Чтение 44–й страницы книги ~Земля-пустыня~

Хозяин открыл дверь, выглянул в коридор и окликнул служанку:

– Эй, Отанэ, пойди сюда!

Из комнат второго этажа доносились громкие голоса постояльцев. Хозяин хлопнул в ладоши и еще раз позвал служанку.

Где-то вдалеке откликнулся женский голос, и почти сразу же в конце коридора показалась круглолицая краснощекая девушка.

– Вы меня звали, хозяин?

– Зайди сюда. – Он пригласил ее в комнату.

– Кто-нибудь заходил в эту комнату в мое отсутствие? – спросил он, бросив на служанку пронзительный взгляд.

– Нет, – ответила служанка, встревоженно глядя на строгое лицо хозяина.

– Может быть, Офуса? – Хозяин назвал имя второй служанки.

– Не знаю, но, пока вы были в конторе, я и Офуса обслуживали гостей. Думаю, у нее не было ни одной свободной минутки, чтобы сюда заглянуть.

Хозяин задумался, потом спросил:

– Где сейчас Эйкити?

– Кажется, дежурит у входа.

– Так-так.

– Хозяин, у вас что-нибудь пропало?

– Нет, дело не в этом…

Служанка удивленно посмотрела на хозяина.

– Ну хорошо. Раз, говоришь, никто не заходил, значит, так оно и есть. Тебе ведь известно, что сюда я никому не разрешаю заходить?

– Я и не захожу.

– Знаю, знаю! Ладно, возвращайся наверх.

Выпроводив служанку, хозяин закрыл дверь и сел за стол. Он выдвинул один за другим все ящики и внимательно просмотрел их содержимое. Никаких признаков того, что кто-то в них копался, он не обнаружил.

Он вытащил из нагрудного кармана сигарету, чиркнул спичкой и затянулся. Курил он долго, пока не выкурил сигарету до конца.

Со второго этажа послышались громкие мужские голоса и смех. Потом кто-то стал спускаться вниз по лестнице.

Хозяин некоторое время прислушивался к этим звукам, потом, раздавив окурок в пепельнице, поднялся из-за стола, подошел к стенному шкафу и открыл дверцу. В шкафу высилась горка ватных одеял и матрасов, сложенных в идеальном порядке. Так аккуратно их мог уложить лишь солдат, не один год проведший в казарме.

Хозяин сунул руку между одеялами и вытащил узкую коробку для хранения носовых платков. Под тяжестью одеял крышка коробки продавилась.

Он поставил коробку на стол и снял крышку, в коробке лежала стопка почтовой бумаги – верхние четыре или пять листков были исписаны.

Хозяин начал читать написанное, попутно кое-что вычеркивая и исправляя. Потом стал быстро писать. Время от времени он останавливался, закуривал, а затем писал дальше. На его лице застыло суровое выражение, которое еще больше подчеркивали глубокие морщины, прорезавшие лоб.

Заслышав приближающиеся по коридору шаги, он поспешно накрыл написанное листком чистой бумаги.

– Хозяин! – донесся из-за двери голос служанки.

– Чего тебе? – недовольно спросил он, слегка приоткрыв дверь. – В чем дело, говори скорее.

Служанка вошла в комнату и испуганно замерла, увидев злое лицо хозяина.

– Постоялец, занявший Кленовую комнату, просит перевести его в большую. Эта ему мала.

– Большая комната уже занята, в десять часов туда приедут. Скажи, что других комнат нет.

– Я ему объяснила, но он требует.

– Скажи, что нет, – раздраженно сказал хозяин.

– Хорошо, пусть будет доволен тем, что есть.

– Нет! Скажи, что вообще ничего нет.

– Что?!

– Пусть убирается, и никакой платы не бери.

Служанка оторопела. Должно быть, хозяин сегодня перегрелся на солнце, решила она и поспешно вышла.

Хозяин снова взялся за перо, его лицо сохраняло мрачное выражение. Он писал еще около часа и всего исписал десять листков почтовой бумаги. Немало он потратил времени, чтобы столько написать! Но ведь это было не обычное письмо.

Хозяин достал из ящика стола конверт, тщательно написал на нем адрес, а на обратной стороне – свою фамилию: Цуцуи. Потом аккуратно сложил исписанные листки и собирался уже было вложить их в конверт, когда какой-то звук заставил его насторожиться. Он поспешно спрятал письмо под стопку конторских книг, поднялся и тихо отворил окно. Свет от электрической лампочки упал на ветки аралии, росшей под окном.

– Кто тут? – крикнул Цуцуи, вглядываясь в темноту.

– Это я, Эйкити, – ответил сидевший под окном на корточках мужчина, поднимая голову. Это был тот самый мужчина в рабочей куртке, которого встретил Соэда при последнем посещении гостиницы.

– Ты, Эйкити? Что ты тут делаешь?

– Сточная канава засорилась, я решил ее немного почистить, днем некогда было, вот я и занялся ею сейчас.

– Та-ак… И давно ты здесь?

– Нет, только пришел.

– Понятно, но сегодня много приезжих, иди-ка лучше в вестибюль, встречай их, а очисткой канавы займешься днем, когда виднее, – сказал Цуцуи и закрыл окно.

Он постоял некоторое время у окна, прислушиваясь к звуку удаляющихся шагов работника и к шелесту листьев аралии, которую он, должно быть, задел, уходя.

Цуцуи вернулся к столу, вытащил письмо и густо смазал конверт клеем. Потом достал из ящика две марки и наклеил их в углу конверта с такой точностью, будто они были отпечатаны на нем в типографии. Потом он встал из-за стола, сунул конверт в карман и похлопал по карману, как бы удостоверяясь, что конверт на месте.

Потом он прошел через вестибюль и у дверей сунул ноги в деревянные сандалии, которыми пользовались постояльцы, выходя на улицу.

– Вы куда, хозяин? – спросила проходившая мимо служанка.

– По делу, скоро вернусь, – буркнул Цуцуи и вышел на улицу.

Мимо гостиницы хозяин шел медленно, но, завернув за угол, ускорил шаги, а потом даже побежал. Сандалии громко стучали в вечерней тишине.

Но вот и почтовый ящик, он висит на малолюдной улице позади станции.

Цуцуи вытащил из кармана письмо и просунул его в щель почтового ящика. Несколько секунд он еще не колебался, потом разжал пальцы и услышал, как письмо упало на дно ящика.

Обратно он шел медленно, еле передвигая ноги, словно вся эта операция совершенно его обессилила. Про себя он повторял фразу за фразой содержание только что брошенного в ящик письма.

Внезапно позади зажглись фары автомашины, свет отбросил на дорогу его длинную черную тень. Цуцуи настолько был занят своими мыслями, что не обратил внимания на эту машину, хотя она стояла здесь с потушенными фарами, еще когда он торопился к станции.

Большая черная машина иностранной марки, поравнявшись с ним, замедлила ход.

– Послушайте, – обратился к нему водитель, – не знаете ли случайно, где здесь живет Ямаока?

Цуцуи обернулся. Внутри машины было темно. При слабом уличном освещении он разглядел лишь продолговатое лицо водителя, которому на вид можно было дать лет двадцать пять.

Ничего особенного в этом вопросе не было: просто водитель решил, что Цуцуи – местный житель и может сообщить ему нужный адрес.

– Господин Ямаока? – переспросил Цуцуи, пытаясь вспомнить всех соседей.

– Погоди, дай-ка я сам расспрошу, – послышался другой голос из открывшейся дверцы салона.

В обычных машинах, когда открывают дверцу, всегда зажигается верхний свет. В этой же почему-то он не зажегся. Цуцуи на это не обратил внимания.

– Простите за беспокойство, – донесся голос изнутри машины, и Цуцуи увидел шевельнувшуюся там фигуру. – Мы никак не можем найти господина Ямаоку по имеющемуся у нас адресу. Может быть, вы его знаете, он служит в министерстве земли и леса.

– К сожалению, ничем не могу вам помочь, – ответил Цуцуи, перебрав в памяти знакомые фамилии соседей.

И тогда из машины донесся еще один голос:

– Если не ошибаюсь, вы хозяин гостиницы «Цуцуия»?

Голос прозвучал дружески, даже чуть-чуть фамильярно.

– Да, а вы кто будете? – удивленно спросил Цуцуя, наклоняясь к открытой дверце. Голос был незнакомый, и Цуцуи решил, что это один из его прежних постояльцев.

– Неужели не узнаете?

Человек высунул голову из машины, но при слабом освещении Цуцуи не смог разглядеть лица.

– Простите, не узнаю.