долине Мохока, - все для того, чтобы накормить свою умирающую от голода
семью. И уж так, наверное, радостно было у него на душе, когда он
приближался наконец к своей хижине, что пройденные тридцать миль казались
ему пустяком. Не забудь, Бесс, ведь все это происходило в самом начале
заселения края. Тогда у нас еще не было ни мельниц, ни зерна, ни дорог, ни
даже раскорчеванных участков, ничего, кроме голодных ртов, которые надо было
накормить, ибо, несмотря на тяжелый год, переселенцев не стало меньше, -
нет, голод, охвативший все пространство до самой восточной границы, как
будто еще увеличивал число ищущих новые земли.
которой невольно передалось волнение отца. - Пусть даже сам ты не голодал,
но ведь на тебе лежала большая ответственность за других.
перебирая в памяти все тогдашние свои ощущения. - От меня зависели судьбы
сотен людей. Они все уповали на меня, ждали, что я дам им кусок хлеба.
Страдания близких, безнадежность положения парализовали предприимчивость и
энергию поселенцев. Днем голод гнал их в леса на поиски пищи, а к вечеру они
возвращались измученные, с пустыми руками и в отчаянии бросались на постель,
зная, что их ждет бессонная ночь. Оставаться бездеятельным в ту страшную
пору было недопустимо. Я закупил партию пшеницы в Пенсильвании. Ее перевезли
в Олбани, затем на лодках переправили по Мохоку, а уж оттуда, навьючив мешки
на лошадей, доставили сюда, в лесную глушь, и здесь распределили поровну
между всеми. Затем переселенцы сплели невода и закинули их в окрестные озера
и реки. И тут нам как будто было ниспослано чудо: в пятистах милях отсюда
двинулись и пошли по извилистым путям бурной Саскуиханны огромные косяки
сельди - наше озеро кишело бесчисленным множеством рыбы. Ее выловили
неводами, поделили между собой, и всем было роздано необходимое количество
соли. И вот с этого времени голод для нас миновал, наступило благоденствие
<Все это исторический факт. (Примеч, автора.)>.
соль. Бенджамену - он был моим помощником - пришлось натянуть веревки вокруг
того места, где я стоял, чтобы оградить меня от толпы поселенцев: они так
пропахли чесноком - ведь все это время дикий чеснок был единственной их
пищей, - что я при дележе путался в расчетах. Ты, Бесс, была тогда совсем
малюткой и ничего этого не знала. Мы делили все, что только могли, чтобы
уберечь тебя и твою мать от голода. Да, в тот год я потерпел немалый урон:
все мои свиньи и индюшки были съедены.
тоном и как будто не заметив, что Ричард перебил его. - Тот, кто не был
тогда с нами и знает лишь понаслышке о том, как люди осваивают новые земли,
смутно представляет себе, какими тяжкими трудами и лишениями это достается.
Тебе здешние места кажутся дикими, нецивилизованными, но если бы ты знала,
как здесь было глухо и дико, когда я впервые поднялся на эти горы! Рано
утром в первый же день, как мы приехали сюда, я оставил всех своих спутников
подле ферм в Вишневой долине, а сам по оленьей тропе добрался до вершины
горы. С тех пор я называю ее Горой Видения, потому что зрелище, открывшееся
передо мной, показалось мне совершенно фантастическим. Вершина была голая,
лесной пожар выжег на ней всю растительность, и потому местность вокруг была
открыта взору. Листья уже опали. Я влез на высокий бук и просидел на нем
целый час, любуясь дикой природой, словно застывшей в молчании. В бескрайних
лесных просторах не было ни единой прогалины, ни единой вырубки, бесконечная
лесная чаща прерывалась лишь гладким, как зеркало, озером. Оно было покрыто
мириадами перелетных птиц. И тогда же, сидя на суку дерева, я увидел
медведицу с двумя медвежатами. Они спускались к озеру на водопой. Все время,
пока я шел лесом, сквозь чащу проносились олени, но ни там, ни с вершины
горы я не заметил никаких следов пребывания человека - ни вырубки, ни
хижины, ни единой извилистой тропинки, каких теперь здесь такое множество.
Ничего, кроме гор, а за ними снова горы и внизу долина - сплошное море
переплетшихся между собой голых ветвей, где иногда лишь мелькала увядшая
листва какого-нибудь дерева, неохотнее других расстающегося со своим летним
нарядом. Даже Саскуиханна была скрыта за высоким, непроходимым лесом.
лесу один-одинешенек?
время с тоской разглядывал все, что было перед моими глазами. Потом я слез
со своего наблюдательного поста и спустился в горы. Я оставил коня пощипать
ветки деревьев, а сам походил по берегу озера и осмотрел те места, где
теперь стоит Темплтон. Там, где теперь выстроен наш дом, росла огромная
сосна, и оттуда сквозь деревья был просвет до самого озера. Оно было видно
как на ладони. Под ветвями сосны я и совершил свою одинокую трапезу. И тут я
вдруг заметил, что на противоположном берегу, но несколько более к востоку,
у подножия горы, курится дымок. Это было первое свидетельство близости
жилья.
вот наконец увидел перед собой грубо сколоченную бревенчатую хижину. И, хотя
в самой хижине никого не оказалось, я всюду заметил признаки того, что она
обитаема, что в ней...
индейца. Но, пока я бродил возле хижины, появился и сам Натти. Он шел,
сгибаясь под тяжестью туши убитого им оленя. Вот тогда-то и состоялось наше
первое знакомство, до этого я и не подозревал, что в моих лесах обитает
охотник-траппер. Натти спустил на воду свою пирогу, перевез меня на другой
берег, туда, где стоял мой конь, и указал место, где тот мог остаться до
утра, добывая себе скудный корм. А потом мы вернулись к хижине охотника, где
я и заночевал.
ее отца, что она даже оставила свои расспросы, но юноша сам продолжил
разговор, обратившись к судье.
хозяином?
вечеру, не узнал мое имя и цель моего приезда, - тут радушие его заметно
уменьшилось или, вернее сказать, совсем исчезло. Прибытие поселенцев он
воспринимал, я полагаю, как ущемление своих прав. Собственно, он так и
сказал, только выразил это в обычной своей манере, туманно и запутанно. Я
даже толком не понял его доводов и возражений, но заключил, что он недоволен
главным образом тем, что мы помешаем его охоте.
посмотреть ее с намерением купить? - спросил Эдвардс довольно резко.
ли она для заселения. Да, Натти выказал себя гостеприимным хозяином: он
отдал мне свою постель - медвежью шкуру, и я провел ночь в его доме, а
наутро вернулся к своим товарищам - топографам и землемерам.
Кожаный Чулок весьма склонен сомневаться в справедливости захвата ее белыми.
говорил тогда, то ли позабыл. Права индейцев на эту территорию были
аннулированы еще в конце войны, но, даже если бы этого и не произошло, я так
или иначе хозяин этой земли: я приобрел ее, получив на то особое разрешение
правительства. Никто не может посягать на мои права владельца.
холодно и, потянув за поводья, придержал коня.
принимал.
Воспользовавшись минутной паузой, он подхватил нить беседы и стал в
свойственной ему манере рассказывать о дальнейших событиях того времени:
по-видимому, он был одним из тех землемеров, о которых упомянул судья Темпл.
Но, так как рассказ его не заключал в себе столь интересных подробностей,
какие были в рассказе судьи, мы воздержимся от передачи разглагольствований
шерифа.
Это был один из тех живописных и своеобразных пейзажей, которыми так богат
Отсего, но, чтобы полностью насладиться его красотой, нужно было видеть его
без ледяного покрова и расцвеченным живыми красками лета. Мармадьюк заранее
предупредил дочь, что ранней весной виды здесь не так хороши; поэтому,
бросив лишь беглый взгляд на простиравшиеся перед ними просторы и представив
себе их в летнюю пору, всадники двинулись в обратный путь в твердой надежде
побывать здесь вторично в более благоприятное время года.
в здешних горах. Зима, как видно, избрала их своей цитаделью. Сюда она
отступает, когда подходит весна, и весне удается изгнать ее отсюда лишь
после длительной осады, во время которой борьба ведется с переменным
успехом.
гарнизонные войска Деда Мороза делают грозные вылазки, и иной раз заставляют
отступать войска генерала Весны назад, в долину.
за каждым шагом коня, который неуверенно нащупывал дорогу среди корней
деревьев, ям, бревенчатых мостов и болот - все это и составляло дорогу. -
Да, я все понял - долина замерзает на полгода.
кавалькады вдруг почувствовали, что еще долго придется им ждать длительного
и ровного тепла, что хорошая погода еще весьма ненадежна. Веселье и живая
беседа сменились молчанием и задумчивостью, когда все увидели, что на небе
начали сгущаться тучки - они неслись как бы сразу со всех сторон, хотя
воздух был совершенно неподвижен.
в этот момент зоркий глаз судьи заметил признаки приближения бури, и судья
Конюшевский Владислав
Володихин Дмитрий
Белов Вольф
Андреев Николай
Контровский Владимир
Перумов Ник