Чтение 44–й страницы книги ~Идущие в ночь~

Ладно, прочь посторонние мысли. Я нащупал ошейник и всмотрелся, не
забывая второй рукой почесывать зверя-спутника, отчего тот урчал все
громче и громче.

Ошейник как ошейник. Ровным счетом ничего необычного.

И в тот же миг мои пальцы нащупали что-то вшитое в кожу. Что-то
округлое и твердое, размером приблизительно с лесной орех или с
косточку плода многодрева.

Я немедленно схватился за свой ошейник. Так и есть! У меня та же
история. Вшитая в кожу бусина.

Я выпрямился; карса, балуясь, ловила мои ладони лапами. Когти она
втянула, чтоб ненароком не поранить меня. Заботится, даже будучи
зверем.

Ведущий. Это имели в виду хоринги или не это? Вот, Тьма, загадка
на загадке!

Что теперь? Снимать ошейник нельзя. Можно, конечно, аккуратно
выковырять эту штуковину из-под кожи и не снимая ошейника. Ножом.
Р-раз, и все. Даже не себе, карсе - и формально договор с Лю нарушен
не будет.

Но это поступок, который нельзя исправить. Необратимый, как
говаривал Унди Мышатник, упокой Тьма его нетрезвую душу. А необратимых
поступков надо остерегаться. Потому что их нельзя исправить.

Тупо глядя в костер, я вернулся на место. Карса, лишенная моей
руки, ловила теперь колышущиеся стебельки травы. Играй, зверь, играй,
думать тебе придется после пересвета. А мне можно будет поиграть.

Если снова не вернется память.

Поспела еда, и я отвлекся. Карса тоже отвлеклась: запеченное мясо
пришлось ей по вкусу.

А на сытый желудок я принял решение. Решение было простым и
уклончивым: не спешить. Будущее покажет. Я запомню все... И нужно
найти способ рассказать обо всем Тури. Но... Не сейчас. Завтра. Или
послезавтра. Почему - я и сам не понимал. Просто бывают моменты, когда
возникает твердая убежденность во всем, твердая, но необъяснимая. В
такие моменты я обыкновенно ни о чем не думал и плыл по течению, и
течение еще ни разу не выбросило меня на мель. Правда, на стремнине
иной раз дух захватывало. Но куда же без волнений в опасном и
враждебном мире? Тогда и на свет появляться не стоило. Правда, от нас
появление на свет мало зависит. Впрочем, раз уж появились, спешить во
Тьму не следует. По крайней мере, я так думаю.

И я, не тронув бусины в ошейниках, двинулся дальше. Ветер успел
обсохнуть и отдохнуть. Правда, седло еще оставалось мокрым, но в
непромокаемой хорингской одежде это меня мало волновало.

Проехали мы довольно много. Забрались в самое сердце каменистых
пустошей. Все время приходилось огибать особо крупные глыбы,
преграждающие путь. Карса шныряла, то и дело пропадая из виду. Однажды
я заметил, что шерсть на морде у нее подозрительно выпачкана красным -
то ли не наелась, то ли решила сравнить печеное мясо с сырым. Надо
будет узнать как-нибудь, которое она нашла более вкусным.

В общем, я ничего не подозревал и долго не обращал внимания на
сухое потрескивание, сопровождавшее нас едва ли не от самой реки. Не
казались эти звуки сколько-нибудь опасными, и все тут. Потом
потрескивание стихло, и за первым же поворотом я чуть не налетел на
боевую шеренгу вильтов. Ветер всхрапнул и скрежетнул подковами по
камням. Остановился.

Вильты не двигались с места, только заметно шевелили ворсистыми
усами да скрипели мощными, как толстые и широкие серпы, жвалами.
Хрупкие на вид лапы с зазубренной внешней стороной упирались в
каменистую почву.

Н-да. И что теперь? Кстати, меча у меня нет. И самое прискорбное,
что ему в данной ситуации и взяться-то неоткуда. Раньше я просто
подбирал оружие поверженного врага. Но вильты не пользуются мечами -
они сами себе оружие.

Я осторожно соскользнул с Ветра и взялся за двумех. Отцепил.
Легонько шлепнул коня, чтоб уходил - от него в подобной стычке проку
все равно будет немного. Вильтов нельзя победить обычными способами.
Во-первых, потому что они неисчислимы, как муравьи, на которых,
собственно, они и были очень похожи. А во-вторых, они не страшились
смерти, потому что смерть одного вильта ровным счетом ничего не
значила для всего гнезда.

Вдруг я понял, что именно видел с высоты на живом рисунке хорингов
- конечно же, многочисленные гнезда вильтов, точнее, те их части,
которые выступали на поверхность. Основное гнездо всегда находится под
землей. Идти через территорию, кишащую вильтами - верное самоубийство.
Вот, значит, почему эти земли так безлюдны!

Ветер послушно убрался на безопасное расстояние. Вообще говоря,
конь убежит от вильта, при условии, что это не вильт-гонец. Но гонец
коню повредить ничем не сможет: жвалы у него слабенькие, а зазубрин на
лапах вообще нет. Это ж не солдат, которому необходима способность
сокрушать даже камень. Однако в сплошном лабиринте скал и валунов
вильты, понятно, чувствуют себя как дома, чего никак не скажешь о
Ветре.

Я взобрался на покатый бок ближайшего валуна, а потом и на
гладкую, поросшую лишайником верхушку. Развязал двумех и принялся
деловито вооружаться.

Метательные ножи уже при мне. Кривой хадасский кинжал - на пояс.
Кинжал спутника-Тури, потому что своего я не нашел. Наверное, остался
в горах после драки с хорингами. Ыплыкитет, свернутый по всем правилам
- тоже на пояс. Специальную перевязь с варварскими шариками - поперек
груди. Арбалет, колчан с короткими стрелами - за спину. На левую руку
- кастет с тройкой устрашающих шипов. Пальцы привычно скользнули в
отверстия, и холодный металл сросся с плотью руки.

Но поможет ли все мое оружие против вильтов?

Странные это были создания. На первый взгляд они ничем не
отличались от муравьев, только невероятно крупных, размером с добрую
свинью. Большинство вильтов, понятно - работники. Отдельная каста -
солдаты; их меньше, и это самые серьезные противники. Разведчики,
гонцы, летуны, охотники (вроде солдат, только помельче и пошустрее),
наблюдатели... джерх знает сколько разных. Так бы о них и думали, как
о муравьях, если бы не одна странность. Некоторые вильты умели
говорить. Приходили в людские селения, договаривались об обмене,
расспрашивали о самых разных вещах, кое-что рассказывали сами. Денег
они не признавали, менялись только вещь-на-вещь. Сами практически не
пользовались никакими орудиями, хотя изготавливали некоторые на обмен.
Насколько я знал, вильты встречались на юге, за Ривой, и на востоке,
вблизи Лиспенса и практически везде вокруг Хадаса, но только в
относительно безлюдных районах.

Воевать с ними было невозможно. Что делить людям и этим странным
созданиям? Убийство отдельного члена гнезда остальные вильты просто не
замечали. Всех, кто пытался влезть в их норы, они просто уничтожали.
Неизвестно как. Может, и съедали. Во всяком случае, единственный
известный мне случай вылазки тройки отчаянных гурунарских сорвиголов и
забулдыг в гнездо вильтов закончился ничем: забулдыги исчезли
бесследно, а вильты на расспросы о них не давали никаких ответов.

В общем-то, никто их не опасался по-настоящему. Существовало
только одно непреложное наблюдение: если вильты-солдаты строятся в
боевую шеренгу, будут трупы. В основном, человеческие, хотя и
вильтские тоже. Именно поэтому я и решил приготовиться.

Шеренга внизу дрогнула, и двинулась к камню, на котором я сидел.
Спускаться я не собирался. Вот еще! Боевой строй вильтов и тараном не
прошибешь, а если они задумают взобраться ко мне, строй неизбежно
распадется.

Сердито шипя и плюясь, на соседний камень взлетела карса. Спина ее
выгнулась дугой, демонстрируя крайнюю степень негодования. Внизу
хрустели суставами вильты. Ветер отдалился на безопасное расстояние и
потерянно топтался на маленьком пятачке мягкой, свободной от камней
земли.

В следующий миг на мой камень полезли вильты, со всех сторон.
Рыжевато-серые шестиногие солдаты, с устрашающе разведенными в стороны
жвалами и острыми пилами на лапах. Со всех сторон.

Карса не стала ждать. Молнией метнулась ко мне на помощь, легко
перепрыгнув через ближайших вильтов. Взвилась в воздух, пала на спину
одному из карабкающихся на камень.

С сухим хрустом тонкое сочленение, соединяющее массивную голову
вильта с карикатурно маленьким туловом, переломилось, и вместо одного
вильта стало два. Голова с двумя лапами и остатками тулова, и
ворсистое каплевидное брюшко с четырьмя оставшимися живыми пилами.
Двигаться увечные половинки не перестали, но всякая осмысленность
движений исчезла.

Один есть.

Я веером швырнул несколько шариков; панцирь на головах у
вильтов-солдат был очень прочен, но железо его брало. Маленький шарик
проделывал в хитине аккуратную круглую дыру и застревал в голове.
Раненый вильт тут же начинал бестолково крутиться на месте, мешая
остальным и ломая строй. Увернувшись от особо удачливого и быстрого, я
ткнул его в плоский треугольный глаз кастетом и прыгнул с камня на
землю. Остальные на несколько мгновений замерли, шевеля усами, на
камне, где меня уже на было.

Карса прильнула к моей ноге. Уши ее плотно прижались к голове, а
желтые глаза стали совершенно безумными. Мы поспешили в сторону, но
уже за ближайшим пузатым валуном едва не столкнулись со второй боевой