донесли ему об упавшем со звезд корабле, и о том, какую встречу подготовит
лазутчикам со звезд господин экзарх...
проводником, как Даттам? Девять против одного, что корабль разбит или
поврежден, и в какой, спрашивается, алхимической мастерской его
ремонтировать?
Дутыша, подвешенная Даттамом за лодыжки, и спокойное лицо Арфарры. "Любое
государство приносит зло отдельным людям и благо обществу" - говорил
беглый чиновник империи, - и что-то тут было ужасно не так.
человек спал так же мало, как и ел. Он читал, впрочем, не книги, ибо тому,
кто хочет быть ученым, надлежит читать книги, а тому, кто хочет быть
политиком, надлежит читать доносы. На столе у него лежал листок со
словами, которыми пьяный Ванвейлен называл сеньоров на пирушке
оружейников. Арфарра сильно покраснел, перечитав листок, потому что на
праздниках эти слова можно было слышать часто, однако Арфарра запретил
включать их в составляемый им аломский словарь. "Странный человек, - думал
Арфарра. - Сколько на свете странных народов".
белом вышитом кафтане он разглядел белый пояс ржаных корольков. - Эге! Да
это Марбод Кукушонок! - вскричал он удивленно и сел без головы в кусты.
оборвал и намотал на руку, но бросить не мог. Тот был широк, как простыня:
заметят и поднимут. "Поймают меня с этой дрянью в руках!" - в отчаянии
думал Марбод.
раньше преследователей. Но было уже поздно: оттуда бежали наперерез.
Марбод кинулся вправо. Чуть поодаль, на краю утеса, под сосной темнела
кумирня. Марбод вкатился в домик.
половиц, выбрал из колчана две стрелы с белым оперением и выпустил их одну
за другой. Звякнули и погасли два разбитых фонаря.
колокольчик?
масляная плошка, кувшин с бузой и черствые подовые лепешки. Марбод
вспомнил, что ужасно голоден, схватил лепешку, и, жуя ее, вышиб из задней
глухой стены доску. Далеко внизу лежала гавань. Было время предутреннего
отлива, у подножья обрыва торчали белые головки скал.
стрелу, обломал у нее хвост и наконечник. Длинный пояс ржаных корольков он
положил перед собой.
королька. Выждал, пока хижина занялась, распахнул ногой дверь и появился
на пороге.
страшно закричали. Марбод опрокинулся навзничь, откатился внутрь и
бросился, задыхаясь и кашляя, к задней стене. Гнилые доски захрустели под
ударами сапога. Здание уже пылало вовсю. Марбод посмотрел вниз. На небе
было совсем светло, белые головки скал скрылись под высоким приливом.
Затрещали балки, загорелся левый рукав платья. Марбод прыгнул.
никто не видел, снова нырнул и поплыл, выставив из воды полую стрелу.
перелез через забор и только за забором свалился.
предлагал награду тому, кто вытащит труп из огня. А когда пламя унялось,
выяснилось, что сгорело все начисто: и стены, и циновки, и идол, и самое
труп. За кости обещали двадцать золотых государей, их искали долго и
старательно. Нашел кости уже после полудня один из ополченцев,
принадлежавший, между прочим, к цеху мясников.
молодого стражника, и торжественно понесли к городской ратуше на суд.
дружинников Марбода со слугами. Нападения в городе ждали. Обнаружив
закрытые ворота и стражников на стенах, воины повернули в гавань, сожгли
несколько увеселительных лодок с обитателями и поплыли к заморскому
кораблю. В воде их всех и застрелили.
тонут люди в лакированных панцирях, похожие на красных драконов. Это
безумие.
перерезана. Они ведь заключили с богом договор: после смерти господина не
жить. Как это так: нарушать договоры...
священного мира, трупы выудили из воды "кошачьими лапами" и поволокли в
город. Проклинали род Ятунов и кричали: "Да здравствует король!" и "Да
здравствует Арфарра!". Толпа густела как каша: кто-то зачерпнет и съест?
советника, словно муравьи на баранье сало. Все только и говорили, что о
ночном гадании и о смерти Марбода.
потому что если бы он просто отдал печать Арфарре, то Арфарру с торговцем,
пожалуй, просто зарубили бы на месте. Ведь толпа в башне собралась не
менее безумная, чем та, что сейчас бушевала на городских улицах, а богов
сеньорам было наплевать, - они только радовались драке с богами и бесами.
Но торговец вытащил откуда-то гнусную бумагу, которую подписал граф Най.
Все, конечно, ошеломились, что старый граф якшается с торговцем против
короля, и никто не вытащил меча в защиту графа. Не меньше десятка
хулительных стихов висело сегодня утром на воротах его замка, и, прочитав
подписи под этими стихами, бедняжка граф спешно уехал в свои поместья.
сна не видел, а подобрал печать в королевских покоях и сговорился с графом
Наем.
розовый кабинет. Неревен рассказал обо всем происшедшем ночью.
илькуновой усадьбы выходят к речному обрыву и поросли ивняком. Проезжий
спуск - совсем рядом. Кто-то босой вылез из воды и прошел сквозь кусты. На
кустах остались белые шелковые нитки, под забором - следы крови. Утром
хозяйка на рынок служанку не послала, пошла сама.
человек он или бес, Кукушонок?
ратуши, томившегося в приемном покое.
тот самый человек с обрубленными ушами, которого Ванвейлен видел на дамбе.
Оба вора, очевидно, были профессиональными пловцами и водолазами. Они
приплыли в грубых масках, с трубками-бамбуковинами. Расковыряли люк и
спустились в трюм. Человек-обрубок вынул из ладанки на шее светящийся
спутанный клубок и стал осматриваться. Его спутник поступил более
основательно: извлек из кожаного мешка фонарь и зажег его. Человек-обрубок
углядел новую, недавно поставленную переборку посередине трюма и
решительно стал взламывать дверь. После этого случилось нечто, чего воры
не ожидали. В ухе Хатчинсона на пристани пискнул сигнал тревоги, а перед
ночными гостями неожиданно предстал жирный дракон с красным костяным
гребнем.
кинулся на палубу. Его товарищ - за ним. Дракон не отставал. Парень
запустил в адского зверя фонарем и прыгнул в воду. Фонарь пролетел сквозь
голограмму, не причинив ей особого вреда, и зацепился за соломенную
стреху, горящее масло разлилось по сухому настилу и запылало. Люди,
появившиеся на корабле минут через десять, потушили пожар прежде, чем он
наделал много вреда.
Ванвейлену ужасно не нравился Марбод Кукушонок. Но Кукушонок был не
Шилова Юлия
Шекли Роберт
Свержин Владимир
Лукин Евгений
Рыбаков Вячеслав
Каменистый Артем