Чтение 44–й страницы книги ~Фаянсовый череп~

"И немудрено, она же в операционной, и никто не бросит операцию,
случись даже пожар."
И тут он вспомнил, как зовут девушку-медсестру - Лиля. Имя совсем не
подходило к ее внешности. Типичное русское, веснушчатое лицо, русые
волосы, голубые глаза, пухлые губы. А имя Лиля предполагало нечто другое,
во всяком случае в воображении Дорогина: жгучая брюнетка, карие глаза,
смуглое лицо, осиная талия. И никакого платья, черные брюки и облегающий
свитер.
- Лиля, - сказал Дорогин, беря сидевшую в кресле медсестру за руку.
Девушка одной рукой прижимала ко лбу грелку со льдом, обернутую в
марлю.
- Двое, в белых халатах...
- Я это и сам видел, но лиц было не рассмотреть. Откуда они взялись?
Девушка непонимающе смотрела на Дорогина.
- Они неслись по коридору быстро, как... - медсестра запнулась, - как
бешеные кони.
- Ты видела, как они пришли в реанимацию?
- Конечно видела, их привел Федор Иванович. Они втроем зашли в
палату. Я еще хотела вас окликнуть, когда вы подошли к двери...
- Какой Федор Иванович? - спросил Муму. Кто-то за его спиной
подсказал:
- Завлаб, мы сидим в его кабинете.
И тут установившийся было покой в больнице разорвал истошный женский
крик. Такое в больнице случается нечасто, медики - народ тертый, и даже
самую хрупкую медсестру не испугаешь ни видом крови, ни открытым
переломом, когда из мяса торчат разведенные обломки костей.
Крик повторился, на этот раз еще более громко.
"Я так и знал, - подумал Дорогин, - это проклятое место!"
- Господи, сюда, скорее!
Дорогин последним поднялся по лестнице. Уже никто не обращал на него
внимания, кровь из прокушенной лодыжки пропитала джинсы.
- Милицию вызывайте!
Сергей остановился в двери. Свет в палате уже горел, и он увидел
мертвого мужчину, лежавшего под кроватью, с которой был убран матрас.
Сквозь панцирную сетку Дорогин увидел тощую шею с темно-красной, почти
черной полосой, выпучившиеся, остановившиеся глаза, вываленный синеватый
язык.
"Это и есть Федор Иванович", - подумал Дорогин о человеке, которого
увидел впервые.
В больнице пришлось задержаться до утра, отвечать на вопросы,
подписывать протокол, объяснять, почему он, Сергей Дорогин, оказался ночью
в реанимации, какого черта его понесло в палату. Но сколько ни допытывался
следователь, он так и не смог уяснить, что же было нужно убийцам от
Сергея, почему они хотели его задушить. Так же было неясно, почему им
понадобилось убивать заведующего лабораторией Федора Ивановича, да еще не
у него в кабинете, а наверху, в реанимации. Вопросов было куда больше, чем
ответов.
- Я знаю теперь ровно столько, сколько знаете вы, - сказал Дорогин
следователю. - И поверьте, мне тоже не хотелось бы, чтобы эта ночь
повторилась.
По глазам следователя Дорогин понял, его не подозревают. Ведь он сам
чуть не погиб, а допрашивают его лишь потому, что следователю больше не за
кого зацепиться, никто, кроме него и Лилии, не видел убийц. Но что толку,
если и он, и медсестра запомнили лишь белые халаты и белые колпаки. Тут, в
больнице, весь персонал так ходит.
Время для завтрака еще не наступило, а по коридорам вовсю сновали
больные, забывшие о своих недугах, и наперебой обсуждали ночное
происшествие. С каждой минутой оно обрастало все новыми и новыми
выдуманными подробностями, становясь от этого более запутанным.
От услуг хирургов Сергей отказался наотрез, сколько ему ни предлагали
зашить прокушенную ногу. А Тамаре было достаточно лишь двух слов:
- Сиди молчи.
Дорогин не проронил ни звука, когда игла впивалась в кожу.
- Ты уверен, что тебе не нужна заморозка?
- Делай свое дело. Взялась за работу - действуй.
- Тебе на самом деле очень больно?
- Нет, не очень, - превозмогая боль, произнес Дорогин, - ведь это
делаешь ты, у тебя рука легкая. А на мне, как тебе известно, все заживает
как на собаке.
Тамара горько усмехнулась, аккуратно и быстро продергивая иглу, делая
последний стежок. Она сама же перевязала рану.
- А если он бешеный? - пошутил Сергей.
- Тогда тебе, Сергей, предстоит очень неприятная процедура: каждый
день я буду делать тебе укол в живот.
- Ты хорошо шьешь кожу, но совсем не умеешь шить одежду. Почему?
- Потому что ленивая. И твое тело - лучший материал, с которым мне
доводилось работать.
Тамара и Сергей понимали, что все их шутки натянутые, вымученные,
вынужденные, ведь ночью был убит человек и чуть не убили самого Дорогина.
- Послушай, - вдруг вспомнил Сергей, - кто тебе подарил цветы?
- Какие?
- Те, что стоят у тебя в кабинете.
Тамара замолчала, а затем тихо-тихо произнесла:
- Федор Иванович. Еще днем... Он мертвый, а его цветы стоят в моем
кабинете, живые цветы.
- Я у него на столе видел, по-моему, точно такую же розу.
- Да-да... - подтвердила наблюдение Дорогина Тамара, - ты что,
ревнуешь меня?
- К мертвецу ревновать, к сожалению, бессмысленно, - ответил Сергей.
И они тотчас оставили эту тему, почувствовав неловкость, словно
подобными разговорами оскорбляли память покойного.
"Может, рассказать об этом следователю? - подумал Дорогин. - Нет -
это только мое больное воображение, запоздалая ревность."
Из больницы Сергей и Тамара сумели вырваться уже к полудню.
Нестерпимо хотелось спать, хотя мужчина и женщина понимали, коснись головы
подушек: они долго не смогут заснуть, будут ворочаться, думать,
вспоминать, сопоставлять факты, анализировать, пытаясь добраться до истины.
- Придется ужинать в обед, - сказал Сергей, доставая из сумки
бутерброды, которые съездили в больницу и благополучно нетронутыми
вернулись в дом.
Возможно, именно полбутылки коньку сделали свое дело. Нервы немного
успокоились, напряжение спало, и Тамара улыбнулась Сергею, впервые за всю
ночь и утро.
- А теперь ты мне скажешь правду, - сказала она строго.
- Какую? - брови Дорогина удивленно поползли вверх.
- Почему они хотели тебя убить?
- Не знаю.
- Хорошо. Давай начнем с другого конца: кто эти двое?
- Я тебе честно говорю, - Сергей приложил руку к сердцу, - я знаю
ровно столько, сколько и ты, может, даже меньше, потому что ты умеешь
фантазировать, а я исхожу из фактов.
Тамара подозрительно смотрела на Муму.
- Ты, наверное, мне врешь.
- Я тебе много давал поводов для таких предположений?
- Ты, Сергей, не то чтобы врешь мне. Ты не говоришь всей правды,
щадишь меня. Наверное, вновь появились твои враги?
- Тамара, этого не может быть. Я сам не знал, что окажусь этой ночью
в палате, где когда-то лежал вместе с Резаным. Я не знал, куда шагну через
десять секунд. Я просто шел по коридору, и мне захотелось посмотреть, кто
лежит в палате, где когда-то лежал я: мужчина или женщина.
- Рассказывай, - зло произнесла Тамара и тут же остановилась. -
Сергей, но вышло так, что там лежали и мужчина, и женщина?
- Точно, - Дорогин подался вперед, - это дурацкое совпадение мыслей и
реальности.
- Простых совпадений не бывает, - строго произнесла Тамара. Ей
хотелось верить, что Дорогин не обманывает, но она знала, Сергей всегда
щадит ее и рассказывает правду в самый последний момент, и то выдает
такими маленькими дозами, когда отвертеться просто невозможно. А начни его
расспрашивать, все сведет к дурацким шуткам.
- Как твоя нога, не болит?
- Я уже забыл о ней.
- Снова врешь, она должна болеть. Как-никак три шва.
- Ты разве почувствовала, что у меня ранена нога, когда я вел машину?
- усмехнулся Дорогин.
- Почувствовала, но не сказала. Ты не лихачил, как обычно.
- Настроение не то...
- И все же, - Тамара пыталась доискаться до правды, - почему они
набросились на тебя? Зачем им понадобилось убивать Федора Ивановича?
- Я ни разу в жизни не видел его живым.
- Он безобидный человек, у него не было врагов, не было больших
денег, - рассуждала Тамара. - Почему его убили наверху, а не в кабинете?
Ему оставалось до пенсии три года.
- Может, знал что-то лишнее? - предположил Дорогин. - За такие вещи
тоже убивают. По-моему, кое-что вырисовывается, - Муму хлопнул ладонью по
столу.
- Что именно?
- Кто эта девушка в реанимационной палате?
- Никто не знает. Поступила вчера без документов, родственники ее до
сих пор не отыскались, в сознание не приходит. Сумасшедшая, бросилась под
милицейскую машину, так говорят гаишники, была не в себе, полуголой бежала