открыл, не забыв прежде накинуть покрывало на экземпляр номер Один и
рукопись Дюма, он увидал девушку. Она явилась босиком, в джинсах и белой
футболке.
пальцы в карманы джинсов, которые очень туго обтягивали ее бедра и длинные
ноги. Потом наморщила лоб, ожидая дурных новостей.
ночному столику с бутылкой, которая оказалась уже почти пустой. Тогда он
принялся исследовать мини-бар и наконец победно выпрямился - с маленькой
бутылочкой джина в руке. Он выплеснул ее содержимое в стакан и сделал
глоток. Девушка по-прежнему стояла в дверях.
фрагменты экземпляра номер Два. - Остальное сожгли - заметали следы; именно
поэтому уничтожено не все. Они позаботились, чтобы кое-что осталось...
Таким образом, можно официально установить, что книга сгорела.
ногами, ступившими на коврик у кровати. Она внимательно изучала обгоревшие
кусочки.
рука никогда не поднялась... Что они с ним сделали? Такое же самоубийство,
как у Энрике Тайллефера?
буквы.
головы. - Для того тебя и кинули на это дело.
ей знаком. Когда она вернула клочок на постель, в самых краешках ее губ
мелькнула печальная улыбка воспоминания, очень странная на юном лице.
ругательство, стараясь скрыть тревогу, а может, и смущение. Будь все
проклято! Изумрудная зелень, снежная белизна, лучезарный свет, глаза,
улыбка на загорелом лице, длинная обнаженная шея с нежно пульсирующей
жилкой. А пошел ты... Лукас Корсо! Мало на тебя навалилось? Так ты еще
пялишься на эти смуглые руки, тонкие запястья и длинные пальцы. И на
прочее." Он уперся глазами в великолепные груди, обтянутые белой футболкой,
- до сих пор у него не было случая разглядеть их и оценить. Он представил
себе: смуглые, тяжелые - темная кожа под белым хлопком, плоть, сотканная из
света и тени. А еще он в очередной раз изумился росту девушки. Она была
никак не ниже его. Даже чуть повыше.
Святой Елены" и какими-то бумагами. Девушка глянула на книгу, но в руки не
взяла. Потом ткнула в нее пальцем, подняв глаза на Корсо:
доведу эту работу до конца.
заранее. Она наблюдала за Корсо - с любопытством, полуоткрыв рот, и
казалось, напряженно ждала какого-то знака или жеста, которые только ей
дано было понять и истолковать.
ловушка, чтобы погубить очередную душу. Бьондетта такая нежная и верная...
и помнишь, что ее восхищает в Альваре? Именно то, что дьявол ценит в людях:
храбрость, независимость... - На миг светлые зрачки скрылись под ресницами.
- А также - страсть к знаниям и ум.
известно?
любит, а что презирает, почерпнуты исключительно из литературы: "Потерянный
рай", "Божественная комедия" и, разумеется, "Фауст" и "Братья
Карамазовы"... - он сделал невнятный, уклончивый жест. - Мой Люцифер - из
вторых рук.
адвоката... К тому же я не доверяю тем, кто вечно улыбается.
миг задумался. - Скорее всего, я отдал бы предпочтение мильтоновскому
падшему ангелу, - Корсо глянул на нее вопросительно. - Именно это ты желала
услышать?
карманы очень узких джинсов. Он впервые видел, чтобы джинсы так на ком-то
сидели. Вероятно, это из-за длинных ног. Такие ноги бывают у девушек,
путешествующих автостопом... Они стоят на обочине, рюкзак брошен рядом, а в
зеленых глазах сквозит несказанный свет.
презрительную и равнодушную гримасу. - Наверно, он угрюмый и молчаливый. Он
скучает. - Гримаса сделалась кислой. - Сидит на? троне в пустой зале -
посреди безлюдного и стылого царствами еще очень однообразного - там
никогда ничего не происходит.
восхищением.
этом ни на шаг к ней не приближаясь, пока не очутилась между Корсо и
лампой, освещающей комнату. Случайно или нет, но встала она так, что тень
ее упала на фрагменты "Девяти врат", рассыпанные по покрывалу.
во мраке, хотя очертания головы вырезывались на светлом фоне. - Гордость,
свобода... Знание. Всегда и за все приходится платить, кому в начале, кому
в конце. Даже за храбрость... Правда? Подумай только, сколько храбрости
нужно, чтобы подняться против Бога...
просачиваясь во все щели - под дверью, в окне; казалось даже, что там,
снаружи, стих шум машин. Корсо смотрел по очереди то на один силуэт, то на
другой - то на ее тень, означенную на покрывале и бумажных клочках, то на
фигуру из плоти и крови, заслонившую собой свет. И тут охотник за книгами
спросил себя, какая же из двух девушек реальнее?
это была ее тень. В тоне звучали пренебрежение и обида; Корсо уловил эхо с
силой выпущенного из легких воздуха, так что получился вздох презрения и
отчаяния. - Они такие красивые, такие совершенные. И такие
дисциплинированные - прямо как нацисты,
вековую усталость - мрачное наследство, чужие грехи. И он, изумившись и
растерявшись, не узнавал ее. В конце концов, подумал Корсо, может быть, ни
одну из двух не стоит считать настоящей: ни тень на покрывале, ни фигуру,
закрывающую свет.
ножами, пытаются выстоять против всадников, которые рубят их саблями. Я
всегда воображала, что у падшего ангела, когда он взбунтовался, были точно
такие же глаза, такой же потерянный взгляд, как у тех несчастных с ножами.
Храбрость отчаяния.
сантиметров, но тень ее при этом быстро метнулась вперед и приблизилась к
тени Корсо, словно действовала своевольно, по собственной прихоти.
соприкасалась с тенью Корсо. Он инстинктивно отшатнулся, чтобы две тени на
кровати разделяла хотя бы узкая полоска света.
прекрасный из падших ангелов, один в пустом дворце, плетет свои козни... Он
добросовестно отдает все силы рутинным делам, которые сам бесконечно
презирает; но они по крайней мере помогают ему скрыть отчаяние. Поражение.
- Девушка засмеялась тихо, безрадостно и так, словно смех ее доносился
откуда-то издалека. - Ведь он тоскует по небесам.
спасенными из камина на вилле "Уединение". Два темных силуэта на покрывале
заблудились среди девяти врат в царство совсем иных теней, а может, и тех
же самых. Обгорелые клочки бумаги, все еще не отысканные ключи к загадке,
Сертаков Виталий
Акунин Борис
Шилова Юлия
Дальский Алекс
Орлов Алекс
Орлов Алекс