года, а потом спускалась в столовую и садилась у камина.
мени, дав волю своим печальным думам, и перед ней проходила скорбная ве-
реница ее горестей. Сумерки мало-помалу заволакивали тесную комнату, а
Жанна все сидела не двигаясь, только иногда подбрасывала дров в камин.
ничего не станете есть за обедом.
волновалась и мучилась по пустякам; в ее больной голове любая мелочь
приобретала огромное значение.
ли воспоминания о ранней поре ее жизни и о свадебном путешествии по Кор-
сике. Давно забытые ландшафты далекого острова внезапно возникали в тле-
ющих углях камина; ей припоминались все подробности, мельчайшие события,
люди, виденные там; лицо проводника, Жана Риволи, стояло перед ней не-
отступно, а иногда ей даже чудился его голос.
пересаживать салат и они с тетей Лизон подолгу простаивали на коленях,
копаясь в тучной земле, наперебой стараясь угодить ребенку, соперничая
между собой в том, у кого лучше примется рассада, кто выходит больше се-
янцев.
она обращалась к нему самому; на этом имени мечты ее задерживались;
иногда она по целым часам вытянутым пальцем чертила в воздухе составляв-
шие его буквы. Она медленно выводила их перед огнем и воображала, будто
видит их, потом, решив, что ошиблась, дрожащей от усталости рукой начи-
нала снова заглавное П и силилась написать все имя полностью; доведя его
до конца, она начинала сызнова.
ходила до исступления.
предмета раздражала ее.
Жанна через двадцать минут заявляла: "Я устала, голубушка", - и усажива-
лась у придорожной канавы.
валась в постели.
сразу же, как выпьет чашку кофе с молоком. К этому напитку она чувство-
вала особое пристрастие; лишиться его ей было бы труднее, чем чеголибо
другого. Каждое утро она ждала прихода Розали в своего рода сладостраст-
ном нетерпении, а как только полная чашка оказывалась на ночном столике,
она садилась на кровати и выпивала ее с жадностью. Потом отбрасывала
одеяло и начинала одеваться.
опускала чашку на блюдце; потом стала ложиться снова; так изо дня в день
она нежилась все дольше, пока не являлась разъяренная Розали и не одева-
ла ее почти насильно. Впрочем, у нее не осталось и намека на волю, и
всякий раз, как служанка спрашивала у нее совета, задавала ей вопрос,
осведомляясь о ее мнении, она отвечала:
точного фатализма; привыкнув к тому, что все мечты ее гибнут, все надеж-
ды рушатся, она колебалась целые дни, прежде чем решиться на самый нич-
тожный поступок, так как была убеждена, что обязательно изберет непра-
вильный путь и дело обернется плохо.
она.
шесть утра да идти на поденщину, - что бы вы тогда сказали? Мало разве
кто так бьется, а на старости лет умирает с голоду.
Жанна.
бу или же переселяются в Америку?
наживать богатство и откуда не возвращаются.
потому что старым и молодым не положено жить вместе.
лись, но она пользовалась этим возвратом энергии, чтобы еще неистовее
предаться своим мрачным думам.
открыла сундук, наполненный старыми календарями; их хранили по обычаю
многих деревенских жителей.
странное, смутное волнение охватило ее при виде этих квадратов картона.
маленькие; она принялась раскладывать их на столе по годам. Внезапно ей
попался первый из них, тот, который она привезла в Тополя.
отъезда из Руана, на следующий день после выхода из монастыря. И она
заплакала. Она плакала скорбными, скудными слезами, жалкими слезами ста-
рухи, оплакивающей свою несчастную жизнь, запечатленную в этих кусочках
картона.
неотвязной манией. Ей непременно нужно было восстановить день за днем
все, что она делала в жизни.
целые дни, уставив взгляд на какой-нибудь из них и припоминая: "Что со
мной случилось в том месяце?"
образом некоторые месяцы целиком, припоминая один за другим, сочетая и
связывая между собой все мелкие факты, предшествовавшие крупному событию
и последовавшие за ним.
лю, она почти полностью восстановила первые два года пребывания в Топо-
лях, так как события самого отдаленного прошлого всплывали в ее памяти
удивительно легко и выпукло.
лись друг на друга; случалось, она просиживала подолгу, глядя на один из
календарей, обратив все помыслы в былое, и не могла разобраться, к этому
ли куску картона относится то или иное воспоминание. Так от одного ка-
лендаря к другому она обходила всю комнату, где, точно картины крестного
пути, висели памятки минувших дней. Потом ставила перед какой-нибудь из
них стул и сидела без движения до ночи, роясь в своей памяти.
лись всходы, а деревья зазеленели, когда яблони в садах распустились ро-
зовыми шарами и напоили ароматами равнину, сильнейшее возбуждение овла-
дело Жанной.
возвращалась по двадцать раз в день, часто блуждала где-то далеко среди
ферм, разжигая в себе лихорадку сожалений.
листьями, лужица, где отражается синева небес, - все это задевало ее за
живое, умиляло, потрясало ее, будило забытые ощущения, словно отголоски
того, что волновало ее девичью душу, когда она, мечтая, скиталась по по-
лям.
тепла она испытывала, когда жила ожиданием будущего. И теперь, когда с
будущим было покончено, она ощущала все это вновь. И наслаждалась всем
сердцем, и страдала в то же время, как будто извечная радость пробужден-
ного мира, пронизывая ее иссохшую кожу, ее охладевшую кровь, ее удручен-
ную душу, теперь могла подарить ей лишь грустную тень очарования.
луй" не таким уже жарким, как в дни ее юности, небо не таким уж синим,
трава не такой уж зеленой; цветы тоже были не так ярки и ароматны, не
дурманили так, как прежде.
ло в нее, что она вновь принималась мечтать, надеться, ждать; и правда,
можно ли, при всей беспощадной жестокости судьбы, перестать надеяться,
когда кругом такая благодать?
ее. Иногда она вдруг останавливалась, садилась у края дороги и перебира-
ла печальные мысли. Почему ее не любили, как других? Почему ей не дано
было узнать даже скромные радости мирного существования?
ничего, кроме недолгих мрачных и одиноких лет, что пройден весь ее путь;
и она, как прежде, как в шестнадцать лет, строила планы, отрадные серд-
цу, рисовала заманчивые картины будущего И вдруг жестокое сознание
действительности обрушивалось на нее; она вставала, вся согнувшись, как
будто на нее свалилась тяжесть и перебила ей поясницу, и уже медленнее
шла по направлению к дому, бормоча про себя: "Ах, безумная, безумная
старуха! "