Чтение 44–й страницы книги ~Рубеж~

Устала, Яринка?

- Устала...

Девушка опустилась в кресло, прикрыла глаза. Хведир
неуверенно потоптался на месте, шагнул к ней, осторожно погладил по
плечу.

- Ну, ты чего? Ну, отдохни!

- Гонтов Яр пожгли... - Ярина сцепила зубы, мотнула головой.
- Два десятка насмерть побили, а девок в лес увезли. Сегодня утром
нашли - сгвалтованные, мертвые...

- Знаю...

- Знаешь? А что молчат - знаешь? Спрашиваю: кто сотворил?! -
глаза отводят. Будто и не их сельчан побили да живьем пожгли! Мать, у
которой дочек увезли, - седая, за ночь старухой стала...

Ярина устало прикрыла веки. Отец говорил: на войне страшно.
Могла ли она подумать еще месяц назад, что доведется такое увидеть. И
не в чужом краю - дома.

- Подкоморник один приезжал, - Хведир оглянулся, заговорил
шепотом. - Из Мерлы. Туда снова Мацапуровы сердюки наведались.
Говорят, пишитесь в крепость к пану нашему, он и защитит. А не
запишетесь - все пропадете. И в Калайденцах они были, и в Циркунах. В
Циркунах сход собирался, решили к пану Мацапуре под руку проситься...

Девушка кивнула. Широко пан Мацапура рот разевает! То выгон
требовал, теперь же - село вместе с посполитыми!

- Значит, вот кто эти "татары"!

Ярина и раньше догадывалась, теперь же все ясно стало. Вот
почему им подмоченный порох прислали! Сгорят Валки, погинут все, а
потом, как из Полтавы наказной сотник приедет, Мацапура только руками
разведет: не моя вина, я даже порох им прислал, от сердца оторвал. И
что селяне молчат - тоже понятно. Татары далеко, а Дикий Пан - под
боком.

- Батька снился, - Хведир вздохнул, ссутулился. - Черный
весь, глаза неживые, страшные. Видать, не упокоился...

Девушка присела рядом, хотела что-то сказать, но слова не
шли. Как утешить? Одно утешение - врага найти и кровью его умыться. Да
разве достанешь пана Мацапуру!

- Батька, он... Он тебя сватать хотел, когда сотня вернется.
За Мыколу.

- Твоего брата старшего?

- За него...

Девушка не удивилась - догадывалась. Умен был Лукьян Еноха!
Нет сыновей у сотника Логина, а кому-то после смерти его доведется
новым сотником стать. Впрочем, чтоб такое сообразить, ума особого не
требуется.

Мыколу Ярина знала мало, хоть и росли рядом. Хлопец как
хлопец: черноусый, веселый. И черкас справный.

- За Мыколу, значит? А ты?

Сказала - и укусила себя за язык. И не просто - до боли.

- Я? - парень невесело усмехнулся. - Мне, Яринка, попадью
вдовую найдут. Вот и весь сказ.

Девушка искоса поглядела на Хведира. Да, всем хорош хлопец -
но не черкас. Стукнул бы кулаком по столу, чтоб с притолоки щепки
посыпались!.. Хотя... О чем это она? Может, у пана бурсака и в мыслях
ничего такого нет?

Навыдумывала, дуреха, навоображала!

Ярина встала, отвернулась, взглянула в темное окно. И
вправду, хватит о глупостях! Не для того ее сотником кликнули!

- Ездила сегодня, смотрела... Не знаю, что и делать. Слепые
мы, Хведир! Мацапура каждый час налететь может, а мы и не знаем, куда
помощь слать.

Бурсак пожал плечами, снял окуляры, повертел здоровой рукой,
снова пристроил на нос.

- То и пан Рио говорил. Надежду он имеет, что пани Сало весть
подаст. Ярина поморщилась. Странные дела творятся. Пан Рио тут из
фузеи стрелять учится, а пани Сало, поговаривают, пана Станислава на
постелях тешит-голубит. С чего это ей черкасам помогать? Другой у нее
интерес. А может, и у пана Рио - другой? Приехал, чтоб Хвостика своего
выручить. А как только тот на коня сесть сможет...

- Как думаешь, пан Рио не предаст?

- Он?!

Бурсак почесал стриженый затылок, поправил окуляры.

- Не такой он, Яринка! Он вроде лыцаря, а такие предавать не
умеют...

Лыцарь! Девушка улыбнулась. А и вправду - лыцарь! В броне да
еще с мечом. Дивный меч! Такой она только на картинках видала.

- ...Так я понял, обет у него - без службы не жить. Как у Дон
Кишота. Помнишь книжку?

Ярина кивнула и невольно улыбнулась. Хорошо еще пан Рио с
ветряками не воюет! То-то бы хлопоту было!

- И домой он попасть не может. Говорит, чародейство
требуется. Вот Приживник этот... Думает пан Рио, что и в наших краях
такой Приживник может обретаться. Оттого и...

- Хведир! Прекрати! - маленький сапожок ударил об пол. - Все
тебе байки да сказки!

- Кто ведает? - бурсак усмехнулся. - Может, и сказки, а
может, и тонкие материи, о коих учитель мой...

Ярина засопела от возмущения, но не выдержала - рассмеялась.

Что тут поделать? Фольклорист!

Скрипнула дверь. Вошел пан Рио, скинул шапку, головой
покачал. Присел, снова головой мотнул.

Ярина отвернулась - чтоб улыбку не показать.

- Так что, пан лыцарь, не вы ли у пана Крамольника на свадьбе
дружкой будете?

Юдка Душегубец

Сердюк - косая сажень в плечах, голубые глаза навыкат -
вытянулся, щелкнул каблуками:

- То прошу, пан сотник! Ждут!

Каблуками греметь да фрунт показывать я его не учил. Не
положено здесь спрашивать, кто и откуда, но сказывают, будто служил
этот парень в гвардии самого прусского короля. Служил да сбег -
прямиком к пану Станиславу.

Нашел куда бежать, дурень!

Я кивнул гвардейцу и открыл знакомую дверь. Если пан Мацапура
уже здесь...

- Добрый день, пан Юдка!

Я оглянулся - в библиотеке было пусто. Откуда же...

- Я тут!

Пани Сале появилась из-за кресла, в руках - большая книга в
переплете, обшитом бархатом.

- Пан Станислав обождать просил, скоро будет. Присаживайтесь,
пан Юдка!

Я еле сдержался, чтобы не усмехнуться. Не знал бы, кто она,
точно решил бы - княгиня! Жесты, улыбка... А как голову держит! То-то
она пану Станиславу по душе пришлась! Это вам не сельская девка, что
только воет от страха да о невинности потерянной плачет. Эта себя
показать сможет.

Дама! Говорят, пан Станислав ей уже ключи от дома доверяет.
Не все, конечно, но все-таки...

- Нам с паном Станиславом может понадобиться ваш совет...

Ага! "Нам с паном Станиславом!" Вэй, быстро это она! Хотелось
спросить о важном, но стены, как известно, имеют уши. Особенно эти.

- И что пани читает?

Она молча протянула мне книгу. Я взглянул на открытый лист.
Ага!

Это даже не книга, это альбом. Странно, его я ни разу не
видел.

Рисунки были хороши. Хоть и не велит Святой, благословен Он,
изображать нас, адамовых потомков, но хорошие портреты мне всегда
нравились.

Как тот, что висит совсем рядом.

В альбоме, понятно, было не масло - акварель. Незнакомые
лица, улицы, дома, морские волны... Рука пани Сале осторожно
прикоснулась к моей, пальцы перелистнули страницу. Так-так!

Старый знакомый! Да не один!

Я поднял голову, сверяясь с картиной на стене. Хороший глаз у
пани Сале! Сразу заметила! Да, это он, тот самый неведомый пан, только
не в испанском камзоле, а в рединготе и шляпе. И рядом... Второй был
мальчик - лет двенадцати. Тут и гадалка не нужна, чтобы понять - сын.
И лицо, и глаза... Подписи не было, но сбоку темнели маленькие, еле
заметные буковки.

Я всмотрелся: Paris.

Париж! Жалко, что ни года, ни имени. Но если на большом
портрете - батюшка пана Станислава, то и здесь, конечно, он. А вот
мальчик... Неужто сам пан Станислав?

Вэй, да зарежьте меня, глупого бестолкового жида, если это
он!

Пани Сале поднесла пальчик к губам, закрыла альбом, отложила
в сторону.

Значит, не один я что-то заметил!

Ладно!

Рискнуть?