светлыми усами.
в полувоенной форме. Он говорил с украинским акцентом. Ты не слышала, о чем
был разговор, только поняла, что я согласился на его предложение. Правда,
торговался. Тебе покажут несколько фотографий. Ты выберешь вот этого.
бритоголовый парень с совершенно ублюдочным лицом.
Парке культуры, а на ВДНХ.
своих шпионских целях. Они ведь запросто могут узнать правду, и тогда...
будет нормально. Ты подружишься наконец с этой милой организацией и
почувствуешь себя честной комсомолкой.
звони мне, это последний раз.
поцелуешь меня на прощанье, вот так. И я отправлюсь на Красную площадь
закладывать взрывчатку под мумию Володи Ульянова. Завтра меня уже не будет.
Я сгину в застенках Лубянки и, умирая, буду шептать твое имя.
рассказывала сказки серому майору. То ли майор был недостаточно прозорлив,
то ли сказки были слишком похожи на правду, но ничего страшного не
происходило. Алисе верили.
хотела. Но не из-за Карла. Она знала, что не сможет бросить папу и никто
чужой не выдержит рядом тяжело больного, безнадежно пьющего человека.
заикался об этом, оба заранее знали - ничего не выйдет. Эта тема была у них
как бы под запретом по взаимной молчаливой договоренности.
надо готовиться к худшему и надежды нет. Она выхаживала отца, сначала в
реанимационном отделении, потом дома. Он выжил. У нее началась обратная
реакция - тяжелая, затяжная депрессия.
видеть. Совсем не хотелось. Она вешала трубку, когда слышала его голос. Она
не открыла дверь, когда увидела его через "глазок" с большим букетом. Она
знала он может простить, пропустить мимо ушей любые, самые резкие слова. Но
молчание, запертая дверь оскорбят его по-настоящему. Он исчезнет. Все
кончится.
голосу было слышно, что он тоже пьян.
род древнее твоего варварского баронства. Когда мой прадед женился на немке,
урожденной фон Раушенберг, курляндской баронессе, это было почти
мезальянсом. Вообще, вся история России - это сплошной мезальянс, неметчина.
Вы нами правили триста лет, а все мало вам! Революцию нашу вы оплатили. Кто
давал деньги большевикам? Кто пропустил Ленина в Петроград и оплатил ему
проезд в мягком вагоне? - Юрий Владиславович шарахнул кулаком по столу. -
Барон! Ты, Карлуша, сопляк из гитлерюгенда, а не барон! Спесь - первый
признак плебейства! Спесь и снобизм! Это свойственно лакеям, нуворишам и
партийным работникам!
голосом спросил Карл. - А прабабка была курляндской баронессой? Ты не
шутишь?
головой. - Для меня нет разницы, какая кровь. Третья группа, отрицательный
резус. Остальное не важно. Дед был белым полковником, отец - красным
рядовым, потом стал врагом народа, сгнил на Колыме как честный зек
сталинского призыва. Все. Хватит об этом. Лисенок, свари нам картошечки.
раскладушку поставлю в своей комнате, - Юрий Владиславович слил последние
капли водки к себе в стакан, - у него неприятности.
столу, но не сильно, и тут же поморщился, схватился за сердце. - Мне дела
нет, что там у вас с ним было. Он мой гость, у него проблемы...
выступили крупные капли пота.
Карлуша, помоги мне до койки дойти.
"Скорую". Через двадцать минут Юрий Владиславович мирно похрапывал. Карл
курил на кухне.
усаживаясь напротив.
Лисенок, не выгонишь?
что касается КГБ, то именно здесь они тебя и будут искать в первую очередь.
Она поднялась и стала убирать со стола. - Карл, я устала играть в эти игры.
Хватит с меня.
сделать тебе загранпаспорт. Я забираю тебя в Германию. Я на тебе женюсь,
Алиса.
глупости, фрау фон Майнхофф. Я уже все решил, и вам, милая фрау, ничего не
остается, как сказать свое нежное "да".
перенервничала сейчас, чтобы обсуждать такие серьезные вещи, но, в общем, и
не надо ничего обсуждать. Я не выйду за тебя замуж. Ты темная неопределенная
личность, шпион, бандит, неизвестно кто. Ты немец, наконец, а я русская. У
меня папа больной, никому, кроме меня, он не нужен. Мы с тобой совершенно не
подходим друг другу.
сушилку.
согласием! Их либе дих, и вы меня тоже! У нас родятся чудесные красивые
киндеры, о, я, натюрлих, майне либе. Мы будем жить долго и счастливо. - Он
держал ее за плечи, зарывался лицом в ее волосы, скользил губами по шее, по
затылку, смеялся в ухо и мешал мыть посуду.
в охапку, - не возражай мне, Лисенок. Никогда мне не возражай. Я все равно
умней и сильней, - он зажал ей рот своими горячими губами.
по сторонам, все время ждала, что рядом остановится машина. Но ничего не
происходило. С девяти до шести она стояла за чертежной доской в своем
конструкторском бюро.
месяц? Ты посмотри на себя в зеркало! С таким лицом, с такой фигурой гнить в
этой серости, в жалкой клетушке из двух комнат... Что тебе здесь светит?
Очень скоро у вас в России все полетит вверх тормашками. Система прогнила
изнутри, и, когда она рухнет, вонючие обломки посыпятся на ваши головы.
Исчезнет еда. Введут карточную систему. Ты знаешь, что такое крушение
империи? Это прежде всего голод, разруха, озверелые толпы на улицах. А потом
по Москве пойдут танки, прямо по толпе, по людям. Вами всегда правили воры,
но прежде они хотя бы стыдливо прикрывали свой срам фиговыми листочками
коммунистической идеологии. Те, которые придут после них, срама не прикроют.
Здесь, у вас, будет стыдно и страшно жить. Вы, русские, - суицидальная
нация. Вы просто не умеете жить прилично, по-мещански, по-бюргерски. Я сам
ненавижу тупой бюргерский быт, но он все-таки приличней вашего свинства.
стеной был слышен папин храп. Ледяной ноябрьский ветер бил в стекла. Батареи
могу понять. Но ведь не настолько, чтобы хоронить себя здесь заживо.
майор Харитонов научил так горячо любить советскую родину? Прислушайся, что
там шепчут тебе твои благородные гены? В тебе, между прочим, голубая
княжеская кровь и четверть немецкой, баронской. Я видел альбомы с вашими
старыми семейными фотографиями. Твой отец неплохо знает историю рода до
седьмого колена и очень сожалеет, что ты совсем не интересуешься своими
княжеско-баронскими корнями.
повторяешь свой бред про благородные гены и голубую кровь. И не надо
приписывать моему отцу свою озабоченность этим вопросом. Если rf)H и
гордится предками, то не потому, что они были князьями-баронами. Ладно, все.