Слева поля и справа поля, влажная пыль и ночь. Вероятно, уже далеко за
полночь. Он чувствует дорогу. В низинах стелется туман, но все хорошо.
Дорога тянется под уклон, потом вверх, за обочиной тропка и ниже овражек. В
тумане, в туманной тьме, внизу ничего не видно.
Славушка сошел на тропку. Мягче и безопаснее.
Чу! Так и до беды додумаешься. Что-то поскрипывает, поскрипывает,
пыхтит, а ты думаешь о своем, ничего не замечаешь, увлекся своими мыслями.
Кто-то едет навстречу. На телеге, должно быть. И не на одной. Обоз какой-то.
Кто-то едет. Навстречу. В самом деле едет. Вполне реально едет. Вот уже
на расстоянии нескольких шагов...
- Сто-ой!
В руках у незнакомца винтовка.
- Сто-ой!
Кому он кричит? То смотрит на Славушку, то оглядывается назад.
Впереди - скрип, скрип, и тишина, возы остановились, в самом деле
остановились.
Еще два шага к Славушке:
- Ты кто такой?
А кто он сам? Белый? Красный?.. Пока что темный!
Рассказывать историю о том, что гостил у родственников и теперь
возвращается к маме?
- А ты сам кто?
Человек подходит еще ближе и, задыхаясь от нетерпения, вполголоса
спрашивает:
- Ты не знаешь, наши еще на Змиевке?
"Наши еще на Змиевке?" Ясное дело, он не из тех, кто наступает сейчас
на Змиевку, а из тех, кто готовится ее покинуть.
- Да ты-то кто?
- Боец ЧОНа...
- А что за обоз?
- С оружием.
- А куда вы двигаетесь?
- На Змиевку.
- Да вы же в обратную сторону едете!
- Как в обратную?
- Вы же в Каменку едете, там белые!
- Не может быть?
Бежит назад, и Славушка слышит, как он кричит:
- Поворачивай, поворачивай... Назад! Вам говорят...
Вспыхивают огоньки, крохотные, как светлячки. Перекур. Возчики
закуривают цигарки.
Доносятся хрипловатые голоса:
- Чаво?.. Чаво тебе ишшо, то вперед, то назад... Говорили ж тебе, што
станция не туды, а сюды. Лошади у нас не казенные...
Раздается надсадное кряхтенье, нуканье, тпруканье, скрип колес, и
невидимый обоз трогается обратно.
Сопят кони, скрипят телеги, люди покрикивают на лошадей.
- Давай, давай, товарищи! - кричит парень. - Скоро прибудем... -
Оборачивается к Славушке: - А теперь познакомимся, - говорит он с
неподдельной искренностью и представляется: - Шифрин, Давид.
- Ознобишин.
Пожимают друг другу руки.
- Ты есть хочешь? - спрашивает Славушка.
- Как собака, - со вздохом отвечает Шифрин. - Только я абсолютно
пустой.
Славушка молча протягивает ему яйцо.
- Откуда ты взял?
Они на ходу облупливают одно яйцо за другим.
Шифрин сообщает, что он из Орла, член городского райкома комсомола -
есть еще железнодорожный райком...
Комсомольцев срочно, по тревоге, собрали в штаб ЧОНа, вооружили и
отправили на Змиевку. Со станции их повезли в какое-то село, до вечера
продержали в дубовой роще, ждали не то бандитов, не то какого-то восстания.
Ничего толком не объяснили, сказали, что операция секретная и никому ничего
не следует знать. Вечером ввели в село и разместили в школе. На ужин ничего
не дали, сказали, что хлеб за ужин отдадут за завтраком. Ребята улеглись
между партами, а когда ночью Шифрин проснулся, в школе никого не оказалось.
Его забыли. Забыли разбудить. Сторожиха сказала, что отряд отправился
обратно на станцию. Тогда Шифрин взял винтовку и отправился вслед за
товарищами.
- А что за обоз?
Шифрин шел себе и шел, было холодно и, признаться, страшновато. А тут
навстречу обоз. Он собрался с духом и вышел наперерез. Что за обоз? С
оружием. С каким оружием? Мобилизовали, везем на станцию. Какая-то воинская
часть, вступившая в деревню, мобилизовала шесть подвод, на телеги погрузили
ящики со снарядами и приказали везти на станцию.
Шифрину показалось, что мужики едут не то к белым, не то куда-то еще,
но только не на станцию. Шифрин приказал мужикам повернуть. Они пытались
возражать, но Шифрин пригрозил расстрелять каждого, кто не подчинится,
мужики было загалдели, но потом кто-то сказал "пес с ним!" - и поехали.
- Куда?
- Я думал, что на Змиевку.
- А ты способен кого-нибудь застрелить?
- Не знаю, - признался Шифрин. - Я очень боялся...
Мужикам ничего не стоило накостылять им обоим по шее, однако такая
мысль, кажется, даже в голову никому не пришла, не привык мужик обходиться
без начальства, кто палку взял, тот и капрал!
Пошли молча, вслушиваясь в монотонный скрип колес.
- Не знаешь, далеко еще до Змиевки? - прервал молчание Шифрин.
Славушка мысленно прикинул:
- Верст пять...
- А сам-то ты идешь по каким делам? - поинтересовался Шифрин.
- По общественным!
- Ты комсомольский работник?
- Я председатель волостного комитета Союза молодежи, - объяснил
Славушка не без гордости.
- Ты что-то путаешь, - недоверчиво сказал Шифрин. - В комсомольских
организациях нет председателей, есть ответственные секретари...
Шифрин посчитал своим долгом просветить нового знакомого. Устав РКСМ он
знал назубок, знал все инструкции и циркуляры, на эту тему он мог говорить
без устали.
- А в Орел зачем? - спросил Шифрин, решив, что Ознобишин едет в Орел.
- Я не в Орел.
- А куда?
- Мне нужен политотдел Тринадцатой армии.
- Зачем?
Вот этого он сказать не мог!
- За литературой? - догадался Шифрин. - Сейчас все туда обращаются за
литературой...
Так за разговорами дотащились они до Змиевки.
Стояла глубокая ночь.
На станции царила суматоха.
Везде полно солдат, суетится начальство, что-то грузят, что-то
выгружают, гудят паровозы...
Едва подводы показались у станции, как подбежали два командира, один в
кожаной куртке, другой в длинной кавалерийской шинели.
- Снаряды? Снаряды? - закричал тот, что в шинели. - Где только вы
прохлаждались!
- Опоздай еще на полчаса, - гневно добавил тот, что в куртке, - мы
отдали бы вас под суд.
Им приказали въехать по деревянному настилу прямо на перрон, на пути
стоял поезд, на открытых платформах сидели красноармейцы и ждали ящики со
снарядами. Не успели возчики остановиться, как красноармейцы осыпали их
такой бранью, что Славушка и Шифрин не посмели раскрыть рта, безропотно
помогли перегрузить ящики на платформы и ретировались, чтобы не услышать
чего-нибудь в свой адрес еще и от мужиков.
31
На станции скопилось пять или шесть паровозов. На четырех колеях стояли
поездные составы. Три паровоза смотрели в сторону Белгорода, один на Орел.
По первому пути метался взад-вперед одинокий шалый паровоз. Останавливался у
перрона, раздраженно гудел, срывался с места, уходил в темноту, в сторону
Белгорода, через несколько минут появлялся опять, снова останавливался,
снова гудел и бросался в противоположную сторону. У всех вагонов царила
несусветная сутолока. Это были товарные вагоны. Редко где попадались
классные, их чаще называли штабными, хотя штабы в них размещались не так уж
часто. Люди лезли в вагоны, грузили пулеметы, тюки, мешки, истошно орали,
спорили, замолкали и опять принимались кричать.
Мальчики шли от вагона к вагону, на них никто не обращал внимания, и
Шифрин заунывно повторял все тот же вопрос:
- Где ЧОН... ЧОН? Где ЧОН?
- А иди ты со своим ЧОНом...
Наконец какой-то железнодорожник сжалился над ними:
- Какой вам еще ЧОН, ребята?
- Орловский, коммунистический отряд. Часть особого назначения. Выходили
на поддержку...
Железнодорожник меланхолично свистнул.
- Тю-тю ваш ЧОН! Давно уж в Орле.
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Бажанов Олег
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Сертаков Виталий