Чтение 44–й страницы книги ~Тысяча и одна ночь~

И молнию вопрошал, едва лишь блеснет она.

И сплю я, свиваемый и вновь развиваемый

Рукою тоски, но все ж на боль я не жалуюсь.

Любимые, если время долго уж тянется,

То знайте - разлука на куски растерзала нас,

И если моим глазам вы дали б увидеть вас,

То было бы лучше так и мы б с вами встретились.

Не думайте, что другим я занят! Поистине,

Не может душа моя к другому любви вместить".

И он пошел дальше и пришел к комнате жены своего брата, матери
Бедр-ад-дина Хасана басрийского. А она во время отсутствия сына, не пе-
реставая, рыдала и плакала, и когда годы продолжились над нею, она сде-
лала сыну мраморную гробницу посреди комнаты и плакала над ней днем и
ночью и спала только возле этой гробницы.

И когда везирь пришел к ее жилищу, он, остановившись за дверью, услы-
шал, как она говорит над гробницей:

"Могила, исчезла ли в тебе красота его?

Погас ли в тебе твой свет, сияющий лик его?

Могила, могила, ты не сад и не свод небес, -

Так как же слились в тебе и месяц и ветвь?"

И когда она говорила, вдруг вошел к ней везирь Шамс-ад-дин и поздоро-
вался с нею и сообщил ей, что он брат ее мужа, а потом он рассказал, что
случилось, и разъяснил ей всю историю, и поведал, что ее сын Бедрсад"
дин Хасан провел целую ночь с его дочерью десять лет тому назад, а утром
исчез. "А моя дочь понесла от твоего сына и родила мальчика, который со
мной, и он твой внук и сын твоего сына от моей дочери".

И, услышав весть о своем сыне и увидев своего деверя, она упада к его
ногам и стала целовать их, говоря:

"Награди Аллах возвестившего, что вы прибыли!

Он доставил мне наилучшее, что я слышала.

Будь доволен он тем, что порвано, подарила бы

Ему душу я, что истерзана расставанием".

Потом везирь послал за Аджибом, и когда он пришел, его бабка обняла
его и заплакала, и везирь Шамс-ад-дин сказал ей: "Теперь не время пла-
кать, теперь время тебе собираться, чтобы ехать с нами в земли египетс-
кие. Быть может, Аллах соединит нас и тебя с твоим сыном и моим племян-
ником!"

И она отвечала: "Слушаю и повинуюсь!" - и тотчас же поднялась и соб-
рала свои вещи, и сокровища, и девушек и немедленно снарядилась; а ве-
зирь Шамс-ад-дин пошел к султану Басры и простился с ним, и тот послал с
ним подарки и редкости для султана Египта.

И Шамс-ад-дин тотчас же выехал и, достигнув окрестностей города Да-
маска, остановился в Кануне [52] и разбил палатки и сказал тем, кто был с
ним: "Мы пробудем здесь неделю, пока не купим султану подарки и редкос-
ти".

И тогда Аджиб вышел и сказал евнуху: "О Ляик, мне хочется прогу-
ляться! Пойдем отправимся на рынок, пройдем в Дамаск и посмотрим, что
случилось с тем поваром, у которого мы ели, а потом ранили его в голову.
Он ока зал нам милость, и мы дурно поступили с ним".

И евнух ответил: "Слушаю и повинуюсь!" И Аджиб вместе с евнухом вышел
из палатки, движимый кровным влечением к отцу, и они тотчас же вошли в
город и, не переставая, шли, пока не дошли до харчевни. И они увидели,
что повар стоит в лавке (а время близилось к закату солнца), и случилось
так, что он сварил гранатных зернышек. И когда они подошли к нему и Ад-
жиб взглянул на него, он почувствовал к нему влечение и увидел след уда-
ра камнем у него на лбу, и сказал ему: "Мир тебе! Знай, что мое сердце с
тобою". И внутри Бедр-ад-дина все взволновалось, когда он взглянул на
мальчика, и сердце его затрепетало, и он склонил голову к земле и хотел
и не мог повернуть язык во рту, а потом он поднял голову, униженно и
смиренно, и произнес такие стихи:

"Стремился к любимым я, но только увидел их -

Смутился и потерял над сердцем и взором власть.

И в страхе, с почтением понурил я голову,

И чувства свои я скрыть хотел, по не скрыл я их.

И свитками целыми готовил упреки я, -

Когда же мы встретились, я слова не вымолвил".

Потом он сказал им: "Залечите мое сердце и поешьте моего кушанья.
Клянусь Аллахом, едва я посмотрел на тебя, мое сердце затрепетало, и я
последовал за гобой, будучи без ума". - "Клянусь Аллахом, ты нас любишь,
- сказал Аджиб, - и мы съели у тебя кусочек, а ты возложил на нас пос-
ледствия этого и хотел нас опозорить. Но мы съедим у тебя что-нибудь,
только с условием, что ты дашь клятву не выходить за нами и не преследо-
вать нас. Иначе мы больше не вернемся к тебе; а мы пробудем Здесь неде-
лю, пока мой дед не купит подарки для царя".

И Бедр-ад-дин сказал: "Быть по-вашему!" И Аджиб с евнухом вошли в
лавку, и тогда Бедр-ад-дин подал им мяску с гранатными зернышками, и Ад-
жиб сказал: "Поешь с нами! Может быть, Аллах облегчит нашу тяготу". И
Бедр-ад-дин обрадовался и стал есть с ними, уставясь в лицо Аджиба, и
его сердце и чувства привязались к нему; но Аджиб сказал: "Не говорил ли
я, что ты влюбленный и надоедливый! Довольно тебе глядеть мне в лицо!"
И, услышав слова своего сына, Бедр-ад-дин произнес:

"Для тебя в душе сохранил я тайну сокрытию:

Обвита молчаньем моим она, не узнать ее.

И позорящий светоносный месяц своей красой

И той прелестью, что подобна утру светящему,

Твой блестящий лик в нас желанья будит, - конца им нет,

И сулит свиданья и долгие и частые.

Ужель растаю от жара я, раз твой лик - мой рай,

И умру ль от жажды, коль райский ключ мне слюна

твоя"

И Бедр-ад-дин стал кормить то Аджиба, то евнуха, и они ели, пока не
насытились, а потом встали, и Хасан басрийский поднялся и полил им на
руки воды и, отвязав от пояса шелковую салфетку, вытер им руки и опрыс-
кал их розовой водой из бывшей у него фляги. И потом он вышел из лавки и
вернулся с кружкой питья, смешанного из розовой воды с мускусом, и, пос-
тавив ее перед ними, сказал: "Довершите вашу милость!"

И Аджиб взял и отпил и протянул кружку евнуху, и они пили, пока у них
не наполнились животы, и оба насытились до сытости, необычайной для них.
И после того они ушли и торопились, пока не достигли палаток, и Аджиб
пошел к своей бабке, матери его отца, Бедр-ад-дина Хасана, и она поцело-
вала его и подумала о своем сыне Бедр-ад-дине Хасане и вздохнула и стала
плакать, и затем сказала:

"Я прежде надеялась, что снова мы встретимся, -

Ведь жить, когда вы вдали, мне больше не хочется,

Клянусь я, в душе моей одно лишь стремленье к вам,

И тайны Аллах, господь, сокрытые ведает".

И затем она спросила Аджиба: "О дитя мое, где ты был?" И он ответил:
"В городе Дамаске". И тогда она подала ему миску гранатных зернышек (а
они были не очень сладкие) и сказала евнуху: "Садись с господином!"

И евнух воскликнул про себя: "Клянусь Аллахом, нет у пас охоты до
еды!" - и сел; а что до Аджиба, то, когда он сел, его живот был наполнен
тем, что он съел и выпил. И он взял кусок хлеба и обмакнул его в гранат-
ные зернышки и съел, и нашел их недостаточно сладкими, так как был сыт.
"Фу! Что это за мерзкое кушанье!" - воскликнул он. И его бабка сказала:
"О дитя мое, ты хулишь мое кушанье, а я сама его варила, и никто не уме-
ет так его варить, как я, кроме твоего отца, Бедр-ад-дина Хасана". - "О
госпожа, - сказал Аджиб, - твоя стряпня отвратительна! Мы сейчас видели
в городе повара, который сварил таких гранатных зернышек, что их запах
раскрывает сердца, а его кушанье хочется съесть целиком. А твое кушанье
в сравнении с ним ничего не стоит".

Услышав эти слова, бабка Аджиба пришла в сильный гнев и посмотрела на
евнуха..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Двадцать четвертая ночь

Когда же наступила двадцать четвертая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что бабка Аджиба, услышав его слова, разгнева-
лась и посмотрела на евнуха и сказала ему: "Горе тебе! Ты испортил моего
внука, так как заходил с ним в харчевню!"

И евнух испугался и стал отрицать и сказал: "Мы не

Заходили в харчевню, а только проходили мимо". - "Клянусь Аллахом, мы
заходили и ели, и его кушанье лучше твоего!" - сказал Аджиб; и тогда его
бабка поднялась и рассказала об этом брату своего мужа и вызвала в нем
гнев на евнуха.

И евнух явился к везирю, и тот сказал ему: "Зачем ты заходил с моим
внуком в харчевню?"

И евнух испугался и сказал: "Мы не заходили!" Но Аджиб воскликнул:
"Мы зашли и поели гранатных зернышек досыта, и повар напоил нас медом со
снегом и с сахаром!" И везирь еще больше разгневался на евнуха и спросил
его, но тот все отрицал.

И тогда везирь воскликнул: "Если твои слова - правда, сядь и поешь
перед нами!" И евнух подошел и хотел есть, но не мог, и бросил кусок
хлеба и сказал: "О господин мой, я сыт со вчерашнего дня!"

И везирь понял, что он ел у повара, и велел рабам повалить его, и
принялся его больно бить.

И евнух завопил и сказал: "О господин, не бей меня, я расскажу тебе
правду!" И тогда его перестали бить; и везирь воскликнул: "Говори по ис-
тине!" И евнух сказал: "Знай, что мы вошли в харчевню, когда повар варил