продержат лишь до тех пор, пока есть надежда за него выручить деньги, а
коль такой надежды нет, я больше чем уверен, его отпустят на все четыре
стороны, и пропади он пропадом!
ит.
лось слыхать, тут дело могло повернуться двояко: либо вы дорожите Дэви-
дом и согласитесь уплатить, чтобы он - к вам вернулся, либо по очень
веским причинам его присутствие вам нежелательно, и вы уплатите, чтоб мы
его держали у себя. Похоже, что первого не наблюдается, ну, значит, быть
второму, а для меня это благая весть - в моей же мошне прибавится, да и
родные не будут внакладе.
как бы вы желали с ним распорядиться и сколько за это заплатите?
нин; я ношу королевское имя; я не бродячий торговец какой-нибудь, чтоб
обивать у вас пороги. Иль вы дадите мне учтивый ответ, причем сей же
час, или, клянусь скалами Гленко, я все кишки" из вас выпущу.
ги. - Какая муха вас укусила? Я же простой человек, а не учитель танцев,
и я, ей-ей, стараюсь соблюдать учтивость. Это вы такую дичь порете, что
стыдно слушать. Кишки выпустит, ишь ты, какой скорый! - огрызнулся дядя.
- А как насчет моего мушкетона?
ке Алана? - отвечал мой друг. - То же, что сонная улитка противу быст-
рокрылой ласточки. Вам не успеть курок нашарить своим неуклюжим пальцем,
как рукоятка моей шпаги затрепещет на вашей груди.
по-вашему, я вам ни в чем не поперечу. Только скажите, что вам надобно,
и увидите, мы с вами мигом поладим.
Ну, словом, коротко и ясно: убить вам мальчишку или держать под замком?
язык поворотится!
ролитий, сделайте милость.
же.
руки преступлением?
убить было бы проще, быстрее и верней. А содержать малого - дело хлопот-
ное, мороки не оберешься.
когда к нечистым делам не был причастен, и для того, чтобы потрафить ди-
кому горцу, начинать не собираюсь.
за то приходится платить, я расплачиваюсь. К тому же, - прибавил он, -
не забывайте, что юнец - сын моего родного брата.
довольно затруднительно, сперва придется выяснить кой-какие незначащие
обстоятельства. Недурно бы узнать, к примеру, сколько вы дали в задаток
Хозисону.
вам бессовестно налгали. Похитил! Да ни в жизнь!
Алан. - И не Хозисона, если верить тому, что он сказал.
рассказал?
мне знать об этом? Мы с Ходаисоном заодно, он со мной в доле - теперь
сами видите, есть ли вам польза лгать... Да, прямо скажу, почтенный, ду-
рака вы сваляли, что того морячка так основательно посвятили в свои де-
ла. Но о том поздно горевать: что посеешь, то и пожнешь. Вопрос в дру-
гом: сколько вы ему заплатили?
ложь, а правда, как перед господом богом, вот она: заплатил я ему двад-
цать фунтов. Но скажу начистоту: помимо этого, ему предназначалась вы-
ручка, когда запродаст малого в Каролине, а это был бы кус пожирней, но
уж не из моего кармана, понятно?
стряпчий, выходя из-за угла. - Вечер добрый, мистер Бэлфур, - прибавил
он с изысканной любезностью.
Торренс.
ся на верхнюю ступеньку и вытаращил на нас глаза, точно окаменев. Алан
незаметно вынул у него из рук мушкетон; стряпчий же, взяв его под ло-
коть, оторвал от порога, повел на кухню (следом вошли и мы) и усадил на
стул возле очага, где еле теплился слабый огонек.
дело завершилось столь успешно, однако же и с долей жалости к посрамлен-
ному противнику.
чаиваться, я обещаю, что мы вам предъявим мягкие условия. А пока дай-
те-ка ключ от погреба, и Торренс в честь такого события достанет нам бу-
тылочку вина из запасов вашего батюшки. - Он повернулся и взял меня за
руку. - Мистер Дэвид, - сказал он, - я вам желаю всяческих радостей от
этой доброй и, я полагаю, вполне вами заслуженной перемены в судьбе. -
Вслед за тем он не без лукавства обратился к Алану: - Мистер Томсон,
позвольте выразить вам мое восхищение: вы свою роль провели с незауряд-
ным искусством, и лишь одно я не вполне себе уяснил. Вас, как я понимаю,
зовут Джеме или Карл? А если нет, значит, Георг?
имен? - воинственно произнес Алан и весь подобрался, словно бы учуяв
обиду.
отозвался Ранкилер. - А так как короля Томсона до сих пор не бывало - во
всяком случае, моих ушей слава о нем не достигла, - я рассудил, что,
очевидно, вы имеете в виду то имя, которое вам дали при крещении.
Ни слова не сказав в ответ, он отошел в дальний угол кухни, сел и нахох-
лился; и только после того, как к нему подошел я, пожал ему руку и стал
благодарить, сказав, что главная заслуга в моем торжестве принадлежит
ему, он улыбнулся краем рта и согласился примкнуть к нашему обществу.
корзины извлечена добрая снедь, которой мы с Торренсом и Аланом приня-
лись отдавать должное; стряпчий же с дядюшкой уединились для переговоров
в соседней комнате. Целый час совещались они при закрытых дверях; к ис-
ходу этого срока они пришли к соглашению, а после дядя с племянником по
всей форме приложили к нему руку. Его условия обязывали дядю уплатить
вознаграждение Ранкилеру за посредничество, а мне ежегодно выплачивать
две трети чистого дохода от имения Шос.
ночь я улегся спать на кухонные сундуки состоятельным человеком, отпрыс-
ком знатной фамилии. Алан, Торренс и Ранкилер безмятежно похрапывали на
своих жестких постелях; я же - хоть столько дней и ночей валялся под
открытым небом в грязи иль на камнях, зачастую на голодное брюхо, да еще
в страхе за свою жизнь - был этой переменой к лучшему выбит из колеи,
как ни одним ударом судьбы, и пролежал до самого рассвета, глядя, как
пляшут на потолке тени от огня, и обдумывая будущее.
Алан, которому я столь многим был обязан; а на душе тяжелым камнем лежа-
ла и другая забота: Джеме Глен, облыжно обвиненный в убийстве. То и дру-
гое я наутро поверил Ранкилеру, когда мы с ним часов примерно в шесть
прохаживались взад-вперед перед замком Шос, а вокруг, сколько хватало
глаз, простирались поля и леса, принадлежавшие когда-то моим предкам, а
ныне мои. Хоть и о мрачных предметах велась беседа, а взгляд мой нет-нет
да и скользил любовно по этим далям, и мое сердце екало от гордости.
Я обязан, чего бы мне то ни стоило, помочь ему выбраться из Шотландии;