порядков больше той, что накоплена нами. Людьми. Человечеством.
Мы даже не сумеем толково применить свою ничтожную силенку. Это все равно, как
на ринг к профессиональному нокаутеру вынести младенца в ползунках. Это даже
хуже, чем бульдозер, сгребающий муравьиную кучу, - муравьи все-таки попытаются,
пусть без толку, противопоставить тупому напору сторонней и страшной силы единый
план обороны. Он у них есть, зашит в генах.
У нас нет и этого.
Мною овладевают ностальгические воспоминания о Звездном, об отряде
космонавтов... Как-то там Коля Степанов, в каких задействован программах?
Останься Монстр возле Юпитера - мы бы сейчас готовились к отлету на космодром и
через несколько недель, перед самым стартом непременно посмотрели бы "Белое
солнце пустыни"... Но что толку мечтать о том, чего заведомо никогда не будет в
моей жизни?
Мне уже не суждено посмотреть с близкого расстояния ни на Марс, ни на Юпитер.
Только теперь я начинаю понемногу жалеть об этом.
Самое удивительное - мне почти безразлично, что сделает с нами всемогущая
космическая тварь. И что она сделает со мной, когда я в нее войду.
Мне не страшно.
Я просто устал.
На третий день наши потери составили восемь роботов, включая и того, который
густо задымил вне объекта из-за внутреннего замыкания и кончился, зато на
четвертый мы лишились всего двух. По-видимому, в этот день Монстр находился в
добром расположении духа, во всяком случае, один из роботов ухитрился
просуществовать внутри него три часа с минутами - пока что абсолютный рекорд.
Вечером Максютов не пожелал провести обычный "разбор полетов", вместо этого
состоялось то, что я позднее назвал малым консилиумом, а опасно дерзкий в
суждениях Коля Штукин - спором слепых о форме слона.
В заглубленном бункере резко пахло сыростью -- пока еще свежей, не затхлой, -
недавно схватившимся бетоном, цементной пылью и сваркой. Пройдет еще несколько
дней, прежде чем сложная вентиляционная система окончательно выгонит наружу
запахи только что оконченной стройки и наш постоянный ближний штаб примет
какие-то черты обжитости, но Максютов несмотря ни на что собрал совещание именно
здесь. Для того, наверное, чтобы быстрее привыкли. По мне, в нашей временной
штабной палатке было не в пример уютнее.
Вчера я не выполнил распоряжения Максютова. Не сумел выполнить.
"Топорищев утверждает, что Объект - не инопланетный корабль, - было мне сказано
отнюдь не начальственным тоном. Напротив, Максютов скорее просил меня, нежели
приказывал. - Вижу, ты это знаешь... Нет, и не животное. Представь себе, теперь
он заявляет, что Объект не зонд, не животное, а вообще непонятно что. Без конца
болтает о каких-то взаимодействующих системах, гомеостазе, неравновесной
термодинамике и еще бог знает что. Надеюсь, сам он представляет, о чем
говорит... Признаюсь тебе по секрету, Алексей, я его не понял. Иди поговори с
ним, может, тебе удастся..."
Мне тоже не удалось.
Весь ход "малого консилиума" я записал на чип, но и после просмотра разобрался
не во всем, тем более что Топорищев сразу же сцепился с Фогелем, и
пошло-поехало, причем, по-моему, оба получили от свары истинное удовольствие...
Все-таки надо иметь какие-то особые мазохистские мозги, чтобы позволять себе
идти вразнос в присутствии человека, от которого здесь зависит все, тем более
если человек этот в нетерпении багровеет и готов стучать кулаком по столу.
Высокая наука, что с нее возьмешь, кроме головной боли. И как раз тогда, когда
надо действовать!
Максютов все-таки громыхнул кулаком по столу. И повторил еще раз. Топорищев,
только что разносящий Фогеля в пух и прах, замолк и с любопытством уставился на
Максютова. Фогель тоже.
Странные они. Чтобы их напугать, понадобилось бы нечто иное, нежели стучание
кулаком по столу. Например, доказать им на практике, что какой-нибудь принцип
Ле-Шателье на самом деле ошибочен.
- Я хочу знать, - медленно и веско сказал Максютов, - с чем мы имеем дело. Я не
прошу, я требую это запомнить. Пока я хочу знать только это. Если перед нами
механизм, я хочу знать, как он устроен и кто его хозяева. Если Объект - животное
или еще что-то, его биология интересует меня лишь постольку, поскольку мы
должны, во-первых, обезопасить себя от него, во-вторых, знать, как его
уничтожить, а в-третьих, постараться научиться им управлять...
- Для блага всей Земли? - довольно агрессивно и, пожалуй, опрометчиво перебил
Топорищев. Против ожидания, Максютов ему ответил:
- Да. Для блага всех. Если не будет другого выхода.
Тот только помотал головой: ну, мол, и ну,, - однако в дискуссию не полез.
Все-таки люди науки иногда взрослеют.
Все мы взрослеем. Кто-то очень быстро, кто-то досадно медленно... Кому-то
помогает повзрослеть профессия, кому-то наоборот. Шкуры-политики талдычили о
прогрессе, а эти были хуже - они его делали, пока слово "прогресс" не стало
окончательно ругательным. Теперь они делают что-то еще и со временем снова
неизбежно станут козлами отпущения. Вечные дети... Впрочем, с точки зрения
Топорищева и Фогеля, настоящими детьми, вероятно, являемся мы. Опасными, дурно
воспитанными детьми с неисправимыми наследственными дефектами, жестко
иерархически структурированной бандой гопников, сообществом эфемеров, живущих
только сегодняшним днем...
Пусть так. Но, случись с человечеством что серьезное, выживем мы, а не они.
Неужели при всем при том я им завидую?
? ??? ??? ??????? ?????? (r)он неприятную мысль - Максютов заговорил снова:
- Мнение науки и общественности будет принято во внимание, это я могу твердо
обещать.
- Ну разумеется!
- Именно так. - Максютов одарил Топорищева тяжелым взглядом. - Между прочим,
хочу напомнить вам, что я собрал здесь совещание, а не балаган. Споры на
отвлеченные темы впредь прошу вести в мое отсутствие, вам понятно?
- Минуточку!..
- Я спрашиваю: вам понятно? -
-Да.
Наверно, Топорищев все-таки испугался. Испугался, что его заменят.
- Значит, договорились. Теперь о деле. Я правильно вас понял: вы считаете Объект
не инопланетным зондом и не животным?
- Да, - повторил Топорищев.
- Тогда что же он такое? Разумное существо? Топорищев покачал головой.
- Слишком мало данных для окончательного ответа. Но разумное существо - вряд ли.
Это уже на уровне домыслов. Кстати, любое разумное в нашем понимании существо
должно в своей основе быть либо животным, либо механизмом.
- Вы можете доступно объяснить, почему Объект - не животное?
Топорищев с юмором посмотрел на Максютова, потом на меня.
- Я уже пытался. Кстати, мой коллега со мной не вполне согласен... Фогель
кивнул.
- Не говоря уже о том, что все известные нам определения жизни страдают либо
расплывчатостью, либо чрезмерной узостью и неполнотой...
- Ну так скажите нам сами, что такое жизнь, - бросил Максютов.
- Пожалуйста! - Топорищев важно наклонил шнобель, отвешивая присутствующим
шутовской поклон. - Скажу. Нет ничего проще. Жизнь - это болезнь материи.
Фогель хрюкнул и сотрясся от смеха. Шкрябун сквозь зубы втянул в себя воздух.
- А кто, собственно, сказал, что материя может страдать только одной болезнью? -
риторически поинтересовался Топорищев. - Предположим, Объект есть не, что иное,
как видимое проявление другой хворобы, по грубой аналогии - волдырь вместо сыпи.
Это и жизнь, и не жизнь одновременно. Иная организация вещества. Не менее
сложная, чем жизнь, - но иная.
- Ну и?..
- А что еще? - удивился Топорищев, разводя мосластыми руками. - Больше ничего.
Остается надеяться, что свойства Объекта находятся в пределах нашей способности
к познанию, вот и все.
Максютов подвигал желваками на лице, помолчал несколько секунд, наверно, считая
в уме до десяти. Я прекрасно его понимал.
- Ладно, - едко произнес он. - Будем считать, обменялись мнениями. Ну а что мы
завтра делаем, а? Я бы хотел услышать это от вас... или, скажем, от вас. Вы
можете хотя бы предложить стратегию исследований?
- А почему нет? Хотя недостаток данных...
- Майор, подойдите сюда.
Я встрепенулся зря - Максютов обращался к офицеру службы информации.
- Доложите данные об аномалиях на этот час, начиная с момента посадки Объекта.
Погромче, для всех.
К моему удивлению, доклад майора не занял и минуты. За четверо суток возникла
всего одна новая зона с выраженной аномальностью, но без всяких следов каких бы
то ни было катаклизмов. Канада, Лабрадор. И еще одна - сомнительная - зона
слабой аномальности в Бангладеш. Опять-таки без катастроф.
- Снижение внешней активности Объекта? - оживился Фогель. - Или случайная
флуктуация? Никто ему не ответил, да и не мог ответить.
- А что Америка? - спросил Максютов. - Движется к нам с прежней скоростью? Я
имею в виду - с момента посадки?
Офицер развел руками, а Топорищев громко фыркнул:
- Он не ответит. Я отвечу. Такие перемещения современными методами не ловятся.
Пора знать.
- Допустим, - стерпел Максютов. - А вообще?
- По нашим данным, ускоряется. За последний месяц зафиксировано перемещение на
один-полтора сантиметра. Кроме того, Южная Америка, по-видимому, поворачивается
против часовой стрелки. Отмечено движение Австралии, Тасмании и Новой Зеландии
на северо-запад. Рифт Красного моря, по-видимому, закрывается. Серьезных
землетрясений пока нет, наоборот, в сейсмических районах отмечается уменьшение
локальных напряжений земной коры. Одновременно нарастают сдвиговые напряжения
под всей поверхностью обоих Американских континентов, особенно значительные на
восточном побережье. Вероятно, через несколько лет произойдет целый ряд
катастрофических землетрясений в районах, никогда прежде не считавшихся
сейсмическими. И это будет только начало.
- Подробнее, - приказал Максютов.
Махров Алексей
Панов Вадим
Посняков Андрей
Роллинс Джеймс
Акунин Борис
Андреев Николай