Чтение 44–й страницы книги ~Букет прекрасных дам~

никакой, за пару сотен рублей такого порасскажет! Волосы зашевелятся!

- Все равно съезжу, - вздохнул я, - последняя зацепка осталась. Честно
говоря, я рассчитывал на вас.

- Но я ничего не знаю.

- Поэтому и хочу поболтать с Нелей.

- Уж извините за негостеприимство, - перевела разговор на другую тему
Лариса, - кофе, чай, коньяк?

- Спасибо, от спиртного откажусь, я за рулем, а кофе с удовольствием.

- Ксюша, - крикнула Лариса, - будь другом, принеси нам кофеек - Сейчас,
мама, - ответил нежный голосок, и высокая девушка вошла в комнату, - вам
натуральный или растворимый?

Я глянул на дочь Ларисы и вздрогнул. Передо мной стояла девушка, безумно
похожая на Риту. Те же волосы, тот же рот, подбородок, только глаза
материнские, ярко-голубые, а не карие, как у внучки Норы.

- Можно, через кофеварку пропущу? Неохота с джезвой возиться.

- Как хочешь, дорогая, - ласково ответила мать. Девушка вышла. Кое-как
собрав мозги в кучу, я поинтересовался:

- Вам когда-нибудь говорили, что Рита, дочь Ольги, и ваша девочка,
похожи, словно родные сестры?

- Сейчас все восемнадцатилетние выглядят одинаково, - улыбнулась
собеседница, - мы в их годы хотели выделиться из массы, а у этих все
наоборот. К Ксюше порой приходят подруги, так я вздрагиваю, ну чистые
близнецы. Кстати, я никогда не видела Риту.

- Она очень интересная девушка, - пробормотал я. Даже если смыть
косметику с Ксюшиного лица и обрить ее наголо, сходство с Ритой не исчезнет.
Потому что в данном случае речь идет не об одинаковой одежде, прическе или
макияже. Нет, тут общие черты лица, строение черепа, разрез глаз.

Появилась Ксюша с подносом, и я снова вздрогнул. Словно привидение вошло
в комнату Лариса продолжала светски улыбаться.

- Руки помыть не желаете? Ванная по коридору и налево.

Я посетил роскошное, отделанное шикарным кафелем и никелированными
штучками помещение, вымыл руки и вернулся в гостиную.

- Вам с сахаром? - спросила Лариса.

- Один кусочек.

- Прошу.

- Благодарю.

- Конфеты?

- О нет, увольте, я не любитель сладкого.

- Сыр? Рекомендую рокфор, вот крекеры.

- Чудесный аромат, - сказал я, поднимая чашечку, - ?Амбассадор??

- Не люблю его, - поморщилась хозяйка, - кисловат. Это ?Лавацца Оро?.

- Никогда не пил.

- Попробуйте, и станете употреблять только его. Я сделал глоток.

- Восхитительно!

- Пейте, пейте, - улыбалась Лариса, - Ксюша еще сварит.

Я опустошил чашечку и почувствовал сердцебиение.

- Однако, крепкий.

- Да, - кивнула Лариса, - настоящий мокко, надеюсь, у вас нет проблем с
давлением?

- До сих пор не наблюдалось, - еле выдавил из себя я, ощущая
головокружение.

Честно говоря, так плохо, как сейчас, мне еще никогда в жизни не было. В
ушах звенело, во рту пересохло, в глазах быстро-быстро мелькали вспышки.

- Что с вами? - обеспокоенно подалась в мою сторону Лариса. - Иван
Павлович!

Я хотел сказать, что нет никакого повода для беспокойства, открыл рот,
увидел, как бешено вертящиеся стены опрокидываются на меня, попытался
увернуться, и наступила темнота.

Глава 26

- Иван Павлович, - донеслось издалека.

- Да, - хотел сказать я, но изо рта вырвалось мычание.

- Иван Павлович, - настаивал голос.

- Вава, очнись, - вплелось сопрано Николетты, - открой глаза.

- Иван Павлович, слышите? - гудел незнакомый дядька. - Ну же...

Я разлепил веки и увидел прямо над собой чудовищный голубой потолок,
украшенный золотой лепниной.

- Где я?

- Очнулся, - взвизгнула Николетта, - безобразник, напугал всех!

- Что случилось? - бормотал я, оглядываясь вокруг.

Интересно, каким образом я очутился на кровати в этой совершенно
незнакомой комнате, обставленной белой мебелью с золотым орнаментом, да еще
абсолютно раздетый. Неизвестный мне мужчина спокойно ответил:

- Вам стало плохо, сильно подскочило давление, раньше были такие казусы?
Вы гипертоник?

- Хотите сказать, что я упал в обморок, как институтка?

- Ну, сознание теряют не только истерические особы, - усмехнулся мужчина.

- Вава, - запричитала Николетта, - ужасно, ужасно. Ты мог умереть. Я бы
выплакала все глаза, стоя на коленях у памятника, в дождь и снег. Нет, ничто
бы не удержало меня от визита к тебе на кладбище.

Я попытался скрыть усмешку. Николетта уже нарисовала в уме образ
безутешной матери, оплакивающей сына.

Однажды мои родители заспорили, где провести август. Меня оставляли с
нянькой на даче, а сами хотели поехать отдохнуть. Отец, у которого болела
печень, хотел отправиться в Ессентуки, маменька, отличавшаяся богатырским
здоровьем, намеревалась валяться у моря в писательском доме отдыха в
Коктебеле. Но папа впервые в жизни не захотел ей уступить. Поругались они
ужасно. И в конце концов отец заявил:

- Хорошо, или едем на воды, или сидим в Подмосковье.

Обозленная Николетта в сердцах выпалила гениальную фразу:

- Ладно, пусть будет по-твоему. Но имей в виду, когда кто-нибудь из нас
умрет, я каждое лето стану ездить на море.

Отец просто лишился дара речи, услыхав это заявление.

Вспомнив ту, давнишнюю сцену, я усмехнулся и заметил:

- В черном платье и вуали ты будешь очаровательна.

Потом я увидел Ларису и приподнялся.

- Простите, я нахожусь у вас в доме?

- Конечно, - ответила та.

- Ничего не понимаю.

- Оставьте нас, милые дамы, - сказал врач, - посмотрю больного, и решим,
как поступить.

Он быстро вытолкал за дверь Ларису, причитающую Николетту и представился:

- Ну, давайте знакомиться. Хлопов Леонид, домашний доктор Федотовых.

- Как я сюда попал?

- Просто выпили чашечку кофе и упали в обморок. Лариса, естественно,
перепугалась, вызвала меня. Сколько вам лет, Иван Павлович?

- Сорок.

- Не хочу вас пугать, - сказал Леонид, - но это самый опасный возраст для
мужчин. Многие ушли из жизни, едва успев справить сорокалетие. Высоцкий,
например.

- Он был пьяница и наркоман.

- Согласен, но не это главное.

- А что? - поинтересовался я. - Киньте брюки, пожалуйста.

Леонид дал мне одежду.

- Главное то, что он являлся творческим человеком, увлекающимся, с
обнаженными нервами, такие сгорают раньше. Вы ведь тоже поэт?

- Кто сказал?

- Николетта.

- Она-то как здесь оказалась?

- У вас в пиджаке зазвонил мобильный, Лариса ответила, и так
познакомились с вашей матерью.

- Ясно, - буркнул я, влезая в свитер.

- Вы можете идти?

- Совершенно спокойно.

- И куда сейчас?

- Ну, по делам.

- Голубчик, - обеспокоенно произнес Леонид и положил мне на плечо руку, -
не глупите. Отправляйтесь домой и в кровать, по крайней мере до завтра.
Подобные ?звонки? от организма нельзя оставлять без внимания.

- Хорошо, наверное, вы правы.

- Вот и умница. Лариса! - крикнул Леонид.

- Да? - отозвалась дама.

- Не советую Ивану Павловичу садится за руль.

- Велю Пете отвезти его.

- Но моя машина... - слабо вякнул я, понимая, что в действие приведены
такие силы, сопротивляться которым невозможно.

- Петя доставит вас на вашем кабриолете, - хмыкнула Лариса.

- Лучше ко мне, - зачирикала Николетта. - Ах, дорогой, представь, как
тебе будет хорошо в твоей любимой комнате, около меня, я буду за тобой
ухаживать.

Я представил, как она без конца врывается в спальню под разными
предлогами, пристает с разговорами, а потом устраивает истерику, и быстро
сказал:

- Это было бы чудесно, Николетта, но Элеонора может меня уволить. Одно из
основных выдвинутых ею условий - это постоянная ночевка на работе.

- Ужасно, - всхлипнула маменька, - я буду беспокоиться за тебя. Впрочем,
пришлю Тасю с куриным бульоном. И не спорь! Только суп из цыпленка,
волшебное средство.

Если я что и не перевариваю, так это супы.