Чтение 44–й страницы книги ~Любовники в заснеженном саду~

- Значит, Корабельников улетел именно этим рейсом? В ноль пятнадцать?

- Ну, если человеку нужно в Мюнхен, он ведь не будет лететь в
Объединенные Арабские Эмираты, правда же? - не выдержал Никита.

- Понятно. Значит, вы проводили шефа и вернулись в город?

- Да. Я проводил шефа и вернулся в город.

- Но на стоянку компании машину так и не поставили?

- Нет. Я не всегда оставляю ее на стоянке. Ока Алексеевич достаточно
демократичный человек, он позволяет мне пользоваться машиной... В... скажем,
неслужебное время.

По брезгливо-юному безволосому лицу следователя Кондратюка змеей
проползла сардоническая улыбка. А желваки на скулах заходили ходуном:
приступ классовой ненависти, не иначе. Э-э, братан, да ты якобинец, и,
доведись тебе родиться в другое время, ты исправно бы отправлял на гильотину
зажравшуюся аристократию...

- Шестисотый "Мерседес" в нерабочее время... И зачем же вам нужен
"Мерседес"? Девочек катать? - сострил следователь.

- Я женат...

- Одно другому не мешает... Значит, вчера вы в компанию не вернулись... А
куда направились после аэропорта?

- Это валено?

- Вопросы здесь задаю я.

- Посидел в кафе...

- Каком? - Щенок из прокуратуры решил отыграться на Никите по полной
программе.

- "Идеальная чашка". Средний проспект Васильевского острова.

- Неподалеку от Пятнадцатой линии, так?

- Неподалеку, - с готовностью подтвердил Никита. - Я и сам живу
неподалеку. На Пятнадцатой угол Малого...

- Сколько вы просидели в кафе?

- Время я не засекал... Может быть, час... Может, больше.

- А потом? Отправились домой?

- Не совсем. К приятелю. Он живет рядом с "Прибалтийской". На Морской
набережной.

- К приятелю в столь поздний час? У вас нелады с женой? - топорщащиеся
волосики Кондратюка потрескивали (очевидно, от осознания собственного
величия), а крылья носа вздрагивали, как у гончей, почуявшей добычу.

Но добыча так просто сдаваться не хотела. Она бесхитростно путала следы и
смотрела на следователя пустыми, равнодушными глазами.

- Почему нелады? Лады... Просто я обещал приятелю заехать. Вот и
заехал...

- А в квартире Корабельникова вы бывали?

- Бывал... И даже довольно часто. Пока шеф не женился.

- А потом?

- Потом - перестал бывать. Так, заезжал пару раз с поручениями от
хозяина. И все.

- Почему?

- Не знаю. Корабельников меня не приглашал.

- А раньше приглашал?

- Раньше приглашал.

- А когда вы были там последний раз?

Последний раз... Он еще не скоро выветрится из головы, этот последний
раз. И еще долго его будет преследовать тело Мариночки, так похожее на тело
Инги... Тело Мариночки в стоячей розовой воде.

- Так когда вы были там последний раз? Затрудняетесь вспомнить?

- Почему же... Вчера. Вчера и был. - Господи, неужели это было лишь
вчера?...

- После того как отвезли Корабельникова в аэропорт?

- Зачем?... Днем. Я отвозил подарки. Вчера у хозяйки был день рождения,
если вы не в курсе. Подарков набралась целая гора... От подчиненных Оки
Алексеевича. Он попросил меня отвезти, и я отвез.

- А потом?

- А что - потом? Оставил презенты в прихожей и вернулся за шефом. Вместе
мы поехали в его загородный дом, на вечеринку в честь дня рождения Марины...
Жены Корабельникова...

- Вы оставили подарки в квартире...

- Да, в прихожей. Просто сбросил их в кучу, и все. Не успевал по времени,
а шеф не любит ждать. А сейчас везде пробки...

- Когда вы приехали, в квартире никого не было?

- Никого... Мариноч... Жена Корабельникова была за городом... Наверное,
уехала раньше.

Следователь почему-то обрадовался, даже веселенькими свекольными пятнами
пошел.

- А если никого дома не было, кто вам открыл? - почти любовным голосом
проворковал он.

- Никто. Я сам открыл...

- У вас есть ключ от квартиры?

- Да, - сознался Никита, препираться было бессмысленно. - Корабельников
сам мне его дал. Уже давно... До женитьбы...

- И не забрал, даже когда женился?

- Нет.

- Почему?

Действительно, почему? После появления Мариночки Корабельникоffу было уже
не до ключей. Ни до каких ключей, кроме ключей от Мариночкиного сердца. А
сам Никита... Сам Никита оставил ключи себе. Невинно оставил, без всякой
задней мысли. В память о так и не сбывшейся последней реплике из нежнейшей
черно-белой "Касабланки": "Я думаю, это начало большой дружбы..." Но
объяснять это следователю городской прокуратуры Кондратюку было так же
бесперспективно, как объяснять зайцу-русаку теорию бесконечно малых величин.

- Я же говорил... Я иногда заезжал на Пятнадцатую... По поручению
хозяина.

- Ну хорошо... Что вы можете сказать об отношениях Корабельникова и его
жены?

- Я не могу это комментировать.

- Почему?

- Это - частное дело двух людей. Его и ее.

- Может быть, вы знаете что-то, что поможет следствию?

- Они любили друг друга. - Голос Никиты прозвучал не очень убедительно.
Любовь в общепринятом смысле слова вряд ли смогла бы выдержать
корабельникоffский напор. Даже страсть с ним не справлялась. Любовь
Kopaбeльникoffа больше напоминала душевную болезнь, лавину, которая
погребала под собой и сметала все на своем пути.

- Н-да, - многозначительно крякнул Кондратюк. - Значит, любили... Он ей
делал подарки, да?

- Ну... Делал, наверное...

- Какие именно?

- Откуда я...

- Драгоценности, например, да? - Вопрос что-то значил для Кондратюка,
определенно что-то значил. У него даже рот округлился, а кожа на скулах
натянулась, как на турецком полковом барабане. И Никите не понравился этот
округленный, по-женски любопытный рот.

Очень не понравился. И натянутая кожа - тоже.

- Драгоценности? Наверное...

- Да что вы все ей-богу, - сорвался Кондратюк. - На свадьбу Корабельников
подарил жене колье. Так?

- Меня это мало волновало.

- Но... Вы видели колье?

- Видел... Она его особенно не скрывала.

- А вчера... Вчера она тоже его надела? Тело, плавающее в ванной, и
крепко пристегнутый драгоценный ошейник. Эта картина так явственно
нарисовалась перед Никитиным внутренним взором, что он едва сдержал стон.

- Вчера?

- Ведь вчера у нее был день рождения... Вы были у нее на дне рождения? Вы
ведь должны были отвезти Корабельникова в аэропорт...

- Был.

- И видели колье?

Сейчас... Сейчас Никита оттянется!

- Видите ли... Как вас зовут? Запамятовал...

- Эдуард Григорьевич, - шепнул Кондратюк, тихо ужасаясь величию
собственного имени.

- Видите ли, Эдуард Григорьевич... Я ведь обслуга... Обслуживающий
персонал. И особого доступа к телу не имею... Так, наблюдаю из хлева в
полевой бинокль...

- Какой полевой бинокль? Что значит - полевой бинокль?

- Господи... ну, это шутка... неудачная...

- Шутить будете с... обслугой... Следствие же - дело серьезное... А что
вы можете сказать о телохранительнице покойной?

- Об Эке? Ничего. Я мало ее знал.

- Ее нанял сам хозяин?

- Да.

- Когда?

- Я точно не помню... По-моему, в начале лета. Недели через две после
свадьбы...

- А у самого Корабельникова была личная охрана?

- Нет.

- Странно... Фигура такого масштаба - и без телохранителей... Вам самому
не казалось это странным? В конце концов, он - глава крупного концерна...
Ему по статусу положено.

- Я не могу это комментировать. А вы... Вы можете поинтересоваться этим
вопросом у него самого. Или у начальника службы безопасности компании.

- Поинтересуюсь, - клятвенно заверил Кондратюк. - А вам не казалось