и кумыса.
губы, а он изгибался под нею, бился, все норовя сбросить ее. В такт одному
особенно мощному рывку Таня откинулась назад и позволила ему приподняться.
Теперь уже он пришпилил ее к земле, одной рукой удерживая ее руки над
головой, а второй - расстегивая свои армейские шорты.
мгновений их ритмы совпали... Потом он начал убыстряться, пристанывая все
громче, и когда его тело достигло предельной скорости и напряжения, Таня
плавным движением выскользнула из-под него, молниеносно перевернулась на
живот и встала на ноги. Он выгнулся, гортанно закричал и ничком рухнул в
песок, удобряя берег своим семенем.
капли. Чувствовалось, что каждое движение дается ему с трудом, но ярость
была выше изнеможения. Он подобрал ремень и двинулся к кромке моря,
нараспев произнесла:
от берега.
морскую даль.
морю. В свежих ранах резко щипала морская соль - терпкий отголосок недавней
сладкой боли, очистившей ее, искупившей страдания, причиненные ею тем, кто
был ей дорог...
Во-первых, для того, чтобы пробить ее, Павлу потребовалось бы несравненно
больше усилий, чем в прошлом году, а сил-то у него как раз и не было. Свои
институтские обязанности он выполнял в режиме автопилота, работая по
заданной программе и реагируя на поступавшие команды. Поскольку по алмазной
тематике никаких команд не поступало, она заглохла сама собой. Павел лишь
изредка вспоминал о ней - вспоминал с сожалением и досадой на себя, утешаясь
лишь твердым обещанием, данным самому себе: вот разберется со своими
семейными неурядицами, и тогда уже...
смотрел, не вникая особо, что именно показывают, ложился спать. Душой он был
не здесь, а на даче, с Нюточкой.
проблемы. Они не относились к числу тех, которые мог бы решить отец - разве
что надавить на Таню в смысле жилплощади, но прибегнуть к помощи такого рода
Павел считал унизительным для себя и непорядочным по .отношению к Тане. А
вмешательство матери принесло бы только лишние осложнения и неприятности.
Конечно, всего от них утаить было нельзя, но Павел старался подать дело так,
чтобы свести возможность их вмешательства к минимуму. Они ничего не знали об
ультиматуме Тани, более того, пребывали в полной уверенности, что лето она
проводит на даче, снятой Павлом в Огоньково, чтобы, как объяснил он, не
докучать им возней и беспокойствами, сопряженными с пребыванием в одном доме
с младенцем грудного возраста. Объяснения его они приняли спокойно и даже с
некоторым облегчением. У них хватало собственных забот: у обоих было не
очень ладно со здоровьем, а у отца к тому же сложности по работе.
"Орел-бровеносец" все очевиднее впадал в маразм, в его ближайшем окружении
всегдашняя борьба под ковром ожесточилась до предела, полетели головы уровня
министров и первых секретарей, причем далеко не всегда дело ограничивалось
проводами на заслуженный отдых или на пост посла в экзотическую страну.
Внешне все оставалось по-прежнему, но Дмитрий Дормидонтович звериным чутьем
многолетнего номенклатурного кадра почувствовал, что кресло под ним
зашаталось, и не на шутку.
работы. Еще с утра он закладывал в машину все, что заказывала привезти Нина
Артемьевна, и, не заезжая домой, мчался на дачу. Два дня его было невозможно
отлепить от Нюточки. Он сам кормил ее из рожка, купал, менял ползунки, носил
на берег. Расстелив одеяло, он клал на него голенькую малышку; она начала
уже гулить, улыбаться, показывая беззубые десенки, переворачиваться. Он
смотрел на нее - и все проблемы, связанные с Таней, с институтом, отходили
даже не на второй план, а вообще неизвестно куда. Как и предсказывала Таня,
пятнышко на попе и сраные пеленочки дочери оказывались для него важнее
всего, даже важнее будущего, о котором он в эти дни попросту. забывал.
Нюточкой. Он сидел и по заведенной привычке что-то напевал ей, и тут она
перевернулась на спинку и, глядя на него, совершенно отчетливо произнесла:
проверять одеяло, на котором лежала Нюточка. Сухо.
подмигнула.
Таня?
помощью к отцу. Оставался вариант снять с осени жилье. Он навел справки -
самая дешевая однокомнатная квартира стоила рублей пятьдесят-шестьдесят в
месяц. Если учесть, что Нине Артемьевне нужно было платить сто двадцать
рублей, а на одни только фрукты с базара для Нюточки понадобится не меньше
шестидесяти в месяц, то оставшегося впритирочку хватит на питание для двоих
взрослых и младенца и, пожалуй, на проездной - машину-то придется оставить
Тане, она ведь ей принадлежит. А одежда - Нюточке на зиму нужна шубка,
рейтузики, валенки, теплые носки... В общем, надо было что-то придумать, но
ничего не придумывалось.
безысходности созрел диковатый план - упросить хозяйку огоньковской дачи
оставить им ее на осень и зиму, разжиться как-нибудь дровами, а на работу
ездить каждый день на электричке, - выручил случай. В "Жигулях", которые
Павел все лето гонял в хвост и в гриву, стали постукивать пальчики, и он
заехал на станцию техобслуживания в Новую Деревню, занял очередь и отошел
покурить. Через минуту к нему подбежал весьма рассерженный мужчина,
которому, как выяснилось, машина Павла заблокировала выезд. В мужчине этом
Павел не без труда узнал своего сокурсника Владьку Лихарева, оставшегося
после окончания на факультете. Тот сильно растолстел, обзавелся очками,
окладистой бородой и по виду тянул как минимум на профессора. Однако, когда
Павел подвинул "Жигули", а Лихарев, поставив свою "копейку" возле станции,
остался поболтать, выяснилось, что Владька до сих пор ассистент, хоть и со
степенью, и доцентство ему в ближайшее время за отсутствием штатных единиц
не светит. Точнее, не светило - Владька с женой по линии шефской помощи
подписали годичный контракт с университетом города Сыктывкар, столицей Коми
АССР. Там ему и жене-историку сразу же давали доцентские места и направляли
соответствующие документы в ВАК, так что через год они возвращались в родной
Ленинград уже готовыми доцентами и ставили университетское начальство, что
называется, перед фактом.
Лихарев, - помаемся в общаге, зато деньжат северных подкопим и продвижение
по службе сделаем. Кого как, а нас такой расклад устраивает.
потеряете?
Так что запираем на все замки, сдаем на охрану, а через годик въезжаем,
будто и не выезжали.
да вместо оплаты всю мебель вывезет, или по междугородному наболтает тысяч
на пять, или притон устроит, а нам разбирайся потом. Случаев таких много.
рассказывать Лихареву правды, а сочинил что-то про капремонт, про совершенно
антисанитарный маневренный фонд, в который им предлагают въехать с маленьким
ребенком, а с отцом у них крупная размолвка, и обращаться к нему ужасно не
хочется.
с того ни с сего начинают считать, что все вокруг им обязаны. Продыху не
дают... А вы вот что - поживите-ка это время у нас, до нашего возвращения,
естественно. За квартирой присмотрите, цветы там поливать надо.
ремонтик небольшой сообразите, так мы ж вам еще благодарны будем...
распоряжении оказалась прекрасная, самую чуточку запущенная двухкомнатная
квартира на Лесном проспекте. В такие моменты Павла покидал весь его
благоприобретенный атеизм.
куда Владька затащил его в тот же день.
ребрами нежеланием видеть плачущий Ленинград. Не хотелось уходить с орбиты
этих чудиков, которых встретила в Новом свете. Подобно ей, они жили
адреналиновым голодом, изобретали велосипеды, спотыкались, но ничуть по
Василенко Иван
Курылев Олег
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Маккарти Кормак
Суворов Виктор