у вас появляется возможность и внешне возвратиться
к нему, как, например, сегодня. Очень, очень мило! Меня, однако, поражает
- до чего же плохо разбирается в жизни светский человек! Простите меня, но
технически ваше "тут и там" - вещь отнюдь не простая! Предположим, вы из
зажиточной семьи, - заметьте себе, я не спрашиваю, а говорю "предположим",
потому что это довольно очевидно. Поэтому у вас есть возможность, кроме
служебной формы, иметь еще и гардероб джентльмена. Но всего интереснее,
что вы в том и другом обличье выглядите одинаково убедительно.
платье.
жизни (лат.)]
конечно, очень скромные - и что у меня маленькая квартирка, где и
совершается мое превращение, благодаря которому я сегодня имею
удовольствие здесь с ним беседовать.
аффектации постарался придать им благовоспитанную строгость, орудуя ножом
и вилкой с прижатыми к туловищу локтями. Что его очень занимает, как я
веду себя, стало мне очевидно еще и по замечанию, которое он отпустил
касательно различной манеры есть. В Америке, как ему говорили, европейца
узнают по тому, что он подносит вилку ко рту левой рукою. Американец
сначала нарежет все у себя на тарелке, отложит в сторону нож и начинает
есть правой.
только по рассказам, так как сам не бывал за океаном, да и не имеет
никакой, ни малейшей охоты путешествовать. - А вы успели уже повидать
свет?
прирейнских курортов я видел только Франкфурт-на-Майне. И вот теперь
Париж. Но Париж - это уже немало.
бы ни за что на свете из него не уехал. Да вот беда, приходится, хочешь не
хочешь, пускаться в путешествие. Когда тебя опекает семья, милый Круль, -
я не знаю, насколько вы еще ходите на помочах, и, кроме того, вы только из
хорошей семьи, а я, увы и ах, я - из семьи...
давно предвкушаемую бутылку лафита для нас двоих.
присоединитесь ко мне, если же я зайду слишком далеко, то мы велим подать
вторую.
"Сент-Джемсе" вы ведете себя умереннее.
Дары Бакхуса? Так его, кажется, зовут? Бакхус, на мой взгляд, звучит
лучше, чем Бахус, как говорят удобства ради. Я сказал "удобства ради",