Чтение 44–й страницы книги ~Охотники за головами~

Дверца красивого автомобиля открылась, и оттуда вышел пожилой джентльмен.
Мадам Роблес перестала есть орехи и максимально свесилась вниз, пытаясь
определить возраст гостя. Она давно была разведенной и в каждом мужчине
видела потенциального спутника жизни.

Наконец спустился Джордж. Ковыляющей походкой он подошел к гостю, и они о
чем-то заговорили. Как ни старалась мадам Роблес, услышать хоть что-нибудь
ей не удавалось. Мешал доносившийся с площади шум.

Неожиданно из машины вышла женщина.

"Вот так фокус!" - неприятно удивилась мадам Роблес. Ведь она уже
положила на нового гостя глаз.

"С другой стороны, они заплатят за двоих", - вспомнила она и немного
успокоилась. Оставалось только всучить этой парочке единственный в гостинице
люкс, который назывался так с большой натяжкой.

Покинув балкон, Кончитта вышла в холл и, увидев одну из горничных,
крикнула: - Полин!

- Да, мадам... - отозвалась та, досадуя, что попалась на глаза хозяйке.

- Подойди ко мне, Полин. Девушка подошла ближе.

- Пойди в люкс и разгони тараканов.

- Я их боюсь, мадам! - взмолилась горничная.

- Перестань привередничать, Полин! Мы в одной команде или нет? Когда ты
забеременела от солдата, кто тебе помог?

- Извините, мадам... Я уже иду.

- То-то же. Да побыстрее, клиенты, должно быть, уже возле лифта.

Сумасшедший голод разрывал "первого" как яростный зверь. Острые клыки
впивались в иссушенную плоть и вызывали жуткие судороги. И хотя в привычном
понимании тела не было, его боль всегда присутствовала.

"Первый" ничего не видел, ничего не понимал и ничего не слышал. Он только
страдал и жаждал пищи.

- Пошел вон, бродяга. Чего смотришь? Иди отсюда, пока я не вызвал
полицию! - послышался чей-то голос.

Все существо "первого" возликовало. Вот он шанс испытать минутное
удовольствие и еще на несколько часов отдалить новые голодные судороги.

- Чего смотришь, тварь?! У меня в доме ружье - так и знай!

Вот он мягкий, вот он податливый, такой нежный - сам просится быть
съеденным. Старик, конечно, но в нем есть достаточно плазмы, чтобы забыться
на несколько часов.

"Первый" сделал бросок и обволок чужое тело своей голодной оболочкой.

Словно ключ к незнакомому замку, он подобрал тонкое колебание, которое
заставило раскрыться это теплое тело, растаять, как свеча, и одарить
"первого" своей жизненной субстанцией.

Голодные спазмы отступили, и им на смену пришли покой и дрема. "Первый"
блаженствовал на волнах удовольствия Он убил еще одного и убьет тысячи и
миллионы, лишь бы не испытывать этих страшных мучений.

"Я завоюю весь мир в обмен на одну-единственную тихую смерть... Я жажду
смерти, как никогда не жаждал жизни... Кто из смертных не желал быть
бессмертным и кто из бессмертных не желал перемен?"

Треск сгорающего трупа вернул "первого" к незнакомой реальности. Пищи
больше не было. Лишь обугленная оболочка того, что минуту назад было живым
существом.

Теперь это была только остаточная форма. "Первый" мог поглотить и ее, но
форма трудно разлагалась. Сейчас в этом не было необходимости, поскольку
вокруг хватало живых людей - их можно было пить, как из моря.

"Первому" стало настолько легко, что он вспомнил о чем-то бесконечно
далеком...

Дыхание летнего вечера. Полумрак заплетенной плющом беседки и шепот.
Горячий шепот, который обжигает лицо и заставляет сердце колотиться с
неимоверной силой.

- Ты знаешь закон, Замилах... Если победишь ты, я стану твоей навеки, а
если Алоиз, я буду вынашивать его детей.

- Нет, принцесса, ты останешься моей.

- Это только слова, Замилах. Ты же знаешь, что Алоизу нет равных. Он
убьет тебя. Поговаривают, что он заключил договор с черным Магрибом. Он
посвящает Магрибу свои жертвы, и Магриб помогает ему.

- Но я тоже могу заключить такой договор... - страсть сжигает Замилаха, и
он готов на самый отчаянный поступок. - Я заключу договор и отдам ему свою
смерть!

- Не говори так, Замилах! Я не стою такой страшной жертвы!

- Стоишь, моя принцесса. Ты стоишь тысячи таких смертей. Тебе я отдам
жизнь, а смерть моя достанется Магрибу...

"Первый" равнодушно пролистал картину поединка. Крики толпы, блеск мечей
и отрубленная голова Алоиза с оскаленными зубами и уставившимися в небо
глазами. А затем предательский удар в спину - жрец Магриба обманул его и
подослал убийцу.

"Не верь посулам Магриба..." - это была последняя мысль Замилаха, перед
тем как стать вечным рабом.

Знакомая жесткая волна коснулась "первого", и он ощутил приближение
собратьев.

Они стонали и плакали, терзаемые голодом. Почувствовав состояние
"первого", они остановились. Постояли немного, завистливо вдыхая жалкие
остатки, и двинулись к дому, где нашел свою пишу "первый".

Вот дверь, ведущая на кухню. Она затянута сеткой, чтобы надоедливые мухи
не проникали внутрь. "Второй" и "третий" прошли сквозь нее - долгий
мучительный голод превратил их в молочную дымку.

Легкий холод пробежал по полу и докатился до ног старой слепой женщины,
сидевшей в кресле-каталке.

- Роберт, это ты? - с некоторой тревогой спросила она.

Слепые чувствительнее здоровых людей, и миссис Ферти не была исключением.

- Роберт, отзовись, ты меня пугаешь!

Но в ответ только тишина и могильный, студивший ноги холод. Миссис Ферти
одернула плед, но и это не спасало от сквозняка.

- Кто здесь? Воры? - Миссис Ферти попыталась встать, но у нее ничего не
получилось, - Роберт! Роберт! Вызывай полицию! У нас воры!

Силы оставили ее, и она упала обратно в кресло.

- Господа, не убивайте меня, умоляю вас. У нас нечего взять - мы бедные
старики! Вон там, в верхнем ящике комода, вое наши сбережения, возьмите их!
- Миссис Ферти потянулась руками, указывая на комод. - Еще на столе стоит
бронзовая статуэтка - можете взять ее... Она старинная и стоит дорого. Сто
кредитов, а может, все двести...

Никто не ответил миссис Ферти, и она замолчала, понимая бесполезность
своих слов.

- Должно быть, вы убили моего Роберта...

Она начала тихо плакать, а беловатый туман стал подниматься по ее
обездвиженным ногам, окутывая ее всю, точно саван. Послышался треск, и тело
миссис Ферти стало чернеть и изгибаться, словно попавшее в печь городского
крематория.

"Второй" и "третий" делили пищу на двоих, и их удвоенная жажда в
мгновение ока превратила труп жертвы в тонкий прах.

Эдвард вышел из машины и огляделся. Старая часть города ему нравилась.
Выход на центральную площадь, ряд кирпичных домов. Эдвард был ценителем
старинной архитектуры, хотя это и не входило в его служебные обязанности.

"Эльдорадо", - прочитал он название гостиницы, с крыльца которой как раз
спускался служитель.

- Это к нам, Илзе, выходи. Должно быть, гостеприимство - одна из черт
местных жителей.

Илзе самостоятельно открыла дверцу и выбралась из машины, как раз в тот
момент, когда старый Джордж подошел к гостям.

- Приветствую вас, господа. Милости просим в "Эльдорадо" - самую уютную
гостиницу во всем городе, - Джордж поклонился так низко, что Эдвард
подивился такой гибкости старого лакея. - Прикажете взять чемоданы?

- Прикажу, - согласился Эдвард и протянул слуге ключ от багажника.

- Ну что, Илзе, ты готова?

Эдвард подставил локоть, и его спутница церемонно на него оперлась.

Они проследовали до вестибюля, словно королевская чета, и остановились
перед стойкой портье.

Увидев таких важных персон, он схватил авторучку и замер перед раскрытой
регистрационной книгой.

- Мистер и миссис Бьюк, - произнес Эдвард, и портье стал быстро писать,
выделывая на бумаге замысловатые росчерки и закорючки - в душе он был
художник и каллиграф.

Захлопнув книгу, портье вынул из ячейки новенький ключ и, показав его
гостям, положил на стойку.

Старый Джордж подоспел вовремя и, схватив ключ, спрятал его в карман
форменной куртки.

- Эй, любезнейший, а где наши вещи? - спросил Эдвард.

- Все здесь, сэр, - улыбнулся Джордж, указывая на нагруженную чемоданами
тележку.

- Однако он проворен, ты не находишь? - обратился Эдвард к своей
спутнице.

- М-да... - нейтральным голосом ответила она, даже не удостоив слугу
взглядом.

- А где у вас лифт? - спросил Эдвард.

- Вот он, сэр, - Джордж быстро доковылял до лифта и нажал кнопку с
одновременным низким поклоном. От важных гостей пахло щедрыми чаевыми, и это
способствовало усилению актерских возможностей Джорджа.

- Прошу вас, господа, - произнес он точь-в-точь, как произносили
дворецкие в старинных фильмах.

Когда супруги Бьюк вошли в лифт, Джордж закатил туда тележку с багажом и
нажал кнопку третьего этажа.