ра. Фариа, отзывчивый, опытный товарищ, к которому он так сильно привя-
зался, существовал только в его воспоминаниях. Тогда он сел у изголовья
страшного ложа и предался горькой, безутешной скорби.
бытием!
вязывал его к жизни! Не лучше ли, подобно Фариа, спросить у бога разгад-
ку жизни, хотя бы для этого пришлось пройти через страшную дверь страда-
ний?
ем, снова возникла, точно призрак, у тела Фариа.
нечно, увидел бы его. Но как умереть? Ничего нет легче, - продолжал он
усмехнувшись. - Я останусь здесь, брошусь на первого, кто войдет, задушу
его, и меня казнят.
двумя гребнями волн; Дантес ужаснулся позорной смерти и вдруг перешел от
отчаяния к неутолимой жажде жизни и свободы.
страдать, чтобы теперь умереть! Умереть! Я мог бы это сделать прежде,
много лет тому назад, когда я решился; но теперь я не желаю играть в ру-
ку моей злосчастной судьбе. Нет, я хочу жить; хочу бороться до конца;
хочу отвоевать счастье, которое у меня отняли! Прежде чем умереть, я
должен наказать моих палачей и, может быть, - кто знает? - наградить
немногих друзей. Но меня забыли здесь, в моей тюрьме, и я выйду только
так, как Фариа.
рого осенила внезапная мысль, но мысль страшная. Он вскочил, прижал руку
ко лбу, словно у него закружилась голова, прошелся по камере и снова ос-
тановился у кровати.
только мертвецы выходят отсюда, - займем место мертвеца.
шать безрассудству отчаяния, он наклонился, распорол страшный мешок но-
жом аббата, вытащил труп из мешка, перенес его в свою камеру, положил на
свою кровать, обернул ему голову тряпкой, которой имел обыкновение повя-
зываться, накрыл его своим одеялом, поцеловал последний раз холодное че-
ло, попытался закрыть упрямые глаза, которые по-прежнему глядели страш-
ным, бездумным взглядом, повернул мертвеца лицом к стене, чтобы тюрем-
щик, когда принесет ужин, подумал, что узник лег спать: потом спустился
в подземный ход, придвинул кровать к стене, вернулся в камеру аббата,
достал из тайника иголку с ниткой, снял с себя свое рубище, чтобы под
холстиною чувствовалось голое тело, влез в распоротый мешок, принял в
нем то же положение, в каком находился труп и заделал шов изнутри.
Дантеса.
боялся, как бы комендант не передумал и не велел вынести труп раньше
назначенного часа. Тогда рухнула бы его последняя надежда.
человека, Дантес, не давая им опомниться, сильным ударом ножа распорет
мешок сверху донизу, воспользуется их смятением и убежит. Если они захо-
тят схватить его, он пустит в дело нож.
пать себя землей; так как это будет происходить ночью, то, едва мо-
гильщики уйдут, он разгребет рыхлую землю и убежит. Он надеялся, что тя-
жесть земли будет не настолько велика, чтобы он не мог поднять ее. Если
же окажется, что он ошибся, если земля будет слишком тяжела, то он за-
дохнется и тем лучше: все будет кончено.
и теперь не думал о нем. Положение его было так опасно, что он не имел
времени сосредоточиться ни на чем другом.
ремщик войдя с ужином в семь часов вечера, заметит подмену. К счастью,
уже, много раз, то от тоски, то от усталости, Дантес дожидался ужина ле-
жа; в таких случаях тюремщик обыкновенно ставил суп и хлеб на стоя и
уходил, не говоря ни слова.
Дантесом и, видя, что Дантес не отвечает, подойти к постели и обнаружить
обман.
руку к сердцу, он старался умерить его биение, а другой рукой вытирал
пот, ручьями струившийся по лицу. Иногда дрожь пробегала по его телу, и
сердце сжималось, как в ледяных тисках. Ему казалось, что он умирает. Но
время шло, в замке было тихо, и Дантес понял, что первая опасность мино-
вала. Это было хорошим предзнаменованием. Наконец, в назначенный комен-
дантом час на лестнице послышались шаги. Эдмон понял, что долгожданный
миг настал; он собрал все свое мужество и затаил дыхание; он горько со-
жалел, что не может, подобно дыханию, удержать стремительное биение сво-
его сердца.
нял, что за ним пришли два могильщика. Эта догадка превратилась в уве-
ренность, когда он услышал стук поставленных на пол носилок.
тени, подошедшие к его кровати. Третья остановилась у дверей, держа в
руках фонарь. Могильщики взялись за мешок, каждый за свой конец.
нимая Дантеса за голову.
зал другой, беря его за ноги.
мышцы, чтобы больше походить на окоченевшее тело. Его положили на носил-
ки, и шествие, освещаемое сторожем с фонарем, двинулось по лестнице.
раль. Это внезапное ощущение было исполнено наслаждения и мучительной
тревоги.
силки на землю.
плитам.
подле Дантеса, садясь на край носилок.
удержался.
- иначе я никогда не найду, что мне нужно.
грубо.
желый и гулкий предмет. В ту же, минуту ему больно стянули ноги верев-
кой.
опять пошли дальше. Шум волн, разбивающихся о скалы, на которых высился
замок, все отчетливее долетал до слуха Дантеса, по мере того как но-
сильщики подвигались вперед.
такую ночь!
долетел до места и разбился о камни, и еще комендант назвал нас на дру-
гой день лодырями.
тес почувствовал, что его берут за голову, за ноги и раскачивают.
пустоту, что он рассекает воздух, как раненая птица, и падает, падает в
леденящем сердце ужасе. Хотя что-то тяжелое влекло его книзу, ускоряя
быстроту его полета, ему казалось, что он падает целую вечность. Нако-
нец, с оглушительным шумом он вонзился, как стрела в ледяную воду и ис-
пустил было крик, но тотчас же захлебнулся.
Буркатовский Сергей
Конан-Дойль Артур
Херберт Фрэнк
Лондон Джек
Посняков Андрей