пытался понять, что он натворил, отчего сердится Хозяин. Неужели кто-то
настучал, что он вызвал к себе Милиану? Но это уже было не раз, и Хозяин
не делал ему замечаний...
настроении Виктор Николаевич позволял только такое обращение к себе. - Вы
же не говорили, что положили глаз на Милиану и запрещаете к ней
притрагиваться! - Бесик замолчал и преданно уставился на Севостьянова.
Бесик, не предполагая, что известно Хозяину. Но он прекрасно знал, что
Севостьянов редко наказывает, если виновный сам признает свои ошибки.
спросил: - А что за приятель? У тебя вроде не было друзей на зоне?
было... до вчерашнего дня.
случай Бесик решил заговорить о Савелии, чтобы его имя отложилось в памяти
Севостьянова.
подписывал постановление.
себе, а с Бешеным, с Савелием Говорковым, мы кентовались...
показались ему знакомыми, но он так и не смог вспомнить, что действительно
слышал их, когда помогал Четвертому охотиться за Савелием. - А этот Фомич?
Он тоже из крутых, так?
- осторожно заметил Бесик. - Как бы бузы какой не было... Он не прощает
такого обращения с ним.
совсем некстати. Мало того, что гости на зоне, так еще и генерал может
наведаться в любой момент. Черт дернул пригласить его в гости. Он поднял
глаза на Бесика. - Собственно, что себе позволяет этот Колосников?
Новичок, видите ли, ему не понравился. - Ему уже не раз доносили, что
Колосников обогащается за счет прибывших. В последний раз доложили вчера:
подвыпивший сержант трепанул, что только с одного осужденного он нажил две
сотни баксов. А дежурным был вчера именно майор Колосников. Сколько же
хапнул он, если сержант слупил пару сотен? Севостьянов решительно нажал на
кнопку селектора. - Кто на проводе?
как его? - повернулся он к Бесику.
начальника, который, судя по тону, и так был на взводе.
чувствует, товарищ полковник... Его вдвоем нужно вести...
селектору. - Слушаюсь, товарищ полковник! Парень решил поставить в
известность свое непосредственное начальство. Услышав от него объяснения,
капитан сам отправился в изолятор, чтобы, пока двое дежурных потащат
осужденного к Севостьянову, подежурить и дождаться результатов.
кабинета, Виктор Николаевич спросил:
суток?
проговорил Фомич. От удара по голове его так скривило, что полковник с
трудом разобрал ответ.
Фомич. - Меня же твой... холуй... майор... отметелил.
За что?
взглянул Севостьянов на Гаврилова, зло прищурившись.
ногу. - Когда товарищ майор меня позвал, он уже на полу лежамши...
не знаю? Так, что ли? Для чего он тебя позвал? Для шмона? - Так точно,
товарищ полковник! - Очень хорошо! Во время обыска нашли что-нибудь
запрещенное? - как бы между прочим спросил Севостьянов.
сержант. - Майора я еще спрошу. Ты что-нибудь нашел? - с раздражением
повторил полковник. - Никак нет! - А двести долларов где? - Какие двести
долларов? - Гаврилов растерялся, его глаза забегали по сторонам, но
наткнулись на суровый взгляд полковника. Сержант не выдержал и жалобно
произнес, решив, что своя шкура ближе к телу: - Мне всего сотня
досталась...
купюру и дрожащими руками положил на стол.
предвещало ничего хорошего, - сейчас вы отведете осужденного Карташова в
санчасть, пусть доктор определит его на лечение, а вы пулей ко мне с
подробной объяснительной! Ясно?
произошло с начальником. Ни с того ни с сего он вдруг встал на защиту
осужденного. Такого Гаврилов не помнил за всю службу в колонии.
Поддерживая Карташова под руки, дежурные тут же вышли из кабинета.
Ты скажи на кухне, чтобы откормили Фомича как следует. Свободен! Бесик
тоже был сильно удивлен. Ладно, в санчасть приказал вместо ШИЗО, ладно,
нагоняй устроил сержанту, но чтобы еще и о здоровье какого-то осужденного
позаботиться... Это было слишком для Севостьянова! И Бесик подумал: что-то
здесь не так...
Майор Колосников был навязан Севостьянову чуть ли не насильно человеком
Рассказова. Было бы еще полбеды, если бы он вел себя нормально, но
Колосников не только совал свой нос во все дыры, но еще и старался
показать всем, что ни в грош не ставит самого Севостьянова. Полковник
долго терпел, но всему есть свой предел. Он, конечно же, знал, что
Колосников грабит осужденных и никогда не сдает деньги в общий фонд,
который использовался для нужд сотрудников и подкупа нужных людей, но
Севостьянов делал вид, что не обращает на это внимания. Хотя все могло
быть по-другому, если бы тот поступал разумно и делился с начальником.
бузу, Севостьянов решил убить сразу двух зайцев: избавиться от набившего
оскомину Колосникова и приобрести симпатии уголовников. Отпустив Бесика,
он вдруг вспомнил - Бешеный. Откуда ему известно это прозвище? Он снова
потянулся к селектору. - Спецчасть? Кто это? - Капитан Маликов, товарищ
полковник! - Срочно принесите, мне дела поступивших вчера осужденных.
дороге он рассказал Савелию, что этот отряд находится на привилегированном
положении и попадают в него только по очень большому блату, а самый
блатной в отряде - первый этаж, куда и был определен Савелий.
Хозяин считал это бездарной тратой времени. Проверки в "райском уголке"
заключались в том, что бригадиры отрядов в определенное время по селетору
докладывали о наличии людей на работе, в санчасти и ШИЗО. Причем, никто из
них никогда не решился бы пойти на обман, потому что это грозило потерей
не только теплого места, но и здоровья. В любой момент могла нагрянуть
внеплановая проверка, и провинившегося моментально сажали в "мокрое ШИЗО",
и не на пятнадцать суток, а на тридцать, а то и больше.
нем. Это была каменная конура, по стенам которой постоянно стекали струйки
грунтовых вод. В сутки там давали только сто грамм хлеба и стакан воды.
После "мокрого ШИЗО" человек обычно умирал от туберкулеза и истощения.
только тогда, когда у других отрядов, были выходные дни: конвейер по
сборке оружия не должен был простаивать. Получалось, что отряд работал не
более трех-четырех раз в неделю.
которое сдавалось на склад бригадиром отряда. Бесик обещал его сводить во
все рабочие помещения фабрики, кроме цеха, в котором делались оптические
прицелы и лазерные устройства для автоматического оружия. Туда набирали
рабочих с воли, и они никогда не общались с осужденными. Однако Бесик тут
же добавил, что вольнонаемные отличаются от осужденных только тем, что
завербовываются сюда сами. По окончании контракта они получают деньги, и
их небольшими партиями отвозят в ближайший город, однако за редким
исключением почти все вновь возвращаются назад. В городе они за месяц
спускают заработанное, соскучившись по вольной жизни, и вынуждены вновь
Лукьяненко Сергей
Буджолд Лоис
Пехов Алексей
Корнев Павел
Посняков Андрей
Свержин Владимир