боль: в такую минуту я не имела права думать о своих ляжках.
Мало было не показывать, что мне больно, надо было боли не
чувствовать. -- Она гордо смотрит на меня, все еще удивленная
своим подвигом. -- На целых двадцать минут -- на все то время,
что ты меня уламывал, хотя я и без того уже решила тебя
поцеловать, на все то время, что я заставила себя упрашивать,
-- ведь поцелуй должен был быть дан по всем правилам, -- я себя
полностью обезболила. А, Бог свидетель, кожа у меня на редкость
чувствительна. Но я НИЧЕГО не чувствовала, пока мы не встали.
мгновений нет... мы утратили одни и те же иллюзии, мы шли
одними и теми же путями. Остальное я угадываю -- могу даже сам
вместо нее договорить то, что ей еще осталось сказать:
плачут, или рыжий тип, или кто-нибудь еще, кто испортит тебе
всю картину?
могла бы смириться. В общем-то с моей стороны было чистейшей
любезностью интересоваться тем, как играют свою роль другие...
нет, дело скорее в том...
низвергаются на нас, как языки пламени в Страстную пятницу. Я
думала, что можно излучать ненависть или смерть. Как я
ошибалась! Ну да, я ведь и впрямь верила, что существует
"Ненависть", которая нисходит на людей и возвышает их над
собой. А на самом деле это я сама -- я ненавижу, я люблю. Но
ведь каждое я -- это всегда одно и то же, некое месиво, и оно
тянется, тянется... и все так похожи, что просто диву даешься,
зачем это люди придумали имена и какие-то различия.
расставались.
размышляю кое о чем, что нравится мне больше, чем роль
дорожного столба, которую ты мне великодушно предназначила:
дело в том, что мы изменились одновременно и одинаково. И
знаешь, мне это больше по душе, чем видеть, как ты уходишь все
дальше и дальше, а я обречен всегда оставаться твоей отправной
точкой. Все, что ты мне сейчас рассказала, я сам хотел тебе
рассказать -- правда, другими словами. Мы прибыли в один и тот
же пункт. Не могу тебе передать, как меня это радует.
предпочла бы, чтобы ты не менялся, -- так удобнее. Я не похожа
на тебя, мне вовсе не нравится, что кто-то думает так же, как
я. Да и потом, ты ошибаешься.
существовании -- наверно, слишком пространно. Она прилежно
слушает, расширив глаза, вздернув брови.
недоволен, потому что хотел бы, чтобы вещи располагались вокруг
тебя словно букеты цветов, а тебе чтобы для этого не пришлось и
пальцем шевельнуть. Я никогда так многого не требовала -- я
хотела действовать. Знаешь, когда мы с тобой изображали
искателей приключений, -- ты был тем, с кем приключения
случаются, а я той, кто их вызывает. Я говорила: "Я человек
действия". Помнишь? Ну так вот, а теперь я просто-напросто
говорю: "Быть человеком действия нельзя".
потому что начинает горячиться и заявляет уже решительней:
слишком долго объяснять. Например, даже в ту минуту, когда я
действовала, мне надо было говорить себе, что это может
привести к... роковым последствиям. Не могу толком объяснить...
тоже.
я, -- очень странно.
хочется стиснуть ее в объятиях. Вдруг она бросает на меня
тревожный взгляд:
она.
отчаиваюсь, как она, потому что никаких особых надежд я не
питал. Скорее я... удивлен жизнью, которая дана мне ради --
ради НИЧЕГО. Я не поднимаю головы, мне не хочется видеть в эту
минуту лицо Анни.
Швеции. На неделю остановилась в Берлине. Тут этот тип, который
меня содержит...
сделать? Она одинока, как и я.
веселым тоном.
одно из двух.
старым "рэгтаймом", которую я всегда прошу поставить, о
странном счастье, какое при этом испытываю.
слова.
отвечает она собственным мыслям, или это отклик на то, что я
только что сказал.
меня. Музыка...
потому что в нем можно воплощать совершенные мгновения!
на сквозняке, под слепящими софитами, среди картонных
декораций. Обычно моим партнером был Торндайк. Ты, наверно,
видел его в "Ковент-Гарден". Я всегда боялась, что расхохочусь
ему в лицо.
всех нас оставался черный провал прямо перед нами, и в его
глубине люди, которых мы не видели, -- для них мы в самом деле
разыгрывали совершенное мгновение. Но понимаешь, они ведь не
жили внутри этого мгновения -- оно развертывалось у них на
глазах. Думаешь, мы, актеры, находились внутри? В конечном
счете его не было нигде, ни по ту, ни по эту сторону рампы, --
оно не существовало; и однако, все о нем думали. Вот почему,
малыш, -- говорит она, растягивая слова, тоном едва ли не
вульгарным, -- я все послала к чертям.
Восстанавливаю в памяти все, что со мной было, и переделываю на
свой лад. На расстоянии все кажется не таким уж скверным, и ты
почти готов в это поверить. Вот и наша с тобой история совсем
недурна. Я ее чуть-чуть подправляю, и она превращается в
цепочку совершенных мгновений. Тогда я закрываю глаза и пытаюсь
вообразить, что я все еще переживаю их. Есть у меня и другие
персонажи. Надо только уметь сосредоточиться. Знаешь, что я
прочитала? "Духовные упражнения" Лойолы. Они мне очень помогли.
Есть такой способ -- сначала расставить декорации, а потом
вызывать к жизни персонажей. И тогда удается УВИДЕТЬ, --
заканчивает она с видом заклинательницы.
ее лица. Черная одежда Анни сливается с сумерками, затопившими
комнату. Машинально я беру чашку, где на дне еще осталось
немного чаю, и подношу к губам. Чай остыл. Мне хочется
закурить, но я не решаюсь. Я мучительно ощущаю, что нам больше
нечего сказать друг другу. Еще вчера мне хотелось забросать ее
вопросами: где она побывала, что делала, с кем встречалась? Но
меня это интересовало лишь постольку, поскольку Анни способна
была отдаться этому всей душой. А теперь мне все равно; страны,
города, которые Анни повидала, мужчины, которые за ней
Березин Федор
Шилова Юлия
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Флинт Эрик
Белогорский Евгений