действительно опротивела ему до чертиков.
гражданке возле Брянска на лесозаводе работал...
было возврата.
насмешливо заметил Сомов.
не знаете, какая это гадина! Родную мать, если та встанет поперек дороги, на
плаху отдаст. Еще увидите, ни вам, ни мне он сегодняшнего не простит... Не
таков, чтобы забыть!
кого-нибудь подколоть или петлю сонному на шею накинет... Сегодня он зол на
вас, а тут я еще перцу подсыпал.
спят... Послушайте меня, мы с вами в одной казарме, койки рядом стоят.
Давайте ночью по очереди спать. Раньше, например, вы, ведь я днем выспался,
потом я. А? Не думайте, что я из робкого десятка, просто знаю Протопопова
как свои пять пальцев.
точка... Конец. Все это знают. Поэтому не решаются спорить. Меня ребята
просили вас предупредить.
поняв, что Середа не стал бы его напрасно пугать.
25 долларов как часть обещанного Черногузом аванса.
примитивный бар при казарме содержали через подставное лицо Хейендопф и его
босс, то на подобное нарушение порядка, установленного в лагере для
перемещенных лиц, начальство смотрело сквозь пальцы, даже поощряло.
время от времени заглядывал Домантович.
Середа, когда тот первый раз зашел в комнату.
от иронического замечания Сомов, глядя на раскрасневшееся от шнапса лицо
Домантовича.
Домантович вышел. - Может, его нарочно послали поглядеть, не спим ли мы?
больше его старые дружки... Впрочем, черт его разберет... в душу человека не
влезешь, а береженого и бог бережет.
боялись. Просто завязался разговор. Сомов рассказывал о своих приключениях,
конечно, в соответствии с заученной еще в школе "рыцарей" легендой. Он
надеялся этим вызвать Середу на откровенность и не ошибся.
Горло готовы друг другу перегрызть. И все таятся. О прошлом - ни гу-гу!
Каждый боится этого прошлого, хочет скрыть его даже от самого себя, забыть.
Середа перебил его.
знаешь, а чтобы заговорить о прошлом...
спроси.
злодеяния, а за меня особо!
которую держал во рту.
Эх, хоть душу отведу! Или, может, вам неинтересно?
пройдет.
начал:
прозывался он тогда не Протопоповым, а отцом Кириллом.
зарабатывал прилично, даже жениться решил. Молодуха одна, вернее, вдова
бездетная, в душу запала... Все шло, как у людей... А потом сомнения всякие
одолели... Вы еще молодой, может, у вас так не было, а у нас невесть что
творилось... Сегодня назначают нам в лесхоз нового директора, а завтра
словно корова языком слизала - сел! Прибудет новый инженер или техник там,
покрутится и нет. "Где новенький?" - спрашиваем друг дружку. "Забрали", -
отвечает тот, кто видел... В Брянске, куда мы лес возили, не знали даже, к
кому обратиться: сегодня начальник, а завтра - враг народа...
мол, делается? У меня не то чтобы товарищ, а, попросту говоря, напарник был.
Мишка... Отозвал он меня как-то в сторону и говорит: "Знаешь, братец, напал
я на одного человека, который все как есть объяснить может и совет дать.
Хочешь, познакомлю? Он в доме лесника остановился, и много людей к нему
ходит! Пойдешь?" Я согласился, будь проклят тот день! В воскресенье
двинулись мы с Мишкой к леснику. Это километров восемь от нашего поселка.
Вышли затемно и пришли только солнце поднялось. А в домике лесника народу
полным-полно - яблоку негде упасть.
читать... Глаза к небу, руки воздел, на глазах слезы. Ну, прямо святой, да и
только!.. А говорил: "Спасайтесь, кто царствия небесного взыскует, ибо конец
света приближается".
о пол. Я хотел поднять одну, она рядом была, да Мишка хвать меня за руку.
"Не тронь, - говорит, - это на нее божья благодать нисходит..." Я тоже
почему-то слезы стал утирать, сами катились... Рассказать обо всем, что там
было, невозможно - самому надо видеть. Кончилось это... народ разошелся. А
Мишка меня задерживает. "Тебе, мол, надо с отцом Кириллом поговорить.. " И
поговорили, чтоб мне тогда уши заложило!.. Короче говоря, стал я каждую
неделю в домик лесника ходить. То псалмы пел, то слезами умывался, то
головой об пол бился... У отца Кирилла в Брянске приятель жил, тоже сектант.
Бывало, везу лес в город, Кирилл и попросит к приятелю завернуть, сверток
передать, а тот тоже пересылает какие-то письма да книжечки. О женитьбе я и
думать позабыл. Где уж там жениться, когда конец света приближается. Весть о
войне я так и принял, как начало конца. И не я один. Бросились мы к отцу
Кириллу, а он нас еще больше в этой мысли укрепил. "Это, - говорит, - кара
божья надвигается, примите ее с покорностью и радостью в сердцах ваших. Не
противьтесь и не воюйте..." Меня при себе оставил, - он в то время в
землянку для безопасности перешел. Многие сектанты тогда в лесу выкопали
землянки и попрятались. Да, видать, выдал кто-то. Облава была, захватили нас
человек пятнадцать и в суд! Дезертиры ведь! Сидел я в тюрьме, пока немцы
близко не подошли, потом, воспользовавшись паникой, бежал, в лесу укрылся, а
когда немцы пришли, в город подался.
брошусь к ней, как закричу. Он услыхал, остановился. Гляжу, рядом с ним
немецкий офицер... Присмотрелся и чуть не вскрикнул... Тот самый приятель
Кирилла из Брянска, которому я свертки возил. Расспросил меня Кирилл,
записочку написал: "Вот по этому адресу явиться завтра рано утром". И денег
немного дал... Пошел я, чтобы ногам моим тогда отсохнуть! - и... стал
шофером районного начальника полиции. Пропал как швед под Полтавой...
понимал, начав исповедоваться, Середа уже выложит все. Ему необходимо
выговориться.
именовался отец Кирилл... святой да божий! Видели бы вы, что он вытворял!
одно спасение - конца войны ждать. Тогда от немцев награду получим, а сейчас
Маккефри Энн
Маркелов Олег
Посняков Андрей
Пехов Алексей
Каргалов Вадим
Конан-Дойль Артур