Чтение 44–й страницы книги ~Пером и шпагой~

над ними король Пруссии.
- Вот старая распутная ханжа! - отзывался он о Людовике. - Я бы
крестил даже поросят в России, только бы не воевать с нею. Однако какой
прекрасный сезон выдался нынче в Петербурге: там собрались одни
комедианты, чтобы потешать меня своими анекдотами...
...Сейчас будет решено многое!

***

Ветер рвал плащи с генералов. Опираясь на трости, они ждали, когда
король поднимется к ним на вершину холма. Фридрих ступал тяжело, руки его
- без перчаток - посинели от холода.
- Господа, - сказал он, помолчав, - это верно подметили
карикатуристы, что у меня длинный нос. Но он не служит для получения
щелчков. Тем более когда известные в Европе дамы решили щелкать меня по
носу... Никогда не любил женщин и сейчас веду войну с тремя дамами сразу.
Двух мы уже наказали и теперь пришли сюда, дабы намылить шею венской
императрице...
Король посмотрел с горы в низину, где желтели, как волчьи глаза в
засаде, костры его обессиленной в походах армии.
- Дайте им вина и мяса! - прокричал король. - Внушите им слепую
покорность моей воле! Завтра победим или погибнем: иного исхода нет! Битва
за Силезию случится здесь. Австрийцев - сто тысяч, а нас - только
тридцать! Но воевать умеем не числом, а искусством... Теперь же, -
закончил Фридрих тише, - пусть те из вас, кто боится разделить со мною
опасности, сразу же подают в отставку... Даю слово короля: я никогда не
оскорблю их упреком! Они могут уйти. Я и так им за многое благодарен...
Генералы стояли молча. Никто не шелохнулся. Только бешеный ветер,
обдувая вершину, с треском рвал простреленные в битвах плащи... Фридрих
поднял глаза:
- Значит, все согласны остаться со мною? Хорошо. В таком случае я
вправе быть жестоким. Я расстреляю любого из вас, в ком замечу слабость.
Верьте в меня и верьте в чудо! Чудо произойдет здесь - в этой битве под
Лейтеном, которую я начинаю завтра наперекор всем судьбам...
Король сбежал с холма, подозвал к себе одного офицера.
- Я тебя не знаю, - сказал он, - а ты меня знаешь. Я твой король! Не
отходи от меня ни на шаг. Если меня убьют, сунь меня носом в землю, чтобы
никто не разглядел моего лица, и закинь тело плащом. Если тебя спросят:
"Кто это валяется?" - отвечай: "Так себе.., лежит какая-то падаль!"
Незнакомый офицер призадумался:
- Ваше величество, а если убьют не вас, а меня?
- Тогда, любезный друг, все будет наоборот, и падалью станешь ты...
Ну, соглашайся скорее: твоему королю сейчас некогда!
На этот раз его солдаты пошли в сражение с церковным гимном, как на
похороны. Сражение под Лейтеном началось с ошибки самого Фридриха: он
разбил авангард имперских войск, приняв его за правое крыло противника. А
когда дым отнесло ветром в сторону, король тихо свистнул:
- Рано мы обрадовались. Аванпосты смяты, но вон там, очень далеко,
целехоньким стоит правое крыло... Надо снова поломать голову. Эй, Циттен!
- позвал король. - Всех пленных, которые нам уже попались, пусть твои
гусары оборвут и вываляют в грязи. А потом, чтобы воодушевить войска, ты
проведи этих чумазых оборванцев перед фронтом моих гренадер...
Психология - фактор, который Фридрих постоянно учитывал. Вид понурых
и растерянных австрийцев, которых в путах - связками! - протащили перед
строем, придал бодрости прусским ветеранам. До двух часов дня противники
бились еще вполсилы, лишь вызнавая слабости друг друга. Затем король
решился.
- Самое больное место, - сказал он, - это сам Лейтен! Инфантерию
пустить вперед "македонской фалангой", эшелоны на виду противника
перестроить в плутонги. Это несложно для нас, но я хочу ошарашить врага
нашими отличными порядками и дисциплиной...
Лейтен был каменной большой деревней, с форштадтами и воротами,
словно крепость. Вокруг Лейтена - плетни из древней лозы, а из-за плетней
пучками вылетали пули...
- Не пройти! - доложили Фридриху.
- Не рассуждать, - ответил король.
- Все уже погибли, - доложили ему.
- Все, кроме тебя? - спросил король. - Иди же теперь умри и ты,
собака!
Пруссаки ложились под Лейтеном труп на трупе, а сверху еще труп. Это
был страшный пирог из мертвецов-солдат, аккуратно прослоенный начинкой из
офицерских трупов...
- Молодцы, ребята! - похвалил их король. - Только полковник у вас из
навоза... Другого надобно на его место! Встал с земли капитан Меллендорф и
воздел шпагу.
- Король, прощай! - закричал он истошно.
- Прощай и ты, - ответил ему король...
Сорок пушек встретили капитана под самыми воротами. Но Меллендорф
проскочил под ядрами, в остервенении садил кулаками в доски:
- Клянусь дьяволом, я буду сегодня в Лейтене! И его батальон
прорвался в Лейтен, а капитан был уже в чине полковника (к вечеру
Меллендорф стал генералом).
Де Катт, подойдя к королю, повернул к нему циферблат часов:
- Уже четыре, король. Скоро стемнеет.
Из седла прогорланил Фридриху хрипатый Циттен:
- Моя кавалерия устала ждать!
- Ах, черт вас всех побери! - воскликнул король. - Если она устала
ждать, так пусть отдохнет в атаке... Циттен, вперед!
В треске ружей и сабельном визге армия австрийцев стала удирать от
Лейтена к другому городу - к Лиссе, чтобы укрыться за его каменными
стенами.
- Тьфу! - сплюнул король.
- Ваше величество чем-то недовольны? - спросил де Катт.
- Эти мозгляки удрали, и теперь мне надо вылущивать их, как семечко
из скорлупы, из этой Лиссы!
- Но мы победили под Лейтеном.
- Теперь должны победить под Лиссой... Пока я не убью хотя бы
пятьдесят тысяч солдат венской кузины, я не уйду отсюда. Сейчас мне нужна
не просто победа. Мне нужен второй Россбах! Там я повалил французов, здесь
уничтожу Австрию!
После боя генералы собрались в палатке короля, но Фридрих, сумрачный,
никого из них хвалить не стал:
- Вы устали, господа? Хорошо. Более я не стану утруждать вас. Лейтен
- ваш, а Лисса - за мной... И он вышел к своим ветеранам, снял шляпу.
- Дети мои! - провозгласил исступленно. - Нет ли среди вас охотников
прогуляться ночью до Лиссы? Нет, охотников не было. Уже полегли, как
побитые.
- Дети мои! - снова закричал король. - Вы напрасно отказываетесь. Эту
прогулку вы проделаете вместе со мною...
Он вскочил на коня. Рядом с ним пристроился офицер.
- А ты кто таков? - пригляделся Фридрих в потемках.
- А я - тот самый... Все жду, когда вас убьют.
- Молодец! Жди и дальше... Впереди такая волшебная ночка, что будет
неудивительно, если утречком я тебя закопаю!
Во главе маленького отряда Фридрих добрался до постоялого двора на
дороге. Трактирщик вышел к ним с фонарем, осветил мрачных всадников.
- Ну-ка, проводи нас до Лиссы, - сказал король. - Хлопотная у тебя
жизнь, приятель. Почти такая же, как у меня...
- Ах, сударь, - отвечал трактирщик, беря под уздцы лошадь Фридриха, -
если бы не этот негодяй прусский король! Вчера он убил моего старшего сына
под Лейтеном, а младший взял ружье и сейчас сидит в Лиссе... Как только
женщина могла породить такого вампира, пожирающего наших младенцев!
- Свети лучше нам, - невозмутимо велел ему король, ни разу не перебив
страшного рассказа. - Свети, мы тебе заплатим.
Кони ступили на мост. Во мраке уже вырос вал, обсаженный липами.
Осторожно пруссаки въехали в Лиссу; впереди отряда выступал конь с
королем. Из-под шляпы, надвинутой на глаза, Фридрих зорко взирал на
уличную суетню; вспыхивали и гасли в окнах огни обывателей. Три солдата
несли на спинах соломенные снопы, и король, свесясь из седла, схватил
одного из них за шкирку:
- Куда несешь солому?
- Ведено поджечь мост, как только подойдет Фридрих.
- Брось солому! Фридрих давно спит... Да и охота ли королю шляться по
ночам в такой темени?
В одном месте их встретили стрельбой. Австрийцы из окон домов
исхлестывали пруссаков пулями. Вокруг короля рушились из седел мертвецы,
пуля разбила фонарь трактирщика. Четыре пули подряд попали в лошадь
Фридриха, и она легла на живот, как подломленная. Король быстро перескочил
на другого коня:
- Я знаю улицы в Лиссе... За мной!
Копыта застучали по твердой дороге, которая, стелясь, струилась
серебряной полосой, как река. Впереди чернел остов древнего замка,
качались цепи навесного моста. Фридрих оглянулся - за ним скакали только
три гусара.
- На мост, ребята! - И кони проскочили через мост. Во дворе замка
спешились. В узких софитах здания разом забегали тени людей, замелькали
свечи в руках лакеев. Фридрих толкнул массивные двери - вступил внутрь; он
угодил прямо в штаб австрийской армии. Отступать было поздно (его уже
узнали). Опираясь на трость, он шагнул вперед и приподнял шляпу.
- Bonsoir, messieurs, - сказал король, входя, и повторил по-немецки: