готовь вместе с ними еду, шей и стирай! Клинок тебе ни к чему!
сюда твоего красавца. Но и у меня имеется одно условие. После всего... он
останется жить и будет сопровождать меня в Страну Максаров. А об его
памяти я сама позабочусь...
(хрупкие плечи, шаловливый взгляд, мягкие податливые губы) давно нет, что
она навсегда исчезла, переродившись в Ирдану - безжалостную богиню с
глазами василиска.
сейчас, никогда - даже в минуты смертельной опасности - он не ощущал
сердцем такую пустоту и боль, как от слов: "Ладно, пусть будет по-вашему!"
тряпка застряла. Наверное, нужно было что-то сделать, но любой его
поступок, кроме самого простого - уйти - выглядел бы сейчас глупо.
он встал, еще сам не зная, как будет действовать в следующую секунду:
бросится с кулаками на соперника, отхлещет по щекам свою бывшую подругу
или в отчаянии разобьет о стену собственную голову - но Надежда-Ирдана,
все еще стоя к нему спиной, кратко и властно сказала: "Сиди!" Это немного
отрезвило Артема; и дальнейшую сцену он наблюдал если и не с олимпийским
спокойствием, то, по крайней мере, без надрыва. Вошедший в зал жестянщик
был нескладен, как и большинство его соплеменников, и в то же время
очарователен, как очаровательно бывает все юное - будь то верблюжонок или
молодая горилла. Он старался держаться с достоинством, но глаза его
выражали панический страх. Не на брачное ложе он явился, а на Голгофу.
когда-нибудь моя смерть принесет им пользу.
Делай то, ради чего ты пришел. Возьми меня. Разве я хуже ваших девушек?
победить максаров?
Сейчас ты убедишься, что я не боюсь тебя.
распахнула дверь и, как напроказившего щенка, выбросила его в темный
коридор.
скажи, что я беру тебя к себе оруженосцем.
лязгнула задвигаемая щеколда. Надежда повернулась к Артему. Глаза ее были
полуприкрыты, и тени от ресниц лежали на скулах, как черные полумесяцы.
помочь мне в этом.
что-то сковывало Артема, не позволяя действовать. Сходные чувства,
наверное, испытывала и Надежда, бесцельно бродившая по залу.
всепоглощающая страсть не ведала стыда и не нуждалась в услугах опыта.
Теперь Артем и Надежда стали другими, да и немало тяжелых воспоминаний
легло между ними: и проклятая рама, на которой он сотни раз умирал под ее
ножом, и гибель Адракса, и развороченная постель Генобры. Он боялся даже
прикоснуться к ее телу, ибо не знал - осталось ли оно человеческой плотью
или оделось в чешую дракона.
движением опрокинула его. Фейерверк холодного мерцающего огня рухнул на
пол, искрами рассыпался во все стороны и угас, постепенно меняя свой цвет
от серебристо-голубого и фиолетового до пурпурного. Наступил мрак, который
бывает только в подземелье, да, пожалуй, еще в могиле.
фонтан живого света. Посреди зала он столкнулся с Надеждой, которая шла
ему навстречу. Они вцепились друг в друга так крепко, как будто собирались
не любить, а сражаться. Артем попытался что-то сказать, но Надежда
опередила его. "Молчи! - прошептала она. - Только не говори ничего!" Не
разжимая объятий они осели на мягкий ковер, и Надежда, как и в тот первый
раз, сама поцеловала его. Завитки ее волос коснулись его лица, и вместе с
их ароматом вдруг вернулось все прежнее. Они словно перенеслись во времени
и пространстве назад - в Страну Черепах, в темную утробу подземной
хищницы, в засыпанный снегом и укрытый туманами мир, где она была милой
взбалмошной девчонкой, а он влюбленным в нее скитальцем.
души, слишком затянулась, да еще, наверное, потому что оба они теперь
могли не дышать часами.
затылка на плечи, а нежная грудь прижалась к губам. И что ему было до
того, что эти пальцы могут ломать сталь, а грудь выдерживает удар пули!
Гибкие и сильные, они катались по ковру, то сплетаясь, как змеи в брачную
пору, то принимая самые немыслимые положения. Там, где только что была
мокрая от слез счастья щека, вдруг оказывалось упругое бедро или узкая
лодыжка, а он ощущал ожоги ее поцелуев по всему телу. Тьма совсем не
мешала им - пальцы и губы были куда прозорливее глаз.
много часов или всего несколько минут (недаром древние верили, что время
любви не идет в счет человеческой жизни), - но вот наступила пора, когда
их тела окончательно слились, став двумя равноценными частями одного
неразделимого целого. Вместе, уже на последнем дыхании они домчались до
края бездны, за которым был только краткий упоительный миг, на циферблате
человеческой жизни противолежащий смерти и эту смерть собой искупающий...
полушепотом, хотя в этом подземном убежище их вряд ли кто мог подслушать.
Надо бы для верности еще несколько раз попробовать, - говорил он,
уткнувшись носом в ее волосы.
бедных жестянщиков.
он вырастет. Так уж предопределено судьбой.
Все дальнейшее скрыто мраком. И этот мрак надвигается на меня. Очень
медленно, но надвигается.
нас. Давай не будем об этом говорить сейчас.
Стоит только мне проникнуть в его мысли, как он ввергает себя в состояние,
близкое к обмороку. Это не сон и не явь. Сознание открыто, но все в нем
так перепутано, что невозможно ничего понять. А относительно обмана... Тут
ты не прав. Им нужен ребенок с кровью максара. Ни больше и ни меньше. Не
так уж важно, кто станет его отцом. Даже наоборот, наследственность
жестянщиков может повредить ему. Они хитры и изобретательны, но трусливы.
олень бросается на льва. Но никогда оленям не победить львов.
траву? Он либо подохнет с голода, либо сбежит, зарезав своих воспитателей.
Как ты не понимаешь таких простых вещей?
препирательства? Сейчас мы в безопасности, но скоро наша жизнь снова
повиснет на волоске. Нужно дорожить каждым ее мигом. Лучше обними меня
покрепче.
нужды.
что все слуги покинули его и, судя по беспорядку в комнатах, покинули в
спешке.