напирал он.
непроходимых лесов и синее море за этой зеленью.
пастухов-армян (среди них были и браконьеры), Кухаревич собрал всех от мала
до велика и почти час искусно вел беседу о природе и диком звере, о роли
людей в природе и о будущем, которое он рисовал в духе утопизма Кампанеллы.
Он напирал на охранительную роль человека и с таким волнением поведал
известную повесть Сетона-Томпсона о мустанге и о трагедии с бизонами в
прошлых веках, что вызвал благостные раздумья у этих детей гор. Упомянул,
конечно, об охране зубров, оленей и туров, незаметно стал строгим и
напомнил, что любое покушение на заповедного зверя обязательно приведет к
возмездию.
другим егерям наивным, пустой тратой времени. Но как бы там ни было,
Кухаревич завел здесь знакомых и завоевал их расположение. Мы прощались с
пастухами приятельски.
приросла к спине. Освоился, поверил в себя. А спешил потому, что боялся за
Катю. На виду Гузерипля Саша поскакал рысью, остальные поотстали. Встретил
он нас на мосту вместе с Катей. Она выглядела совершенно спокойно, а из
Сашиных очей брызгал огонь войны.
Белой.
на высоте груди протянула ниточки. Может, это смешно, по-женски... Но
прошлой ночью они оказались порваны. Следы сапог и коня на съезде, где я
нарочно пригладила глину. Человек направился к сторожке, но саженей за сто
свернул вверх по Молчепе. Идти за ним я побоялась, день провела в лесу, но
никто не показался. Вот, собственно, и все.
очистки совести мы побродили на версту-другую от караулки, свежих следов не
обнаружили и сошлись на том, что Саше, когда мы уедем, придется проявить
особенную осторожность. Это был недобрый человек. Будь у него честные
намерения, попросил бы приюта, как и положено в горах.
Кожевникова в пристройке пустовала, матрац холодный. Значит, они ушли с
вечера, как только мы заснули. Ясно - куда.
реки, укрыла горы. Черные пихты стояли у самой сторожки. И люди в ночном
походе... Понятно. Если в лесу бродит неизвестный, без костра он не
обойдется. А костер далеко заметен. Потому и пошли в темноту.
выстрел. Я нервно заходил возле домика, не зная, что предпринять.
закурили.
столе, из лесу вышли Кожевников и Кухаревич. Катя бросилась им навстречу:
плотников. - Оленей твоему муженьку показал.
дел. - Отыскали этого неизвестного?
Кожевников точно знал... Увидели отблеск костра, но он не спал, мерзавец, и
конь наготове. Ветка под ногой у меня треснула, он на звук выстрелил,
вскочил в седло - и как растаял во тьме.
на кустах нашли. То ли в коня угодили, то ли в самого. Поискали кругом, на
луга вышли, там след по росной траве видный. Ускакал к Холодной.
бросил бы.
побоится, что встретим его, опередим. Значит, в Псебай подастся.
другом человеке.
распрощался с Филатовым, который готовился добыть зубра на чучело. Алексея
Власовича отдельно попросил послушать, нет ли у них или в Сохрае разговора о
раненом человеке, и уже утром поспешил в Псебай.
Едва я зашел к себе, как отец подал депешу. Ютнер вызывал меня в Петербург.
каникул, она готовилась ехать с тетей домой.
работники. Естественно, похвалил Кухаревича за энергию, рабочее настроение.
И сказал о ночном поиске, выстреле по егерям, их ответном огне.
что-то решив, сказал:
лазарет. Толкуют, ногу разбил где-то в горах. Операцию будут делать, а то и
отрежут. Такое, знаешь ли, совпадение.
угнетающей тишиной. Заплаканная супруга встретила нас недоверчиво и даже
испуганно. Никита Иванович ласково пошутил с ней и, когда она успокоилась,
осведомился, что там такое у Ивана стряслось.
прискакал на рессорке, уложил - и к дохтору.
затвор.
протянул мне:
попросим Павлова, пусть отдаст в починку. Вернется из лазарета твой хозяин,
а винтовка как новенькая.
пистоне оказалась чуть в стороне от центра.
нет! Ванятка Чебурнов... Я знал о нем понаслышке, от Семена. И вот поди же,
этот самый Ванятка, земляк, станичник, подкарауливает меня на тропе и
стреляет, хотя я никогда не сделал ему ничего плохого. Наемный убийца?
Рядом, через две улицы... Неужели Улагай пошел на сделку с ним? Ну, а
завтра? Пусть не Ванятка, но кто-то другой, получив сребреник, будет
караулить меня в лесу...
преуспевал, этот бездельник, изгнанный из Охоты, присосался к нему, помогал
бить зубров, сбывал шкуры и мясо, позвякивал нечестно добытой монетой. Но
как только Лабазан попал в беду, Ванятка повернулся к нему спиной. Ушел от
беспомощного, раненого человека, бросив его на верную смерть. Ушел, чтобы
продать шкуру и мясо последнего убитого ими зубра, а заодно и Лабазанова
коня. О какой совести или чести можно тут говорить? Что это за человек? И
как они похожи друг на друга - братья Чебурновы!
кто в тебя стрелял? Клокочешь гневом, мщения просишь! Возьмешь две стреляные
гильзы и понесешь в суд? Вот вам, господа судьи, доказательство, засадите
убивца в тюрьму, чтобы я мог жить без опаски... А мало ли винтовок со сбитым
бойком? Почем знать, где подобрал ты гильзы? Посоветуются господа судьи и
вернут тебе эти самые доказательства. А Ванятка будет ходить гоголем. -
Щербаков как-то странно засмеялся. - Только будет ли он ходить гоголем, это
вопрос. Вдруг дохтур отпилит ему ноженьку? Тогда Ванятке не до леса. Кто
стрелял-то в него?
извести бородатого Василия и твово дружка Кухаревича. А заодно и тебя, как
бы вроде зачинщика. Никак я только не пойму, чего Ванятка в Гузерипль
подался, по какой надобности? Уж не за тобой ли следом? А может, вспомнил,
Василенко Иван
Прозоров Александр
Русанов Владислав
Самойлова Елена
Орловский Гай Юлий
Суворов Виктор