этим их делам никакого касательства иметь не будем, а если только встре-
тится хоть какая-нибудь возможность, то мы от них удерем, бросим их, и
пускай они одни остаются.
лями ниже одного захолустного городишка по прозванию Пайксвилл, и король
отправился на берег, а нам велел сидеть смирно и носа не показывать, по-
ка он не побывает в городе и не справится, дошли сюда слухи насчет "Ко-
ролевского Жирафа" или еще нет. ("Небось дом ограбить собираешься! - ду-
маю. - Потом вернешься сюда, а нас с Джимом поминай как звали, - с тем и
оставайся".) А если он к полудню не вернется, то это значит, что все в
порядке, и тогда нам с герцогом тоже надо отправляться в город.
ще был сильно не в духе. Нам за все доставалось, никак мы не могли ему
угодить, - он придирался к каждому пустяку. Видим, что-то они затеяли,
это уж как пить дать. Настал и полдень, а короля все не было, и я, приз-
наться, очень обрадовался, - думаю: наконец хоть какая-то перемена, а
может случиться, что все по-настоящему переменится. Мы с герцогом отпра-
вились в городок и стали там разыскивать короля и довольно скоро нашли
его в задней комнате распивочной, вдребезги пьяного; какие-то лодыри
дразнили его забавы ради; он ругал их на чем свет стоит и грозился, а
сам на ногах еле держится и ничего с ними поделать не может. Герцог вы-
ругал его за это старым дураком, король тоже в долгу не остался, и как
только они сцепились по-настоящему, я и улепетнул - припустился бежать к
реке, да так, что только пятки засверкали. Вот он, думаю, случай-то, те-
перь не скоро они нас с Джимом опять увидят! Добежал я к реке, весь за-
пыхавшись, зато от радости ног под собой не чую и кричу:
Я крикнул, и в другой раз крикнул, и в третий; бегаю по лесу туда и сю-
да, зову, аукаю - никакого ответа, пропал старик Джим! Тогда я сел и
заплакал - никак не мог удержаться от слез. Только и сидеть я долго не
мог. Вышел на дорогу, иду и думаю: что же теперь делать? А навстречу мне
какой-то мальчишка; я его и спросил, не видел ли он незнакомого негра,
одетого так-то и так-то, а он и говорит:
негр, его уже поймали. А ты его ищешь?
зал, что, если я только крикну, он из меня дух вышибет, - велел мне си-
деть смирно и с места не двигаться. Вот я и сидел там, боялся выйти.
мали. Он убежал откуда-то издалека, с Юга.
Все равно что на дороге найти.
первый его увидел. А кто же его поймал?
ров, потому что ему надо уезжать вверх по реке, а ждать он не может. По-
думать только! Нет, я бы подождал - пускай бы и семь лет пришлось ждать.
стоит, раз он продал так дешево? Может, дело-то не совсем чистое?
про него все написано, точка в точку сходится - лучше всякого портрета,
а бежал он из-под Нового Орлеана, с плантации. Нет, уж тут комар носу не
подточит, все правильно... Слушай, а ты мне не одолжишь табачку поже-
вать?
шалаш и стал думать. Но так ничего и не придумал. Думал до тех пор, пока
всю голову не разломило, и все-таки не нашел никакого способа избавиться
от беды. Сколько мы плыли по реке, сколько делали для этих мошенников, и
все зря! Так все и пропало задаром, из-за того что у них хватило духу
устроить Джиму такую подлость: опять продать его в рабство на всю жизнь
за какие-то паршивые сорок долларов, да еще чужим людям!
рабом у себя на родине, где у него есть семья, если уж ему на роду напи-
сано быть рабом. Уж не написать ли мне письмо Тому Сойеру? Пускай он
скажет мисс Уотсон, где находится Джим. Но скоро я эту мысль оставил, и
вот почему: а вдруг она рассердится и не простит ему такую неблагодар-
ность и подлость, что он взял да и убежал от нее, и опять продаст его? А
если и не продаст, все равно добра не жди: все будут презирать такого
неблагодарного негра, - это уж так полагается, - и обязательно дадут
Джиму почувствовать, какой он подлец и негодяй. А мое-то положение! Всем
будет известно, что Гек Финн помог негру освободиться; и если я только
увижу кого-нибудь из нашего города, то, верно, со стыда готов буду сапо-
ги ему лизать. Это уж всегда так бывает: сделает человек подлость, а от-
вечать за нее не хочет, - думает: пока этого никто не знает, так и сты-
диться нечего. Вот и со мной так вышло. Чем больше я думал, тем сильней
меня грызла совесть, я чувствовал себя прямо-таки дрянью, последним не-
годяем и подлецом. И наконец меня осенило: ведь это, думаю, явное дело -
рука провидения для того и закатила мне такую оплеуху, чтобы я понял,
что на небесах следят за моим поведением, и там уже известно, что я ук-
рал негра у бедной старушки, которая ничего плохого мне не сделала. Вот
мне и показали, что есть такое всевидящее око, оно не потерпит нечести-
вого поведения, а мигом положит ему конец. И как только я это понял, но-
ги у меня подкосились от страха. Ну, я все-таки постарался найти себе
какое-нибудь оправдание; думаю: ничему хорошему меня не учили, значит, я
уж не так виноват; но что-то твердило мне: "На то есть воскресная школа,
почему же ты в нее не ходил? Там бы тебя научили, что если кто поможет
негру, то за это будет веки вечные гореть в аду".
бую помолюсь, чтобы мне сделаться не таким, как сейчас, а хорошим
мальчиком, исправиться. И стал на колени. Только молитва не шла у меня с
языка. Да и как же иначе? Нечего было и стараться скрыть это от бога. И
от себя самого тоже. Я-то знал, почему у меня язык не поворачивается мо-
литься. Потому что я кривил душой, не по-честному поступал - вот почему.
Притворялся, будто хочу исправиться, а в самом главном грехе не покаял-
ся. Вслух говорил, будто я хочу поступить как надо, по совести, будто
хочу пойти и написать хозяйке этого негра, где он находится, а в глубине
души знал, что все вру, и бог это тоже знает. Нельзя врать, когда мо-
лишься, - это я понял.
нец придумал одну штуку; говорю себе: "Пойду напишу это самое письмо, а
после того посмотрю, смогу ли я молиться". И удивительное дело: в ту же
минуту на душе у меня сделалось легко, легче перышка, и все как-то сразу
стало ясно. Я взял бумагу, карандаш и написал:
Пайксвилла, у мистера Фелпса; он отдаст Джима, если вы пришлете награду.
тился от греха и что теперь смогу молиться. Но я все-таки подождал с мо-
литвой, а сначала отложил письмо и долго сидел и думал: вот, думаю, как
это хорошо, что так случилось, а то ведь я чуть-чуть не погубил свою ду-
шу и не отправился в ад. Потом стал думать дальше. Стал вспоминать про
наше путешествие по реке и все время так и видел перед собой Джима, как
живого: то днем, то ночью, то при луне, то в грозу, как мы с ним плывем
на плоту, и разговариваем, и поем, и смеемся. Но только я почему-то не
мог припомнить ничего такого, чтобы настроиться против Джима, а как раз
наоборот. То вижу, он стоит вместо меня на вахте, после того как отстоял
свою, и не будит меня, чтобы я выспался; то вижу, как он радуется, когда
я вернулся на плот во время тумана или когда я опять повстречался с ним
на болоте, там, где была кровная вражда; и как он всегда называл меня
"голубчиком" и "сынком", и баловал меня, и делал для меня все, что мог,
и какой он всегда был добрый; а под конец мне вспомнилось, как я спасал
его - рассказывал всем, что у нас на плоту оспа, и как он был за это мне
благодарен и говорил, что лучше меня у него нет друга на свете и что те-
перь я один у него остался друг.
близко. Я взял его и подержал в руке. Меня даже в дрожь бросило, потому
что тут надо было раз навсегда решиться, выбрать что-нибудь одно, - это
я понимал. Я подумал с минутку, даже как будто дышать перестал, и говорю
себе: "Ну что ж делать, придется гореть в аду". Взял и разорвал письмо.
их все-таки сказал. А уж что сказано, то сказано - больше я и не думал о
том, чтобы мне исправиться. Просто выкинул все это из головы; так и ска-
зал себе, что буду опять грешить по-старому, - все равно, такая уж моя
судьба, раз меня ничему хорошему не учили. И для начала не пожалею тру-
дов - опять выкраду Джима из рабства; а если придумаю еще что-нибудь ху-
же этого, то и хуже сделаю; раз мне все равно пропадать, то пускай уж
недаром.
всяких способов; и наконец остановился на одном, самом подходящем. Я хо-
рошенько заметил положение одного лесистого острова, немного ниже по ре-
ке, и, как только совсем стемнело, вывел плот из тайника, переправился к
острову и спрятал его там, а сам лег спать. Я проспал всю ночь, поднялся
еще до рассвета, позавтракал и надел все новое, купленное в магазине, а
остальную одежду и еще кое-какие вещи связал в узелок, сел в челнок и
переправился на берег. Я причалил пониже того места, где, по-моему, была
плантация Фелпса, спрятал узелок в лесу, налил в челнок воды, набросал в
Сертаков Виталий
Земляной Андрей
Володихин Дмитрий
Буркатовский Сергей
Русанов Владислав
Суворов Виктор