звонил ей по телефону. Иногда уже за полночь.
Лиза.-- Немножко неудобно. Но ничего, я сейчас приеду. И
приезжала в машине своего поклонника.
прыгая в постель.-- Все мужчины стараются доказать, какие они
умные. А я и сама не дура.
Лиза была на особом положении. Иногда по приказу свыше ей
давали на радио "Свобода" отпуск, и она в качестве переводчицы
сопровождала всякие советские делегации за границу.
Борису два подарка. В первом пакетике был серебристый шелковый
галстук.
не заслуживаешь.
помеле. Рыжие волосы из куриного пуха, остренький деревянный
носик и штанишки из клеенки.
Если не считать меня. Но я летаю не на метле, а на самолете.
это?
стола и забыл о нем.
довольно близорука, но очков не носила. Поэтому отсутствие
амулета в машине она заметила не сразу. Но зато когда
заметила...
это для нее личное оскорбление. Дело происходило ночью в
подмосковном лесу, и Лиза закатила такой скандал, что
взбудоражила все лесное зверье.
кустов выскочил перепуганный заяц и метнулся через дорогу. А
Борис, чтобы не наехать на зайца, чуть не наскочил на
телефонный столб.
Лиза.
он.
примета?-вскипела Лиза и выскочила из машины, как разъяренная
пантера.
такой гвалт, такой переполох, какого подмосковные леса не
слышали со времен наступления немцев на Москву.
внучка царского сенатора. Лиза недовольно поморщилась:
предки перешли из иудейства в христианство, значит, я никакая
не еврейка. И не напоминай мне об этом.
рассказала еврейский анекдот:
устроили праздник бар-митцва, а потом мамеле и говорит: "Ну,
Абрамчик, теперь ты уже взрослый, на тебе рубль и сходи к
проститутке". Тогда Абрамчик идет к своей младшей сестре
Сарочке и говорит: "Слушай, Сарочка, зачем я буду давать рубль
проститутке. Может, хочешь ты заработать?" А Сарочка и говорит:
"Что? Рубль? Да мне папеле за это же самое пять рублей
платит".-- Лиза с сожалением вздохнула:- А я, дура, тебе даром
даю. Видишь, значит, я вовсе не еврейка.
Борис,-- то тебе все-таки не стоит рассказывать такие анекдоты.
евреи и выдумывают. Ведь вы ж, русские, до таких хороших
анекдотов никогда и не додумаетесь.
устраивали вечеринку, чтобы отпраздновать чей-нибудь день
рождения. Удобнее всего для этой цели был дряхлый потомок
Чингисхана, который тщательно скрывал дату своего рождения, но
любил выпить и готов был праздновать свой день рождения хоть
каждый день.
пригласил Лизу на одну из таких вечеринок. На шею он
предусмотрительно надел серебристый галстук, самый лучший в
Вене. Новорожденный потомок Чингисхана запрыгал вокруг Лизы,
как воробей:
у нее хватит на трех.
женой, которая, как обычно, скучала и жаловалась на головные
боли. Чтобы подбодрить ее, Борис сделал ей маленький
комплимент.
Лиза вдруг взорвалась, как атомный реактор. Она выплеснула
содержимое своей рюмки на самый лучший в Вене галстук, хватила
рюмкой-о пол и вылетела из комнаты, как баллистический снаряд.
Вся дрожа-от негодования, она заявила, что органически не
переваривает комплиментов другим женщинам.
принялся лизать ей руку, как маленькая собачка.
сломала себе каблук. Тогда она сбросила туфли и продолжала
пляску в чулках, чем привела всех в дикий восторг. Неистовый
Артамон покачал головой.
Филимон.
губами комиссар дома чудес.
сказку из 1002-й ночи пора заканчивать. Если сначала Лиза
разыгрывала из себя незнакомку, то теперь он стал разыгрывать
из себя незнакомца.
его телефонными звонками и справлялась, где и как он провел эту
ночь.
сенатора, и ее голос не предвещал ничего хорошего.
благополучно. Лиза помирилась с Ниной и успокоилась. И опять
они бегали с Ниной, как веселые молодые козочки. Встречая
Бориса, Лиза бросала ему презрительные взгляды. Так, словно она
вышла победительницей.
отделался. На память о Лизе в его машине еще долго болтался
амулет от нечистой силы -- маленькая игрушечная ведьма.
или, как теперь говорят, ЧП. А началось все это с
совершеннейшей чепухи.
вместе с Ниной и французской Лизой. Затем они случайно
встретили Бориса Руднева и решили употребить его, чтобы он
отвез их домой на своей машине. Французская Лиза, помирившись с
Ниной, осталась у нее ночевать, а Серафим затащил Бориса в
пивную.
водкой, от которого человек сразу дуреет. После второго ерша
Серафим укоризненно покачал головой:
вторая ночь.
призналась...
Нина из-за тебя каждую ночь в подушку плакала.
соли и перца, потом печально забормотал:
Как увижу ее, сразу начинаю дрожать и пороть всякую