вплоть до Рождества жизнь зачумленного города шла своим ходом. Тарру
по-прежнему появлялся повсюду, и его неизменное спокойствие действовало
на людей как лекарство. Рамбер признался доктору, что при помощи
братьев-часовых ему удалось наладить тайную переписку с женой. Время от
времени он получает от нее весточку. Рамбер предложил доктору воспользо-
ваться его каналами, и Риэ согласился. Впервые за долгие месяцы он взял-
ся за перо, но писание далось ему с трудом. Что-то из его лексикона ис-
чезло. Письмо отправили. Но ответ задерживался. Зато Коттар благо-
денствовал и богател на своих махинациях. А вот Грану рождественские ка-
никулы не принесли удачи.
праздник. Ничто не напоминало былых рождественских каникул - пустые, не-
освещенные магазины, в витринах бутафорский шоколад, в трамваях хмурые
лица. Раньше этот праздник объединял всех, и богатого и бедного, а те-
перь только привилегированные особы могли позволить себе отгороженную от
людей постыдную роскошь праздничного пира, раздобывая за бешеные деньги
все необходимое с черного хода грязных лавчонок. Даже в церквах слова
благодарственного молебна заглушал плач. Только ребятишки, еще не пони-
мавшие нависшей над ними угрозы, резвились на улицах угрюмого, схвачен-
ного холодом города. Но никто не осмеливался напомнить им о Боге, таком,
каким был он до чумы, о Боженьке, щедром дарителе, древнем, как челове-
ческое горе, но вечно новом, как юная надежда. В наших сердцах остава-
лось место только для очень древней угрюмой надежды, для той надежды,
которая мешает людям покорно принимать смерть и которая не надежда вов-
се, а просто упрямое цепляние за жизнь.
нул к нему рано утром, но дома не застал. Он поднял всех на ноги. В
одиннадцатом часу в лазарет к Риэ забежал Рамбер и сообщил, что видел
издали Грана, но тот прошел мимо с убитым видом. И тут Рамбер потерял
его след. Доктор и Тарру сели в машину и отправились на розыски.
Грана, почти вжавшегося в витрину магазина, где были выставлены топорно
вырезанные из дерева игрушки. По лицу старика чиновника беспрерывно ка-
тились слезы. И при виде этих льющихся слез у Риэ сжалось сердце - он
догадался об их причине, и к горлу его тоже подступили рыдания. И он то-
же вспомнил помолвку Грана перед такой же вот убранной к празднику вит-
риной, Жанну, которая, запрокинув головку, сказала, что она счастлива.
Он не сомневался, что из глубин далеких лет сюда, в цитадель их общего
безумия, до Грана долетел свежий Жаннин голосок. Риэ знал, о чем думает
сейчас этот плачущий старик, и он тоже подумал, что наш мир без любви -
это мертвый мир и неизбежно наступает час, когда, устав от тюрем, работы
и мужества, жаждешь вызвать в памяти родное лицо, хочешь, чтобы сердце
умилялось от нежности.
ся, оперся спиной о витрину, глядя на приближавшегося к нему Риэ.
кивнул ему головой. Это отчаяние было и его отчаянием, душу ему вывора-
чивал неудержимый гнев, который охватывает человека при виде боли, общей
для всех людей.
была счастлива, не испытывая угрызений совести...
позволял себя тащить и все бормотал какие-то фразы без начала и конца.
что будет! Ох, доктор! Это только вид у меня спокойный. Но мне вечно
приходилось делать над собой невероятные усилия, лишь бы удержаться на
грани нормального. Но теперь чаша переполнилась.
дом. Риэ взял его за руку. Она горела.
вился, раскинул руки крестом и зашатался взад и вперед. Потом, сделав
полный круг, упал на скованный льдом тротуар, а по грязному лицу его все
еще ползли слезы. Прохожие издали поглядывали на них, круто останавлива-
лись, не решаясь подойти ближе. Пришлось Риэ донести Грана до машины на
руках.
задеты легкие. Риэ задумался. Родных у Грана нет. Зачем перевозить его в
лазарет? Пусть лежит себе здесь, а Тарру будет за ним присматривать...
оттенок, взор потух. Не отрываясь, он глядел на чахлое пламя, которое
Тарру разжег в печурке, кинув туда старый ящик. "Плохо дело", - твердил
он. И из глубин его охваченных огнем легких вместе с каждым произнесен-
ным словом вылетал какой-то странный хрип. Риэ велел ему замолчать и
сказал, что зайдет попозже. Странная улыбка морщила губы больного, и од-
новременно лицо его выразило нежность. Он с трудом подмигнул врачу: "Ес-
ли я выкарабкаюсь, шапки долой, доктор!" Но тут же впал в состояние
прострации.
сидел в постели, и врач испугался, увидев, как за этот недолгий срок
преуспела болезнь. Но сознание, казалось, вернулось, и сразу же Гран ка-
ким-то неестественно глухим голосом попросил дать ему рукопись, лежавшую
в ящике. Тарру подал ему листки, и Гран, не глядя, прижал их к груди,
потом протянул доктору, показав жестом, что просит его почитать вслух.
Рукопись была коротенькая, всего страниц пятьдесят. Доктор полистал ее и
увидел, что каждый листок исписан одной и той же фразой, бесконечными ее
вариантами, переделанными и так и эдак, то подлиннее и покрасивее, то
покороче и побледнее. Сплошные месяц май, амазонка и аллеи Булонского
леса, чуть измененные, чуть перевернутые. Тут же находились пояснения,
подчас невыносимо длинные, а также различные варианты. Но в самом низу
последней страницы было прилежно выведено всего несколько слов, видимо
недавно, так как чернила были еще совсем свежие: "Дорогая моя Жанна, се-
годня Рождество..." А выше - написанная каллиграфическим почерком пос-
ледняя версия фразы. "Прочтите", - попросил Гран. И Риэ стал читать:
скакуне неслась среди цветов по аллеям Булонского леса.,."
сам знаю. Прекрасным, прекрасным, нет, не то все-таки слово.
ние таким страшным тоном, с такой мукой в голосе, что Риэ повиновался и
швырнул листки в почти погасшую печурку. На мгновение комнату озарило
яркое пламя, и ненадолго стало теплее. Когда доктор подошел к постели,
больной лежал, повернувшись спиной, почти упираясь лбом в стену. Тарру
безучастно смотрел в окно, будто его ничуть не касалась эта сцена.
Впрыснув больному сыворотку, Риэ сказал своему другу, что вряд ли Гран
дотянет до утра, и Тарру вызвался посидеть с ним. Доктор согласился.
следующего дня Риэ, войдя к больному, увидел, что тот сидит на постели и
разговаривает с Тарру. Температура упала. Единственное, что осталось от
вчерашнего приступа, - это общая слабость.
Я ведь все помню.
что Гран спасен. Риэ ничего не понимал в этом воскресении из мертвых.
ее случай безнадежным и велел изолировать от других больных. Молоденькая
девушка бредила, все признаки легочной чумы были налицо. Но к утру тем-
пература упала. Доктор, как и в случае с Граном, решил, что это обычная
утренняя ремиссия, а по его опыту это было зловещим признаком. Однако в
полдень температура не поднялась. К вечеру поднялась всего на несколько
десятых, а еще через день совсем упала. Девушка, хоть и ослабла, дышала
ровно и свободно. Риэ сказал Тарру, что она спаслась вопреки всем прави-
лам. Но в течение недели Риэ пришлось столкнуться с четырьмя аналогичны-
ми случаями.
его в состоянии небывалого возбуждения.
цы. А соседи рассказывали, что и у них тоже появились грызуны. Кое-где
на стройках люди снова услышали уже давно забытые возню и писк. Риэ под-
жидал последней сводки с общим итогом - ее обычно печатали в начале не-
дели. Согласно им, болезнь отступала.