доброжелательный человек. Я нередко встречал его в нашем доме. Этим и
ограничивались наши контакты. А вот с Василевским я был близок. Он часто
делился со мной воспоминаниями о своей службе в царской армии,
рассказывал, как и почему он стал военным. Оказывается, еще молодым
офицером-кавалеристом он командовал подразделением, весь личный состав
которого был из Грузии, причем все кавалеристы, как один, были мингрельцы.
Мне, естественно, все это было чрезвычайно интересно. Василевский
вспоминал с улыбкой, какими бедными были грузинские офицеры. Идя на
какой-то небольшой прием, скажем, одалживали друг у друга какие-то
предметы одежды. Но воины, подчеркивал, были отважные.
точно, то ли пятым, то ли шестым ребенком был в семье провинциального
священника. С большой любовью всегда рассказывал об отце. Где-то прочитал,
что будущего маршала не принимали в партию и тогда ему пришлось отказаться
от отца-священнослужителя. Ни от кого он, разумеется, не отказывался, а в
партию не вступал, если не ошибаюсь, до 1939 года. Мне он как-то рассказал
о разговоре, который состоялся у него до войны со Сталиным. Тот спросил,
почему Василевский не в партии. Александр Михайлович ему прямо и ответил:
священнослужителя. Сталин усмехнулся:
конечно, приняли, но, по-моему, сам он в нее не очень рвался...
первым заместителем и министром Вооруженных Сил. Доводилось встречаться с
ним на испытаниях, да и не только там, и всегда с удовольствием слушал
этого человека.
Возможно, они не были такими близкими, как с Жуковым, - с Георгием
Константиновичем отец дружил много лет, но к Василевскому он относился с
особой симпатией. Штеменко тоже был близким человеком к отцу, но и по
уровню, и по возрасту Василевский был, безусловно, ближе. После войны
Жуков, как известно, был вынужден покинуть Москву, и отец имел дело в
основном с Василевским.
Отец помог ему стать тем, кем он стал. Близкие отношения с отцом
способствовали, скажу откровенно, его продвижению. Он работал с ним с
сорок второго года, начав полковником. Все приказы, разработанные моим
отцом, как представителем Ставки и ГКО, оформлял Штеменко.
заместителем начальника штаба Киевского Особого военного округа. Затем
возглавлял штабы Южного, Северо-Кавказского фронтов. В конце сорок второго
стал начальником Оперативного управления Генерального штаба, позднее -
первым заместителем, начальником Генерального штаба.
поражало бытующее мнение о военных, как о людях грубоватых и, скажем так,
не очень умных. Все военные, с которыми я сталкивался - а таких, как может
догадаться читатель, немало, - люди высокообразованные, глубоко
интеллигентные. Конечно, речь в первую очередь о технической военной
интеллигенции. Таким человеком был Антонов, такие люди встречались мне в
армии и после войны. Многие окончили военные академии, знали иностранные
языки.
военных ни в чем не уступает своим предшественникам. Скажем, Академия ПВО
Сухопутных войск имени Василевского в Киеве. Высококвалифицированный
преподавательский состав - там работают замечательные специалисты в
области математики, радиотехники, радиоэлектроники. И выпускники, как я
убедился, такие же.
настоящая техническая интеллигенция. Но не может не тревожить другое.
Вспоминая войну, послевоенные годы, должен отметить, что раньше во главе
армейских соединений, направлений всегда стояли технически грамотные люди.
Со временем военных инженеров перестали назначать на высокие командные
должности, отдавая предпочтение в таких случаях выпускникам командных
факультетов. И это, как учит опыт той же войны, большая ошибка, потому что
современная армия, а тем более армия будущего - это сложнейшая техника.
хорошо готовили и в войну. Вспоминаю своих однокашников по Военной
академии. Поспелов, Иванченко, Волков... Ни у кого из моих товарищей не
было высокопоставленных родителей и покровителей. Всем, чего добились они,
обязаны только себе, своей настойчивости, трудолюбию, таланту. Это были
настоящие офицеры. Почти все впоследствии заняли генеральские должности и
немало сделали для оснащения нашей армии современной техникой, воспитания
научных кадров.
Шабановым. Как и мы, он окончил Военную академию в Ленинграде, работал
инженером-испытателем, позднее - моим заместителем. Впоследствии Виталий
Михайлович стал лауреатом Ленинской и Государственной премий, генералом
армии, заместителем министра обороны СССР.
математике и физике мы проходили полный университетский курс, серьезное
внимание уделялось изучению языков, военной техники. Выпускники таких
учебных заведений были готовы командовать полками, что уже само по себе
говорит об уровне подготовки.
года в войска поступил приказ наркома обороны об откомандировании в
военные академии офицеров-фронтовиков, по сто человек с фронта.
академии имени Фрунзе. После его окончания мне предстояло работать в
военной разведке, в системе ГРУ - Главном разведывательном управлении
Генерального штаба.
радиофизическом факультете университета, решил я, стану военным инженером.
С детства ведь увлекался радиотехникой.
разведфакультете не узнаешь, а техника - это твое.
на факультете радиосвязи. Уже позднее мы начали изучать радиолокацию.
непременную стажировку в войсках. В условиях же военного времени нас ждала
фронтовая стажировка. Летом сорок четвертого всех нас, слушателей
Ленинградской электротехнической академии, направили на фронт в
распоряжение армейских групп. Нам предстояла стажировка в подразделениях
связи батальонов, полков, дивизий, армий. Но судьба распорядилась иначе.
Некоторым из нас довелось оказаться за линией фронта. А дело было так. В
Словакии возникла чрезвычайная ситуация. Как и в Варшаве, англичане
устроили там восстание. Цель - все та же: освободительное движение,
частично находившееся под влиянием англичан, противопоставить наступающим
частям Красной Армии. Наши союзники таким образом пытались сделать там то,
что не удалось достичь Черчиллю на Тегеранской конференции - отрезать нас
от стран Восточной Европы. Предполагалось, что с помощью таких
превентивных восстаний удастся ослабить влияние на население частей
генерала Л. Свободы, наступавших вместе с нашими войсками, а впоследствии
ввести своих людей в правительство.
охранные, вспомогательные подразделения. Скажем, к боевой авиации немцы их
не допускали, и словаки летали на транспортных машинах. Вспомнил об этом
вот почему. Когда наша группа базировалась во Львове, а прошло всего
несколько дней после освобождения города, на местный аэродром без
предупреждения приземлилась целая словацкая авиадивизия. К счастью, ни
одна машина от нашей противовоздушной обороны не пострадала. Уже тогда мы
поняли, как относятся словаки к Красной Армии. Наши симпатии к ним
возросли еще больше, когда мы оказались на их земле.
Словацкое восстание началось. Для его подавления немцы подготовили
несколько дивизий, в том числе две танковые, и начали сжимать кольцо. Надо
было спасать этих людей. В одну из групп, предназначенных для заброски в
тыл врага, был направлен и я, тогда капитан.
с парашютом, прошли специальную подготовку, большинство уже успело
поработать в глубоком немецком тылу. Кроме спасения людей, этим
специальным диверсионным группам предстояло захватить и удерживать
карпатские перевалы, помогая нашим частям.
группу включили, например, двух офицеров-пограничников. Оба - майоры.
Отлично владели любым оружием, приемами рукопашного боя.
поддерживать постоянную связь с Генеральным штабом и с остальными
группами, заброшенными в Словакию. Командовал нами Генеральный штаб, а
готовило заброску Разведывательное управление НКВД. Сегодня мало кто
знает, что Комиссариат внутренних дел занимался такими вещами. А ведь и
партизанское движение разворачивалось при активном участии этого
ведомства. С самого начала всенародной борьбы в тылу врага для организации
партизанских отрядов направлялись за линию фронта тысячи офицеров НКВД,
людей подготовленных во всех отношениях.
известен как Ли-2, и в войну именно он был основной транспортной машиной.
Делали их у нас по американской лицензии. На Западе же этот самолет знают
как Си-47.
Конюшевский Владислав
Махров Алексей
Ильин Андрей
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур