Чтение 44–й страницы книги ~Предела нет~

- Нинушка? Так она же умница у меня. И любит. Значит, поймет.

Колесников неожиданно засмеялся и тотчас же пугливо оглянулся на дверь
в комнату, в которой спал Павлушка.

- Она, знаешь, хитростями всякими опутывала меня. Хотела заслонить,
прикрыть собой от всего опасного и злого на свете. Хитрости-то, конечно,
прозрачные у нее. Разве старого разведчика запросто обманешь? Но до поры
до времени прикидываюсь дурнем. Жалею ее, батя...

Он встал, поправил на Павлушке одеяло, которое сползло на пол. Мальчик
не проснулся, только пробормотал что-то, удовлетворенно почмокал во сне
губами и перевернулся на другой бок.

- Беспокойно спит, - пояснил Колесников, вернувшись к столу. Лицо его
еще сохраняло заботливо-доброе выражение. - Хороший парень, - добавил он,
будто извиняясь перед гостем. - Таких вот и хочется заслонить собой. От
Бельчке разных. Правильно?

- Конечно.

- Пишут, - продолжал Колесников, - преодолен в авиации звуковой барьер,
сверхзвуковой! А почему не напишут никогда о психическом барьере, который
был преодолен во время войны? Говорю не только о нас, фронтовиках, но и о
гражданском населении, главным образом о гражданском. Бомбежки эти, голод,
холод, похоронки... Диву даешься, когда вспомнишь, сколько сил душевных
понадобилось нашему человеку, чтобы выстоять! И есть ли, батя, вообще
предел этим силам?

Бывший командир разведчиков неторопливо, как всегда, размял пальцами
кончик сигареты, скользнул взглядом по Колесникову, закурил, подумал.

- По-моему, тезка, - сказал он, - для нашего человека предела нет!

Будапешт - Вена - Москва