глава рода Черепахи.
на убыль. Словно между шаманом и болезнью существовал какой-то дьявольский
сговор - примерно со дня смерти шамана Карапаны не появилось ни одного
нового случая заболевания. Сваленные болезнью понемногу приходили в себя,
и, хотя некоторые дети еще умирали, страшная эпидемия явно отступала, как
река после сильного паводка. К людям с каждым днем возвращались силы, а с
ними и надежда.
погибли почти все; остальные понемногу поправлялись.
неподалеку от берега озера, на третий день после возвращения наших людей с
Ориноко начался обряд мукуари. Он должен был продолжаться целые сутки и
завершиться пиршеством, для которого приготовили разные блюда из
черепашьих яиц и, конечно же, принесли множество кувшинов неизменного
кашири.
доносившийся со всех концов Кумаки, - теперь они будут безумолчно бить в
течение многих часов. В тот же момент в мою хижину проскользнуло жуткое
чудище. Маска изображала страшного хищника с огромными клыками. Привидение
молча выделывало передо мной грозные танцевальные движения, словно
стремясь нагнать на меня страх. По легкому прихрамыванию на левую ногу я
узнал пришельца.
таинственно добавил: - Но и Арасибо теперь стал важный!
предводитель мукуари, это большая честь...
горделивости. Индеец извлек из мешка, висевшего у него на поясе, две
мараки - это символ шаманской власти, поднял их над головой и стал трясти
- заключенные внутри камушки резко и вызывающе загремели. Не менее
вызывающе Арасибо устремил на меня свой косоватый взгляд и, пританцовывая,
засеменил мелкими шажками.
занять место шамана?
надо мной мараками. - Аравакам нужен шаман.
исказилось гримасой исступления. - Скажи, кто убил злого шамана, твоего
врага?
друг, Белый Ягуар?
когда другие снова хотели меня бросить? Разве не ты лечил мою ногу,
искусанную кайманом?
мараки в мешок и, надев на голову маску, без лишних слов выскользнул из
хижины: вероятно, в преддверии знаменательного для него дня он просто
хотел заручиться моим расположением.
теперь жила с матерью и ребенком подле моей хижины. С ее приходом в хижине
словно вспыхнул свет, а я так и онемел от удивления: Ласана была разодета
как никогда. Верхняя обнаженная часть ее тела была увешана множеством
ожерелий из ярких разноцветных плодов и гирляндами из ароматных красных
цветов. Ласана в отличие от большинства индианок была на редкость
стройной, с тонкой и гибкой талией. Тело ее, умащенное сегодня
благовонными маслами, источало приятный аромат. Черные волосы, вымытые в
кокосовом молоке, ореолом обрамляли лицо, нежные губы расцветали в мягкой
улыбке, влажный блеск глаз чаровал и был подобен чистому бездонному омуту.
Восходящее над озером солнце розовыми лучами высвечивало все очарование
Ласаны, и никогда прежде она не была так прекрасна, как в это утро.
Разложив на широких листьях завтрак, Ласана не ушла. Она стояла посредине
хижины в гордом своем великолепии и, чуть смущаясь, молча радовалась
впечатлению, какое на меня произвела.
необычный наряд. Она не выдержала первой и, нарушив молчание, прошептала:
второй случай!
Она проговорила это очень уверенно, спокойно, словно речь шла о каком-то
пустяке.
хижина больше вашей и удобнее.
буду твоей женой.
спросив о согласии?
сделал вид, что крайне озадачен ее предложением, и это мое удивление
выглядело весьма для нее обидно. Она не знала, как его истолковать, и,
пожалуй, впервые за все время утратила обычную уверенность в себе. В
глазах ее метнулись искры протеста.
придал я тону своего голоса как можно больше лукавства, - во всяком
случае, для меня будет намного удобнее, если ты станешь готовить пищу в
моей хижине, а не приносить ее со стороны...
свидетельствовала о приближающейся буре. Однако выражение гнева и обиды на
смуглом лице отнюдь не лишало его прелести.
голодать, - проговорила она обиженно и тут же твердо добавила, сверкнув
глазами: - Но я хочу, Белый Ягуар, подарить тебе сыновей, которые станут
храбрыми воинами!
решимостью, что я тут же понял: "Хватит, натягивать струну больше не
следует".
привлек Ласану к себе и, прижав ее голову к своей груди, проговорил:
преминул шутливо заметить:
вдвоем...
тенистого навеса было удобно обозревать весь ход мукуари. Около полудня я
отправился на торжество вместе с Ласаной. По обычаю женщинам возбранялось
находиться поблизости, но Ласана пользовалась особым уважением и имела
особые права. Все в Кумаке знали уже, что сегодня "ее" день, и поглядывали
на нее с уважением.
часов. Этот обряд имел мало общего с обычными ритуальными танцами, и, хотя
участники исполняли танцевальные движения в такт гудящим барабанам, суть
танца заключалась не в этом, а в избиении друг друга колючими прутьями.
Все танцующие были в различных масках. Цель обряда была достаточна ясна: с
одной стороны, умилостивить душу умершего, показав, какие страдания смерть
его доставила живым, а с другой - и это было главным, душеспасительным, -
раздавая удары направо и налево, отогнать душу умершего от людей на
случай, если она замышляла против них злые козни. Принять участие в танце,
продолжавшемся без перерыва целые сутки, должны были все взрослые мужчины
племени.
их самобичевание, а в ушах его, не стихая, стоял ритмичный гул барабанов,
невозможно было не поддаться впечатлению, производимому этим странным
зрелищем. Оно невольно захватывало всех присутствующих, словно какой-то
вихрь, лишало человека воли, приводило в странное состояние духа, и
отделаться от этого не удавалось никакими силами. Человек словно подпадал
под какие-то чары.