направлении двигаться? Страна добрых братьев была совсем рядом, если идти
на восток, до нее оставалось три оройхона. Но там он наверняка оказался бы
в густо населенных местах, где его появления, а точнее, появление новой
земли, было бы сразу замечено. А Шооран не хотел громко объявлять о своем
приходе. Название страны вызывало у него недоверие, пугало слишком
категоричным утверждением, что уж здесь-то все в порядке, и алдан-тэсэг
стоит именно тут.
наверняка пустынным мертвым краям, но этот путь казался слишком долгим, он
должен был занять не один месяц. К тому же, первый путь рассекал далайн на
две части, и Шоорану нестерпимо хотелось узнать, как поведет себя
Ёроол-Гуй в этом случае, и можно ли вообще разделить далайн.
Ёроол-Гуя не спрячешься, а запасной жизни у него нет. За восемь дней
отдохнувший Шооран построил пять оройхонов и наконец, со стыка последних
двух различил вдали землю. До нее оставалась тройная дюжина шагов, на
таком расстоянии низкий берег был почти незаметен, а верхушки
суурь-тэсэгов сливались с облаками, но Шооран знал, что надо искать, и
увидел.
тому, чтобы стремглав бежать прятаться, ежели по перешейку хлынет толпа,
как это было в прошлый раз, когда люди нашли дом старого илбэча. Однако,
не произошло ни того, ни другого. Он просто не сумел поставить оройхон.
Это было равносильно попытке поднять заведомо огромную тяжесть,
неподъемную и для дюжины силачей. Далайн вздувался мощным бугром, но через
минуту тот бесследно опадал. Кончилось все тем, что явился Ёроол-Гуй и
погнал неудачливого илбэча назад по выступу, к счастью достаточно
широкому, чтобы можно было ускользнуть от тянущихся рук.
ставшей уже слишком большой, чтобы не считаться с расстояниями. Шооран
скоро заметил, что Ёроол-Гуй не больно охотно проплывает узкий пролив,
отделяющий молодую землю от добрых братьев. Очевидно, гиганту было тесно
там. Шооран стал этим пользоваться. Он уходил на крайний юг страны, ставил
оройхоны: один, два, а то и три, дожидаясь появления противника, а потом
совершал бросок к стене Тэнгэра и работал там, зная, что Ёроол-Гуй
появится не скоро. Стремясь побыстрей пробиться к цели, Шооран забросил
поле, щедро проедал старые запасы и, не считая, колол бовэров, которых,
впрочем, слишком много развелось на пустынных землях.
Конец пути приближался. Уже не с мыса, а просто с побережья стало видно,
что на востоке маячит земля. Вечерами Шооран пытался представить, что
говорят о нем на противоположном берегу. Ведь там тоже видна земля. Хотя,
если страна добрых братьев не так густо населена, как государство вана, то
его могут не обнаружить довольно долго. Любителей прогуливаться вдоль
далайна не так много.
увеличивать сухую полосу, не встал. Тот берег был слишком близко, остров
слился бы с ним, отрезав часть далайна, и далайн вновь не позволил членить
себя. Дальше предстояло тропить дорогу смерти.
другого выхода не оставалось, и Шооран начал тщательно готовиться к
экспедиции. Он восстановил запас продовольствия, в очередной тайник
спрятал карту. Сам он помнил ее наизусть, а выдавать кому попало тайну
новых земель - не собирался. Хватит с него и одного Хооргона. Окончив
несложные приготовления, Шооран отошел на юг и начал строить землю там. Он
поставил полдюжины оройхонов, не уходя из опасных мест, пока не увидел
Ёроол-Гуя. И лишь потом, надеясь на защиту узкого пролива, Шооран ступил
на мертвую полосу.
один день. Второй оройхон был еще не завершен, когда Шооран внезапно
почувствовал дурноту. Лишь мучительным усилием воли он заставил себя
закончить строительство. Теперь надо было как можно быстрее уходить из
опасного места, мчаться в страну добрых братьев или, на худой конец,
назад, к себе, но Шооран не мог этого. Он шагнул пару раз трясущимися
ногами и тяжело сел на свежий, только что родившийся камень. Сейчас он не
вспоминал ни об опасности, ни об Яавдай. Думал лишь о пройденном пути.
кольцом оройхонов. Нигде больше жгучая влага не касается обветшалой стены
и, значит, никогда не разъест ее и не вырвется за пределы вселенной.
Мрачная угроза Ёроол-Гуя не сбудется. Но будет ли это во благо? Спас ли он
только что мир или, напротив, замуровал в тесноте огражденного далайна?
Тяжкая доля - делать, не ведая, что делаешь.
облака.
гарпун словно на палку, медленно пошел в неведомую страну, где, может
быть, ждала его Яавдай.
это был Ван, но зря слушать болтунов не стоит. Незачем все валить на Вана,
оставьте и другим отведать этой чавги. Так вот, жил некий илбэч, жил он
много лет, состарился, седой стал как дух шавара, а дела своего не бросал.
Но сколько ни строил - доволен не бывал. И однажды сказал себе:
дотянул, а его все хвалят. Я создал пять дюжин новых островов, но меня
никто не знает. Неужели я хуже древнего старика?
кремнем, а мои легковесны, их камень можно крошить руками. Но я докажу
всему миру, что я не хуже старика.
оройхон, ничуть не хуже всех остальных, но илбэч не успокоился и продолжал
строить его все больше и больше. Каждый камень он делал как тэсэг, а тэсэг
- словно холм. Столбы под оройхоном сгибались от страшной тяжести, но
илбэч ничего не замечал. Лишь когда верхушки суурь-тэсэгов скрылись в
небесном тумане, гордый илбэч сказал:
быть и кремень, и многое множество иных чудес!
вес оказался последней каплей, переполнившей чашу, и едва гордец ступил на
чудовищный оройхон, как столбы, не выдержав, подломились, и илбэч исчез в
пучине вместе со своим творением.
Большинство скажет поговорку: "Из кучи чавги не слепишь одного туйвана", -
и будут правы. Длиннобородые мудрецы, грозно подняв палец, внушительно
объяснят, что такова судьба всякого, вздумавшего посягнуть на божье
величие. С ними тоже согласятся. А некоторые - их мало и они слывут
глупцами - молча решат, что лучше провалиться в тартарары, чем жить, не
поднимаясь выше того, что указано тебе кем-то другим.
заслуживал самого пристального внимания. Несомненно, это был изгой, самый
его вид надежно разрушал басни о сказочной жизни в далекой стране. Но даже
среди изгоев редко можно встретить столь изувеченного человека. На нем не
было ни единого целого места, шрамы наползали на шрамы, словно человек был
покрыт грубой буро-красной корой. Единственный глаз недобро смотрел из-под
вздернутого века, вместо другого глаза слезилась покрасневшая воспаленная
яма. На щеке пониже ямы зиял сквозной свищ.
ел ее. Дыру на щеке он прикрывал рукой, из-под пальцев текли сок и слюна.
Пальцев на руке оставалось всего два, и рука была похожа на диковинную
клешню.
стране. Пусть он думает, что говорит со шпионом, доносить подобный тип все
равно не побежит.
затем полуприсел в странном поклоне. Рубцы и шрамы сложились в гримасу,
должную изображать улыбку.
воздух, передних зубов у бродяги тоже не оказалось, и понять, что он
говорит, было почти невозможно.
успел отшатнуться, но клинок, возникший в руке изгоя, пробил жанч и, если
бы не кольчуга, поранил бы Шоорана довольно ощутимо. Плетеная хитиновая
рубаха, спружинив, отвела острие, и через две секунды изгой был
обезоружен.
Мережковский Дмитрий
Лукин Евгений
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Гуревич Георгий
Посняков Андрей