Чтение 44–й страницы книги ~Январские ночи~

мнения ни о Сокольникове, ни о Колегаеве, и придвинул к ней хлеб. - Вы
кушайте, кушайте...
Потом взглянул на Надежду Константиновну - они поняли друг друга,
время, отпущенное на ужин и гостью, видимо, подходило к концу.
- У вас еще что-нибудь ко мне, Розалия Самойловна? - спросил Ленин,
отставляя стакан в сторону.
Но Землячка так и не решилась сказать, с чем она пришла к Ленину. У нее
была всего одна просьба - послать ее обратно на фронт, на решающий участок,
где сражались Тринадцатая и Четырнадцатая армии. У нее много
недоброжелателей, она ни с кем не вступает в компромиссы. Ленин прочел уже
ее записку, повторяться не стоит, не стоит отнимать у него время.
- Так вот, Розалия Самойловна, какие сейчас стоят перед нами задачи, -
сказал Ленин. - Нам нужна могучая Красная Армия. Эту задачу можно решить
только при строгой и сознательной дисциплине. Красная Армия не может быть
крепкой без больших государственных запасов хлеба, мы должны взять у
крестьян все излишки. Чтобы до конца уничтожить Колчака и Деникина,
необходимо соблюдать строжайший революционный порядок. Вылавливать
прячущихся помещиков и капиталистов во всех их прикрытиях, разоблачать их и
карать беспощадно. Не забывать, что колчаковщине помогли родиться на свет
меньшевики и эсеры. Пора научиться оценивать политические партии по делам
их, а не по их словам. И, наконец, помочь крестьянам сделать выбор в пользу
рабочего государства.
Все было ясно, как всегда, он вооружал свою собеседницу совершенно
четкими указаниями, только где и когда она их применит?
Спросить сейчас об этом Ленина просто бестактно.
Тут Землячка заметила взгляд Надежды Константиновны и поднялась.
- Простите меня, Владимир Ильич, за мои женские слова, - сказала
Землячка, прощаясь. - Достаточно на вас взглянуть, чтобы увидеть, как плохо
вы себя бережете.
- И вы, и вы, Розалия Самойловна! - ответил Ленин и вдруг рассмеялся. -
Таков уж наш удел!
И этот неожиданный смех наполнил Землячку уверенностью, что все будет
хорошо, все будет как надо.
На другой день ее вызвали в Политотдел Республики и вручили предписание
- она была назначена начальником политотдела Тринадцатой армии.
В тот же вечер Землячка снова выехала на фронт.

Будни войны

Будни войны... Кто не служил в действующей армии, тот плохо знает, что
такое война. Это - не столько бои, атаки и перестрелки, сколько выматывающие
душу переходы, случайные квартиры, кухни и лазареты, пекарни и ремонтные
мастерские, хлеб, одежда, лекарства и бумажки, всевозможные деловые бумаги -
приказы, отчеты, докладные...
Армии не обходятся без канцелярий, судьба сражений скрыта в бумажных
папках, завязанных длинными узкими тесемками.
Поэтому, едва успев представиться командарму 13, она сразу принялась
наводить порядок в политотделе.
Народу много, а толку мало, каждый действовал сам по себе, все
занимались самодеятельностью.
Армия собиралась с силами и после тяжелых боев постепенно переходила в
наступление. Ощущалась нехватка командиров - надо наступать, а командовать
некому.
Землячка знакомилась с подчиненными: инструкторы, делопроизводители,
помы, замы...
- Давно служите?
- С четырнадцатого года.
- Кем были в царской армии?
- Прапорщиком.
А в политотделе числится делопроизводителем!
Землячка звонила в штаб и через день лишалась делопроизводителя,
направленного на передовые позиции командовать батальоном.
Инструктор по культработе стоял перед ней, вытянувшись по струнке.
- Вы чем заняты?
- Жду.
- Чего?
- Мячей.
- Каких мячей?!
- Для лапты. Такая народная игра, - почтительно докладывал инструктор.
- Развивает глазомер, приучает быстро бегать и точно метать.
На него нельзя было даже сердиться.
- А что вы делали до того, как попали в политотдел?
- Командовал эскадроном.
- На старое место не хочется?
- Товарищ начпоарм, только об этом и мечтаю! Три рапорта подал по
команде, а из штаба ни привета ни ответа.
Не прошло и дня, как ко взаимному удовлетворению Землячка распрощалась
с инструктором.
Всех политработников разогнала по ротам, батальонам и полкам.
- Обойдемся пока без писанины.
Она интересовалась каждым коммунистом - что делал, что делает и что еще
может делать, хотела быть уверенной в каждом комиссаре и чтобы каждый
комиссар был уверен в ней. Она требовала от политработников умения так
разговаривать с красноармейцами, чтобы люди с любым вопросом, с любой бедой
обращались в политотдел.
Наступление развивалось успешно, у политработников было множество дел в
прифронтовой полосе.
Население не сразу оправлялось от жестокостей белогвардейцев, люди были
запуганы. Надо было внушить к себе доверие. Приходилось создавать ревкомы и
вместе с ними отбирать у кулаков хлеб, открывать избы-читальни, снабжать
школы дровами, проводить митинги, читать неграмотным газеты...
И участвовать в боях, вести в бой людей, и гнать, гнать противника все
дальше, до самого Черного моря.
Не прошло и полутора месяцев после прибытия Землячки в Тринадцатую
армию, как она рапортовала о переломе в работе политотдела.
"Я приступила к исполнению обязанностей 8 октября. Крайне хаотическое
состояние, в котором я застала политотдел, я объясняю исключительно
недостатком коммунистов и совершенно неправильным распределением их...
Делом этим ведал заведующий учетно-распределительным отделением,
молодой товарищ, совершенно в людях не разбиравшийся и никакого учета не
сумевший поставить. Коммунисты были использованы до крайности плохо.
В Орле я случайно набрела на знакомых коммунистов, мобилизованных при
мне в Ярославской губ., в количестве 60 человек (почти все ответственные
работники), они были откомандированы поармом в распоряжение Орловского
губкомпартии. Откомандировал их в момент панического отступления
помзавучстотделом, не зная, куда их девать. Случайно узнав о моем приезде,
они пришли ко мне...
При помощи петроградских и московских коммунистов удалось укрепить
дивизии, дать боеспособность частям, влив в них хорошо политически
обработанные пополнения (в запасные части и особенно в запасной пехотный
полк брошены для этой цели большие силы), но и в самом политотделе удалось
подобрать работоспособную публику, которая подняла высоко престиж поарма,
тесно связала его с дивизиями, сделала его действительно центром
руководящим, политически соединяющим Реввоенсовет с массами красноармейцев.
В поарм сейчас являются не только комиссары, но и красноармейцы со всеми
своими наболевшими вопросами. Из частей ежедневно доносят о громадном
переломе в настроении красноармейцев, о том громадном значении, которое
имело вкрапление коммунистов в их среду...
Общее заключение о состоянии армии в настоящее время можно сделать на
основании тех больших побед, которые они сейчас одерживают (взятие Орла,
Щигров, Курска и участие в победах у Касторной). Состояние армии с каждым
днем крепнет, и устойчивость ее в настоящий момент вполне надежна".

По сырой земле

Бог ты мой, что это были за солдаты!.. Сброд!.. Да еще какой! С бору по
сосенке, один ужасней другого. Прямо в упор на Землячку смотрел парень -
лицо в веснушках, нос вздернут, утонул весь в грязном брезентовом плаще, а
на ногах галоши, привязанные пеньковыми бечевками. Рядом парень постарше, в
рыжем армяке, подпоясан веревкой, а на ногах бурые от сырости чуни. А вот
еще один - шинель не по росту, парусиновый картуз, потрескавшиеся лаковые
штиблеты... Откуда он только их взял? И вот таких-то бойцов вести в бой
против Деникина?!
Из штаба 70-го полка несколько раз уже звонили в политотдел:
- Пришло пополнение...
Землячка знала, что это за пополнение. По всем селам и деревням, всего
несколько дней как оставленным отогнанной деникинской армией, шли поиски
дезертиров. Их находили на огородах, в погребах, в закопченных деревенских
баньках, в ригах и сараюшках, и с ходу, под конвоем двух-трех бойцов
направляли в действующую Красную Армию, упорно преследовавшую отступающие
деникинские части.
- Пришлите кого-нибудь из политотдела, - требовали из штаба полка. -
Прибыл новый контингент.
Новым пополнениям следовало разъяснить, за что и для чего они должны
сражаться.
Политработники сбивались с ног. Людей не хватало, да и не так уж много
было в политотделе агитаторов, способных умно и терпеливо разъяснить
неграмотным парням задачи Советской власти.