разумно выполнял его, приближаясь к своей цели.
между тем, она вовсе не хотела подчиняться.
поражение. Свет в ее глазах стал гадким, она сама начала дурнеть, и вся ее
молодость сразу как бы пропала. Сначала начали выпадать волосы, зубы
расшатались, лицо пожелтело, и чем больше она его красила, тем больше на
нем появлялось морщин, и оно становилось темнее.
только с действительностью, увидев ее такой изменившейся, начало от нее
удаляться. К тому же и Фриц не отличался особенным гостеприимством; он
музыки не признавал, шутов гнал вон и гостям не предлагал никаких
угощений.
могла усладить ее жизнь - Господь ей детей не дал - по целым дням плакала.
Эти слезы сердили Фрица, не вызывая в нем никакого чувства сострадания к
ней.
удваивали гнев и слезы Баси.
чтобы жена ему сделала какое-либо замечание; веселый и хладнокровный он
властвовал в доме, в который ему, чужому, удалось когда-то попасть. Ничего
удивительного нет, что разочарованная красавица Бася в поисках утешения
нашла его в молитвах. Подобно тому, как она раньше относилась страстно ко
всему, что делала, так и теперь, вступив на путь набожности, она не знала
границ в своем усердии. Как когда-то она напролом вталкивалась среди
людей, так и теперь она льнула к Богу.
платья, окаймленные мехом, заменились черными, серыми, коричневыми, почти
монашеского покроя.
давно засматривался; некоторые она, наперекор ему, отдала в костелы,
другие продала и деньги пожертвовала на богоугодные дела и самым дорогим
жемчугом украсила ризы для доминиканцев. Возможно, что назло мужу она
начала приглашать в дом монахов в большом количестве, а так как Фриц из
боязни оскорбить духовенство не осмеливался оказать им плохой прием или
отделаться от них, то всегда к обеду и вечером в доме было несколько
монахов. Все остальное время Бася проводила в костелах.
ей справедливость, что поле брани было ею удачно выбрано, так как муж ее
оказался на нем бессильным.
власть в доме. Роли переменились, и не только она сама делала ему
указания, но и натравливала на него доминиканцев, которые, говоря как бы о
вещах посторонних, постоянно донимали Фрица.
музыка не проходили без присутствия Баси, так и теперь без нее не
обходилась ни одна процессия, и она ходила ко всеми обедням, принимала
участие во всех ежегодных храмовых праздниках.
протестовать, и она особенно следила за тем, чтобы он их тоже соблюдал.
духом, и жизнь ему опротивела, но Бася была довольна этой переменой.
возвратилась ее прежняя красота; затем, люди оценили ее теперешнюю
солидность, религиозность, возвращение на путь истины, и те, которые были
раньше на стороне мужа, теперь все были за нее и находили Фрица виновным.
религиозность служила для них недостижимым идеалом. Она ежедневно в
течение, по крайней мере, одной обедни лежала пластом, во время других
молитв она стояла на коленях. Участвуя в процессиях, она выбирала для себя
самый тяжелый крест, под тяжестью которого она сгибалась. Бася одевала на
себя одежду послушниц и зимою, босая, странствовала из одного костела в
другой; во время поста она отбывала долгие стоянки на коленях.
ей следовало еще больше наказать свою плоть, потому что люди слишком
заняты светскими делами, а Богу служили вяло и небрежно.
Новом Сонче и в других монастырях, куда она ездила и иногда даже проводила
несколько дней.
ежедневно до крови, сдавливая его впившимися в него поясом, не снимала с
себя власяницы.
страстного восторга, опьянения, которое проявлялось иногда плачем, а
иногда странным истерическим смехом.
сама, ударяя себя в грудь, рассказывала о своем прошлом такие вещи, о
которых никто не знал, а так как она публично исповедалась при муже, то
она его этим унижала и заставляла страдать.
драгоценные и красивые украшения, которые она частью подарила костелам,
частью продала, а некоторые выбросила как излишний соблазн; вместо них на
стенах висели иконы, картины религиозного содержания и различные эмблемы.
У каждой двери висела кропильница, в каждой комнате стояло распятие; в
спальне на видном месте были разложены все орудия для умерщвления грешного
тела, разные плети, пояса и т.п., а аналой для молитв был нарочно так
устроен, чтобы изранить колени.
противной, что он удирал. Но он, однако, не мог запретить жене своей
стараться таким образом покаяться в своих грехах и спасти душу.
раскаяния; потом - желание Баси стать известной своей набожностью так же,
как она когда-то была известна своей красотой.
что было раньше для нее причудой, сделалось для несчастной потребностью, и
она находила утешение и успокоение в таком покаянии.
требовавшего такого строгого наказания за грехи, но и в соседних
государствах, и в самой Польше повсюду давала себя чувствовать религиозная
экзальтация.
трупами; голод, чума, наводнения, странные изменения погоды казались
изменениями времен года и угрозой истребления; духовенство повсюду на это
указывало как на наказание за грехи, как предупреждение и напоминание об
исправлении и о покаянии.
века, теперь начали наново обильно всходить.
умилостивить разгневанного Бога.
наитие и какое-то вдохновение, которые, казалось, соответствовали общей
душевной потребности.
публично себя бичевали, вскоре породили множество бичующихся, нашедших
себе вождей; отрекшись от личной жизни, родных и всех уз, связывавших их с
обществом, они, обливаясь кровью, пошли в свет искать новых апостолов,
которые охранили бы от соблазна.
громового впечатления, на которое надеялись, так как оно не
распространилось за пределы краковской епархии, однако, сильно взволновало
и обеспокоило всех.
был перепуган, опасаясь наказания Божия.
духовенство не щадило его, предсказывая новые бедствия, голод, нашествие,
саранчу, которая уже опустошила Чехию, нападение язычников и т.п.
достижению соглашения, но Бодзанта, требуя большего, чем это дозволяло
достоинство короля, затягивал спор между Казимиром и церковью, коверкая и
затрудняя жизнь.
так как требы совершались только в исключительных случаях, втихомолку, и
каждый раз с разрешения епископа, которое получалось, как особенная
милость.
поддерживаемый обоими противниками в Риме, до сих пор не был разрешен.
Король тяготился этим спором и хотел бы хоть дорогой ценой достигнуть
соглашения; но отношения слишком обострились, а посторонние этим
пользовались и затрудняли примирение.
капелланы служили обедни в замке, но лишь только Казимиру приходилось
сталкиваться с властью епископа, его не признавали и обращались с ним, как
с проклятым и отлученным.
был удручен, а Бодзанта, чувствуя, что в нем нуждаются, становился все
требовательнее.
развитию религиозной экзальтации.
Максимов Альберт
Перумов Ник
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Белов Вольф
Куликов Роман