вас по всем переходам поверхности Мебиуса. Кант четно осознает, что
наблюдение свободных явлений (а свободным явлением он полагает самоаффекцию,
действие на меня Я как представителя внутри меня независимого мира - Я
действует на эмпирическое Я) покоится на иных правилах. В наблюдении
свободных явлений нарушается правило внешнего пространства, отделимого от
объекта наблюдения, отделимого так, что это внешнее пространство объекта
становится пространством моего наблюдения. Свободное явление не может быть
предметом, как не может быть предметом совесть, свобода как таковая. Свободу
мы не можем обосновать. Попытка обосновать свободу была бы как раз
нарушением условия, на котором случается свободное явление, - а случание
свободных явлений есть основа и условие того, что мы вообще можем
организовать и осуществлять эмпирический, научный, объективный опыт. Сделать
же условие опыта, в свою очередь, предметом внутри опыта мы не можем и не
должны.
Это есть то, в чем я не могу иначе, без каких-либо оснований. Следовательно,
это то, что является основанием самого себя. Одновременно это определение
свободы и определение необходимости. Не той необходимости, в терминах
которой формулируются физические законы, связывающие явления опыта, а той, о
которой можно иметь лишь сознание и о которой Кант говорит: сознание есть
только форма сознания. Когда я говорю "я не могу иначе", я говорю только о
форме. Она есть высший закон нравственности, закон в той мере, в какой он
ничего конкретного не выражает. Он не указывает ни на какое содержание,
которое было бы привилегированным, особо ценным, которое было бы высоким,
высокой ценностью, - он указывает лишь на самого себя, то есть на проявление
в нас независимого мира, голос которого мы можем только слышать или
сознавать. Подчеркиваю: сознание есть лишь форма. Представление "я мыслю"
есть лишь форма сознания, то есть одновременно и созерцание и мышление, и
эмпирическое и вневременное, и знание и незнание; сознание есть то,
благодаря чему знание есть знание, потому что если бы не было сознания, то
не было бы знания. Но в этом знании я не могу знать сознание, не могу
сделать его предметом. В этом смысле сознание есть некоторое мыслящее
представление, или, как говорит Кант, логическая личность (но не
практическая, хотя сама эта логическая личность нами фиксируется лишь на
уровне стихии практического). Это есть мыслящее представление,
непосредственно содержащее знание и являющееся условием того, что все
остальное может быть знанием. Сознавая, я имею непосредственное знание
некоторого содержания, за которым не стоит никакого референта. Одновременно
это и универсальное сознание, то есть вмещающее в себя весь мир наподобие
того, как абсолютное пространство вмещало бы в себя все пространственные и
временные предметы.
я говорил о протоявлении. Так вот, пространство и время суть протоявления,
или явление явления, праформа всякого явления. Значит, внизу мы имеем дело с
протофизикой, или формальной физикой. Пространство и время суть формальная
физика. А наверху плавным продолжением этого на уровне чистого сознания
трансцендентальной апперцепции мы имеем протологику в виде тавтологий бытия
и понимания. Тавтологии бытия и понимания закодированы в представление "я
мыслю", которое мы можем лишь раскодировать.
что, в отличие от Декарта, который для нас почти легенда, - а всякая легенда
содержит много пустот, поддающихся заполнению нашим воображением, - Кант
очень техничен, у него очень много техники. Работая с Кантом, мне пришлось
сделать много письменного текста, и он очень сильно мне мешает, потому что
это две совершенно разные вещи - строить текст и рассуждать перед вами.
у Канта в основании дедукции категорий. Однако это, конечно, основа не
только дедукции категорий, но и многого другого. В трансцендентальной
апперцепции мы зафиксировали проблему существования. Сейчас я кратко
обозначу ее в исходном значении, и это значение замкнет многое из того, о
чем я говорил, поставит многое на свои места. На кантонском когито (это
характерная оговорка - я называю когито то декартовским, то кантовским; речь
идет, по моему глубокому убеждению, об одном и том же, и поэтому ошибка это
оправданная, можно называть и так и так - это действительно настоящее
декартовское когито у Канта) задана одна связка. С одной стороны, это связка
существования, а с другой стороны, это то, что я называю топосом или
топологическими содержаниями сознательной жизни, для обозначения их я возьму
раннюю формулировку Канта - общение, или сообщенность субстанций. В языке
Канта это выражено так: должно определиться существование и общение, а если
они определились, то определились вместе. Это и есть формулировка того, что
Кант называет трансцендентальным основоположением. В "Критике чистого
разума" Кант говорит, что условия опыта есть одновремнно условия объектов
опыта, то есть условия тех предметов, относительно которых мы вообще что-то
из содержания нашего сознания объективируем.
взята мной из ранней его философской работы "Новое освещение первых
принципов метафизического познания" (1755). В ней Кант говорит о проблеме
существования действительного взаимодействия субстанций, или их общения друг
с другом. Здесь обязательное слово - действительное. Это не просто слово -
прилагательное или просто употребленное нами наречие. Действительная связь -
это та, относительно которой у нас имеется возможность ее допустить,
предположить действительный акт восприятия или какое-то идеально
предполагаемое, но возможное восприятие. Я все время, если мы помните, вел
тему нахождения в действительной связи как чего-то, имеющего необратимую
сторону и важного самим фактом существования, фактом, что это случилось, а
не только содержанием. Канта интересует проблема адеквации как факта
адеквации. Он с самого начала крутился вокруг этого факта адеквации,
который, в свою очередь, случается по законам того же мира, который
формулируется в содержании адеквации. И вывод его такой: "Существует
действительное взаимодействие субстанций, или их общение друг с другом,
вызванное подлинно действующими причинами, так как тот самый принцип,
который обосновывает существование вещей, показывает и их подчинение этому
закону, а тем самым посредством тех же определений, которые связаны с
началом его существования, обосновывает и общение этих вещей друг с
другом[E44]". В сущности, юноша Кант формулирует здесь принцип
трансцендентального основания.
существующем предполагает первосуществование, а именно существование Я,
которое есть слово, обозначающее то место незаместимости, которое занимает
когитальный акт. Это некая пустота, незаместимо оставленная для этого акта,
совершаемого как единичный, индиви-дуирующий. Им доопределяется мир. Мир,
как и Я, по Канту, не доопределены. И вся кантовская революция, так
называемая коперниканская революция, состоит в постулате, или аксиоме, что
субъект неопределен. Если бы он был определен до того, что я назвал фактом,
до "действительной" связи - то мы имели бы разгул антропоцентризма, или
антропоморфизма. Определилось Я, и вместе с ним доопределился мир - мир
доопределился минимум-существованием; нечто минимально является миром, и
нельзя пройти ниже существования некоего сознательного существа (оно минимум
целого), которое вне и помимо минимума не определено и, следовательно, не
определяет мира. А если случилось, выполнилось это незаместимое, единичное и
в этом смысле индивидуальное, то определился и мир в том смысле, что задана
и определилась сообщенность субстанций, содержащая тавтологии, содержащая
избыток расширенной души.
"согласованность", "гармония", "систематическая связь" и так далее. Сейчас я
попытаюсь пояснить все эти термины на аксиоматическом и одновременно на
интуитивном уровне. Сообщение субстанций есть согласование их по всему
пространству, являющееся условием эмпирических актов общения и понимания.
Скажем, есть представление о добре, и кантовская трансцендентальная точка
зрения состоит в том, что если люди разделяют и понимают идеалы добра
одинаково, то это и означает, что они согласованы - их согласованность есть
условие понимания, а не продукт понимания. Чтобы нам понять друг друга в
наших представлениях, что добро, а что зло, мы уже должны быть согласованы
на эмпирически не связанных друг с другом расстояниях пространства и
времени. Обратите внимание, ведь это просто аксиома, она недоказуема, и
доказывать ее не надо - она абсолютна, неизбежно нам понятна, и мы должны ее
принять. Если согласования нет, то сообщить ничего нельзя. Не согласование
достигается сообщением, а, наоборот, сообщенность имеет своим условием
согласование. Если мы разделяем одни и те же идеалы добра, и, высказав их,
понимаем друг друга и соглашаемся, то, значит, мы уже были согласованы в них
до этого. И согласованность до была условием, что случилось наше
эмпирическое общение, что мы одно и то же признали добрым. То же самое
относится к истине, к красоте. Не случайно у Канта везде появляются
тавтологические формулы: красота - это то, что всеобщим образом считается
красивым. Ведь здесь фактически сказано, что красивое красиво...
сообщение, то есть сообщенность субстанций, которая является
предсогласованностью для любого эмпирического общения. Тем самым, если есть
существование, мы должны по отношению к непрерывному континууму, в котором
это существование случилось и который открывается случанием этого
существования, принять аксиому согласованности всех существ по всем точкам
пространства и времени в этом континууме. Эта аксиома соответствует нашей
простой интуиции. Она ясна и неминуема. Она опирается на наш опыт жизни - мы
просто не обращаем на это внимания, не эксплицируем в качестве аксиомы.
Существует некая согласованность, которая далее неразложима. Помните, Кант в
работе о Сведенборге вдруг говорит о системном устройстве некоторого
невидимого мира с невидимыми .существами, то есть мира душ, который
Ларссон Стиг
Сертаков Виталий
Мичурин Артем
Орлов Алекс
Акунин Борис
Майер Стефани