отправился к матери Маши, и та сразу все поняла и дала домашний телефон
дочери в Чогунаше.
дорогу, с удовольствием встречаясь с этой красивой и породистой самкой.
Однажды она под большим секретом рассказала ему, чем именно занимается ее
муж в далеком сибирском поселке. Они вместе посмеялись над незадачливым
мужем Маши, и она снова улетела в Сибирь. Хорьков же отправился на свою
виллу в Италию.
некоторые коммерческие дела. Когда Ревелли начал осторожно заговаривать о
ядерной мини-бомбе. Хорьков был уже готов к подобному разговору. Ревелли
объяснил, что у него имеются данные о том, что подобное оружие уже есть в
России, а за его мини-бомбу очень многие солидные клиенты готовы заплатить
колоссальные деньги. Когда Ревелли назвал сумму, Хорьков чуть не упал со
стула. Она равнялась тому, что он заработал за много лет, и превышала его
самые смелые ожидания. При разговоре присутствовал человек Ревелли, неплохо
знавший русский язык. Это бьи итальянец из Триеста, отошедшего после второй
мировой войны к Югославии.
в Москву, откуда позвонил Маше и потребовал, чтобы она немедленно приехала к
нему. Маша, очевидно, была внутренне готова к такому повороту в своей
судьбе. Разругавшись с мужем, она улетела в Москву к Хорькову. Когда знаешь,
что у тебя есть надежное обеспечение, как-то решительнее и спокойнее идешь
на конфликт.
предложила привлечь к ней заместителя начальника службы безопасности. По ее
словам, он был безумно в нее влюблен и готов ради нее на все. После этого
Хорьков дважды встречался с ним, обговаривая все детали. О том, что надо
устранить свидетелей, первой заговорила сама Маша. Она твердо и спокойно
объяснила мужчинам, что нельзя доверять ни такому шалопаю, как Эрик
Глинштейн, ни такому размазне, как ее муж. Она все время употребляла именно
это слово: "размазня". Очевидно, она не только не любила, но и совсем не
уважала своего мужа. Все было обговорено, и все было решено. Потом Хорьков с
Машей уехали в Финляндию.
разработанному ими плану. Одиннадцатого июня автомобиль с двумя молодыми
учеными свалился в овраг и загорелся. Маша выехала на похороны и стояла у
гроба бледная от волнения. Ее глаза были полны слез;
Хорькова. В ту ночь она была столь страстна и столь дерзка, как никогда
раньше, словно смерть мужа окончательно освободила ее от всех условностей.
Эта была незабываемая ночь и для Хорькова. Он понял, что отныне связан с
Машей навсегда. Ребенка она обычно оставляла у матери, чтобы он ей не мешал.
Казалось, все вдет так, как они и задумали.
всем, требуя точной проверки. Он не сомневался, что груз прибудет нормально
и его можно будет сразу отправлять в Данию, откуда его перегрузят в ящики и
переправят дальше - в Германию и Францию. Но неожиданно все получилось
иначе. До места назначения дошел только один ящик. Второго в вагоне не
оказалось. Сопровождавший грузы человек из его боевиков ничего не мог
объяснить. Даже итальянец, который пересек границу вместе с этим проклятым
грузом, и тот ничего не знал. Ясно было лишь, что произошло невероятное. И
один из людей Сирийца похитил ящик. Это было не правдоподобно, невозможно,
немыслимо, но это случилось, и они начали поиск исчезнвшего Сухарева по всей
стране.
Германию и дальше. Второго ящика нигде не могли найти. Рассерженный синьор
Ревелли звонил в Хельсинки по двадцать раз в день. И еще по стольку же раз
сам Хорьков звонил Законнику в Санкт-Петербург, требуя немедленно найти
ящик.
жестоко наказаны. Погибли Сириец и его боевики, застрелился Сухарев, но
груза по-прежнему не было. Наконец появилось это сообщение об облученном
Сухареве. И Сергей Хорьков понял, что случилось самое, страшное, что только
могло. Груз исчез окончательно, и найти его теперь нет никакой возможности.
Следовало исходить из того непреложного факта, что итальянцы захотят
получить половину своих денег, переведенных ему в качестве оплаты за эти
ящики. Деньги придется возвращать, да еще и платить колоссальную неустойку,
как было условлено в случае нарушения договора. Плюс выслушивать постоянные
упреки синьора Ревелли.
продать свой дом в Хельсинки и переехать на постоянное место жительства в
Россию. Он был убежден, что там его итальянцы не посмеют потревожить. В
конце концов, он и так сделал почти невозможное, сумел обеспечить им
доставку одного ящика.
билета первого класса для себя и Маши. В аэропорту их уже встречала обычная
когорта его охранников и телохранителей. А его длинноногая секретарша сразу
сообщила ему о том, что в Москву уже трижды звонил синьор Ревелли. Нужно
было набраться смелости и поговорить с ним. Хорьков решил сделать это не
откладывая. Именно поэтому он позвонил своему итальянскому компаньону прямо
из "Мерседеса", который на полной скорости мчался домой. Маша сидела рядом,
глядя в окно. Она уже знала, что операция удалась лишь наполовину и из двух
ящиков дошел только один.
знавшая английский язык. Хорьков попросил ее позвонить Ревелли. Когда тот
ответил, он обменялся с ним парой-другой расхожих слов, которые знал, и
передал телефон секретарше.
взглянув на шефа голубыми глазами. Сидевшая рядом Маша повернула голову.
всякое случается. Один ящик дошел до места назначения, вот и хорошо. Это и
так очень неплохо.
нет ящика. Его нет. Ты поняла? Так и объясни.
взглянула на Хорькова.
ровно половину, и я им послал половину груза. Значит, мы с ним в расчете.
Так ему и передай. Скажи, что на остальную половину денег я не претендую. А
он пусть не ищет второй ящик. И мы будем в расчете.
и я ничего не могу сделать.
подвели.
обстоятельства. Что никто не виноват. Скажи - произошла накладка на границе.
вернуть все деньги.
были круглые карие глаза. Он был немного лысоват и очень переживал из-за
этого, тратя огромные деньги на остатки шевелюры. Крупный мясистый нос,
полные щеки, большие уши, прижатые к голове. Хорьков показал кукиш, сунув
его под нос девушке.
итальянца, начал ругаться. Он выкрикивал все известные ему русские,
итальянские, английские ругательства, когда Ревелли повесил трубку. Хорьков
зло сжал телефон и неожиданным ударом по ручке дверцы автомобиля разбил его
вдребезги. Секретарша вскрикнула. Маша холодно улыбнулась.
со мной можно так разговаривать. Я ему покажу. Я сегодня пошлю к нему
человека. Не пожалею ста тысяч, но двоих пошлю. Он думает, что он крутой. Я
ему покажу, кто из нас крутой.
выпученными от бешенства глазами. Потом, вспомнив, что именно он говорил,
заставил себя замолчать. Конечно, про киллеров не стоило говорить при
секретарше, впрочем, девочка уже давно все понимает, не маленькая. Ей было
двадцать пять лет, и Хорьков держал ее для особо важных дел. Он не спал с
ней, вопреки сложившемуся мнению. Она была красивой, но слишком стройной,
худой. Ему совсем не нравились такие. Другое дело - Маша. У нее была упругая
сильная фигура с очевидной склонностью к полноте, с которой она успешно
боролась.
поддаться минутному увлечению, пойти на более близкий контакт, чем того
требовала работа, и вся дальнейшая деятельность девушки в этой должности
становилась бессмысленной тратой времени. Поэтому он научился строго
разделять личные и деловые отношения.
успокоиться. Ревелли заплатил ему ровно половину. Половину всех денег - и
получил ровно половину товара. По всем законам произошла справедливая оплата
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Роллинс Джеймс
Смит Кордвейнер
Шилова Юлия