Чтение 44–й страницы книги ~Мщение справедливо~

непосредственно от нее самой?

Хлопнула входная дверь, и в комнату влетела Татьяна. Она привычно
швырнула сумку на диван, начала стаскивать мокрый плащ. Гуров поднялся и
помог ей, после чего обнял ее так крепко, что женщина пискнула, взглянула на
улыбающегося Гурова удивленно и сразу спросила:

- Что произошло?

- Ничего, Танюша, ничего, - ответил Гуров, пытаясь придать лицу серьезное
выражение.

- Врешь, поэтому иди на кухню и приготовь мне яичницу.

Татьяна поужинала, даже выпила рюмку водки. Гуров помялся: он дал себе
зарок воздержания. Но сейчас не выдержал и тоже выпил, уж очень удачен был
день. Потом он поднялся, плотно закрыл дверь из кухни в гостиную, сел
напротив Татьяны и негромко сказал:

- А теперь, дитя мое, расскажи, каких мужиков ты принимаешь в этой
квартире в мое отсутствие?

- Не мужиков, а одного мужика, и не принимаю, а пустила на минуточку. А
теперь удовлетвори женское любопытство и ответь: как ты об этом узнал?

- Как я узнал - неинтересно. Мне интересно знать, как ты могла, зная, где
и кем я работаю, пустить в квартиру постороннего мужчину?

Татьяна смутилась, порозовела и, слегка запинаясь, подробно рассказала о
встрече на бульваре, сказала, что училась вместе с Михаилом, что пятнадцать
лет назад у них был роман-экспресс, который начался в понедельник и
закончился в четверг.

- Теперь расскажи, как его зовут, как его фамилия, где он работает, чем
занимается?

- Что он делает сейчас - я не знаю, он что-то говорил про Внешторг, но в
молодости он хотел стать Зорге, учился в специаль-лой школе, уж и не знаю,
почему он оттуда шел. То ли романтика улетучилась, то ли его юперли за
что-то, но знаю точно, что училище он не закончил.

- Значит, это Галей, а не Якушев, - вслух казал Гуров. И повторил: -
Галей, а не Яку-иев... Когда вы находились в квартире и он ид ел в кресле в
гостиной, ты оставляла его одного?

- Буквально на две минуты, я зашла в ванну.

- Две минуты, дорогая, это уйма времени, и теперь в нашей гостиной
имеется подслушивающее устройство. Так что при разговорах учитывай, что ты
говоришь не только со мной. Но и не перегибай палку, будь естественной,
говори свойственные тебе глупости. Можешь даже про любовь что-нибудь
сказать. Слушающий нас человек не должен ничего заподозрить.

Татьяна открыто смотрела в лицо Гурову и неожиданно спросила:

- А почему ты, старый сыскной волк, не подозреваешь меня в сговоре?

- Во-первых, потому что я - старый сыскной волк, а во-вторых, если
начинаешь подозревать своих, то надо менять профессию. Ну, а теперь пойдем в
гостиную и побеседуем с нашим непрошеным гостем.

Когда они уселись в креслах в гостиной, Гуров сказал:

- А ты становишься пьяницей, дорогая моя! И невольно соблазняешь меня, а
мне сегодня при моем пиковом положении пить нельзя.

После чего снял трубку и набрал номер Крячко. Услышав голос друга, весело
спросил:

- Надеюсь, ты успел поужинать?

- Такая забота настораживает, - ответил Крячко. - Мне одеваться на выход?

- Браво, Станислав! Что значит муров-ская школа! Но ты мне не ответил: ты
поужинал или нет? Потому что я тебя приглашаю к себе, а мне тебя кормить
совершенно нечем.

- Выезжаю, выезжаю, сытый и довольный, что ты обо мне так заботишься.

Гуров встретил Крячко на лестничной площадке у лифта и коротко изложил
ему ситуацию.

- У нас сегодня счастливый день, шеф! Теперь мы можем с ними разыгрывать
хочешь - королевский гамбит, хочешь - си-цилианскую защиту...

- Я и не знал, что ты такой дока в шахматах!

Они вошли в квартиру, где Гуров сразу бросился в атаку.

- Я не понимаю тебя, Станислав! Ты розыскник, что называется, от Бога, у
тебя есть телефонный номер для связи и ты не смог за двое с половиной суток
установить, для кого передаются разговоры?

- Может быть, я нарочно? Чтоб у тебя не возникало такой самодовольной
улыбки! И вообще, так как я у тебя в гостях и ты сейчас мне не начальник,
должен тебе при свидетелях сказать, что ты мне изрядно надоел. Все тебе
сделай, причем не сегодня и не завтра, а вчера. И, как говаривал незабвенный
Остап Бендер, принести тебе на блюдечке с голубой каемочкой...

- В квартире, через которую передается для "кукольника" информация,
необходимо установить прослушивание. Я уверен, что он просто звонит по
телефону и узнает, есть для него что-нибудь или нет. И если он будет звонить
не из автомата, то мы зацепим его телефон. Другого способа я не вижу.

- Ну и что? Ты вызвал меня специально для того, чтобы сообщить, что я
плохо работаю?

- Ну, извини. - Гуров развел руками. - Чтоб тебе лучше спалось, я хочу с
тобой обсудить план наших ближайших действий.

- А завтра в конторе было бы поздно?

- Скажу тебе слова, которых ты никогда не слышал. Никогда не откладывай
на завтра то, что можно сделать сегодня.

- Удивительно свежая мысль! Ну, давай, выкладывай, что нового ты
придумал.

- Ты же знаешь, Станислав, ничего нового в сыске не придумаешь, все новое
- это давно забытое старое. Пока мы можем только констатировать, что
никакими материалами против Галея мы не располагаем.

- А против Якушева? - спросил Крячко.

- Якушева, мне кажется, мы к делу притягиваем за уши.

Говоря это, Гуров подвинул к себе блокнот, записал все данные на любителя
устанавливать жучки и двигать кресла, написал слово "срочно" и поставил
восклицательный знак, вырвал листок и положил перед Крячко.

- Да, - продолжал он. - Мы как в том году начали грешить на Якушева в
отношении заказных убийств, так сами и уверовали в это. А ведь на самом деле
мы не располагаем никакими фактами ни о том, что Якушев заказывал убийства,
ни о том, что исполнителем являлся Галей. И последние дни у меня создается
впечатление, что я как паровоз качусь по рельсам и не могу сделать ни шагу в
сторону, а рельсы проложил произвольно.

- В хорошем ты настроении, шеф. Однако весь этот разговор можно было
провести завтра, а не тащить человека от семьи.

Гуров повысил волос:

- Я тебе что, робот механический? Мне когда-нибудь выговориться можно?

- У тебя есть Татьяна, перед ней и исповедуйся.

- Станислав, тебе уже сорок лет, а ты не знаешь, что женщина слушает
исповедь только тогда, когда исповедуются в любви к ней. Во всех остальных
случаях она ждет, когда ты перестанешь говорить.

- Хорошего ты мнения о женщинах!

- Тут, как говорится, что выросло - то выросло.

Глава четырнадцатая

Вероника расхаживала по квартире, беспрерывно курила, решая, что ей
предпринять. Она была женщина сообразительная и прекрасно понимала, что
попала между двух огней. С одной стороны - сыщики уголовного розыска, с
другой стороны - исполнитель "кукол", за которым безусловно стоит уголовный
мир. На чью бы сторону она ни стала, она тут же становилась противником
другой стороны. Она вспомнила Сергея Сергеевича, интеллигентного мужчину лет
шестидесяти, с вкрадчивыми манерами и тихим голосом, но случайно услышала,
что кличка у этого интеллигента - Эсэс и поняла, что это не первые буквы его
имени-отчества, а истинная суть данного человека. Эсэс, передавая ей кейс и
провожая к дверям, извиняющимся тоном сказал ей:

- Вы уж, дорогая, не обессудьте, но у меня привычка такая, я с клиентом
встречаюсь единожды. Если произойдет какое-нибудь ЧП и вам будет необходимо
со мною встретиться, запомните телефончик, позвоните и передайте, что хотите
меня видеть, я вас найду Не хочу вас, мадам, пугать, но если выяснится, что
вы находитесь под наблюдением утро, то, независимо от моей судьбы, арестуют
меня или убьют, вашей судьбе я не завидую.

После чего Эсэс поцеловал ей ручку, открыл дверь и раскланялся.

Выступать против такого человека было, конечно, очень страшно. Но с
другой стороны стоял полковник Гуров, а он был еще страшнее, потому что Эсэс
то ли выполнит свою угрозу, то ли нет, а Гуров Веронику посадит наверняка.

Вероника расплющила сигарету в пепельнице с такой силой, словно именно
эта сигарета была виновата в ее сложностях. После чего подошла к бару,
плеснула в стакан виски, сделала глоток и сняла телефонную трубку. Мелькнула
мысль, что телефон может прослушиваться, но она тут же ее отбросила,
уверенная, что квартира помощника Президента находится под надежной защитой.

Гуров сидел в своем кабинете, задумчиво смотрел на сидящего напротив
Станислава и разговаривал как бы сам с собой.

- Как же это получается, что существует "кукольник" экстра-класса, а мы с
ним даже не знакомы? И ни на каких учетах он не состоит.

Сыщик не знал, что Сергея Сергеевича задерживали за всю его жизнь лишь
однажды.

Было это больше тридцати лет назад, доказать ничего не удалось, и
мошенника отпустили с миром, заполнили на него карточку, но то ли эта
карточка не попала в картотеку, то ли картотеку за тридцать лет столько раз
перетряхивали, что карточку выбросили за ненадобностью, и знаменитый
"кукольник" жил спокойно и припеваючи, поддерживая связь с очень узким
кругом надежных людей.

- Ну что, Станислав? Перестанем слова говорить, начнем работать?

- Раз работать, значит, и Станислав понадобится! Мне, конечно, будет
приказано искать Михаила, который в молодости волочился за Татьяной.

- Такой сообразительный, и все опером бегаешь, - улыбнулся Гуров. - Пусть
ты и старший опер и по особо важным делам, но опер есть опер, мент
обыкновенный. Ладно, хватит шутки шутить, разыщи этого ловеласа.