зверями и населенной разными племенами, также искусными в работе и
охоте.
были сосланы в отдаленные области. Под страхом смерти было запрещено
рассказывать о путешествии, в записях фараона Джедефры были стерты
места с упоминанием о посылке путешественников на юг, в Страну Духов.
Сам Баурджед погиб бы от гнева Хафры и его путешествие навсегда
исчезло бы из памяти людей, если бы не вступился мудрый старый жрец
бога наук, искусства и письма Тота. Этот жрец вдохновлял погибшего
фараона на познание пределов земли, на поиски новых богатств для
обедневшей от постройки гигантской пирамиды Кемт. Устраненный от двора
нового фараона Хафры жрецами Ра, он пришел на помощь путешественнику и
укрыл его в тайном храме Тота, где собраны были разные тайные книги,
планы, образцы растений и камней далеких земель. Великое путешествие
Баурджеда по приказу жреца записали на каменных плитах, чтобы
сохранить навеки в недоступном подземелье до тех времен, когда стране
потребуется это знание. Из самой далекой достигнутой ими страны, за
большой южной рекой, Баурджед привез голубовато-зеленый прозрачный
камень, неизвестный жителям Та-Кем. Такие камни добывались в Стране
голубых степей, лежавшей в трех месяцах пути южнее большой реки.
Баурджед поднес этот знак крайнего предела мира богу Тоту, и именно
этот камень взял Яхмос с пьедестала статуи.
до описания каких-то волшебных подводных садов, встреченных
путешественниками в плавании по Лазурным Водам, как светильник погас,
и грабитель с трудом выбрался из подземелий, захватив с собой только
необыкновенный камень.
прекрасным, и Яхмос не расставался с ним, но камень не принес ему
счастья.
камень, с которым Баурджед добрался домой из неслыханных далей,
поможет и эллину.
Пандион.
Пунт давно известен нам, много плаваний в разные времена совершили
туда корабли Кемт, но земли далекого юга - по-прежнему для нас
таинственная Страна Духов.
смог, подобно тебе, прочитать эти древние надписи и рассказать о них
всем другим? - продолжал допытываться Пандион.
ходили в глубь южных стран. Но в записях перечисляется только
добыча - слоновая кость, золото, рабы, доставленные фараону. И пути
остаются неизвестными. А морем дальше Пунта никто не пытался плавать.
Слишком велики опасности, и нет теперь столь храбрых людей, какие были
в древности.
Пандион.
Черной Земли являвшиеся хранителями древних тайн и великими учеными,
уже давно не были ими. Наука выродилась в религиозные обрядности и
магические формулы, папирусы, заключавшие мудрость прошлых веков,
истлели в гробницах. Храмы стояли в запустении и развалинах, никто не
интересовался историей страны, отраженной в бесчисленных надписях на
стойком камне. Яхмос не знал, что таков неизбежный путь всякой науки,
оторвавшейся от животворных сил народа, замкнувшейся в узком кругу
посвященных...
несчастным египтянином, у которого не оставалось никакой надежды на
спасение.
египтянин. - Зачем же ты хочешь бросить прекрасный камень здесь, в
гнусной яме шене?
пополз, старательно прячась в тень от луны, к своей клетушке.
пробегала по телу. Пандион думал о важном переломе в своей судьбе, о
скором конце однообразной череды томительных дней тоски и отчаяния.
выступил весь убогий обиход жилья Пандиона. Молодой эллин поднес
кинжал к свету. Широкое лезвие из черной бронзы[Черная бронза -
особенно твердый сплав меди с редким металлом. Древние металлурги
умели путем прибавления к бронзе цинка, кадмия и других металлов
получать сплавы высокой твердости.] с выпуклым ребром посередине было
остро отточено. Массивная рукоятка с насечкой из азема изображала
вытянувшуюся львицу - свирепую богиню Сохмет. Пандион вырыл кинжалом в
углу под стенкой ямку и положил туда подарок, чтобы тщательно
спрятать, но тут же вспомнил о камне. На ощупь отыскав его на соломе,
юноша опять придвинулся к выходу, чтобы лучше рассмотреть кристалл.
наконечник копья. Он был тверд, чрезвычайно чист и прозрачен, цвет его
казался серо-голубым в предрассветной печальной мгле.
в это мгновение вспыхнуло поднимавшееся солнце. Камень преобразился -
на ладони Пандиона лежал он, полный блеска, его голубовато-зеленый
цвет был неожиданно радостен, светел и глубок, с теплым отливом
прозрачного золотистого вина. Зеркальная поверхность камня была
отполирована, видимо, рукой человека.
угнетенную душу юноши. Море - да, именно таким бывает море вдали от
берегов, в часы, когда солнце высоко стоит в синеве безоблачного неба.
Нутур аэ - божественный камень: так назвал его несчастный Яхмос.
молодому эллину счастливым предзнаменованием.
невиданный камень! Пандион поверил, что камень послужит залогом его
возвращения к морю. Морю, которое не обманет, вернет ему свободу и
родину. Молодой эллин погрузился взглядом в прозрачную глубину камня,
из которой всплывали волны у родных берегов...
сигнал утреннего под(r)ема.
камнем, не оставит этот символ свободного моря в пыльной земле шене.
Пусть камень всегда будет с ним!
наконец способ спрятать камень незаметно в своей набедренной повязке
и, поспешно закопав кинжал, чуть было не опоздал к утренней еде.
заметил, что тот перебрасывался короткими фразами то с одним, то с
другим из известных Пандиону вожаков шене. Те поспешно отходили от
этруска и что-то говорили другим.
головы, склоненной над обтесываемой глыбой, быстро и негромко
произнес, не переводя дыхания:
Кидого слова этруска.
такого под(r)ема духа и готовности к борьбе.
темноте клетушки Пандиона появился Кидого.
между клетушками. Они достигли северной стены, где в узкой щели
господствовала особенно глубокая тьма.
западной и с восточной стороны, вдоль проходов между клетушками.
Поэтому можно было не опасаться, что охрана наверху услышит тихий
разговор.
лежало не меньше шестидесяти рабов. Кави и Ремд - в середине. Старший
этруск шепотом подозвал к себе Пандиона и Кидого.
собой кинжал. Кави в недоумении ощутил прохладный металл, порезал руку
об острое лезвие и жадно схватил оружие, шепча благодарность.
что, передавая драгоценный кинжал, молодой эллин тем самым признавал
старшинство Кави, без слов выбирая его своим вождем.
делая долгие паузы, чтобы лежавшие поблизости могли передать крайним,
не имевшим возможности ничего расслышать. Совещание вожаков
началось - решался вопрос о жизни и свободе пятисот людей, заключенных
в шене.
впереди у них нет никаких надежд, положение может сделаться только