Чтение 44–й страницы книги ~Отпуск на тот свет~

Тут же троица, никем не узнанная, взяла такси и уже через пятьдесят
минут входила в здание хельсинкского аэропорта.

В аэропорту друзья первым делом прошли к ближайшему банкомату.

Дима засунул в него одну за другой две свои кредитные карты и
принялся снимать с них деньги, что накапали на его счет (открытый в
хельсинкском банке их адвокатом) за многочисленные перепечатки его
сенсационной статьи. На восьмой тысяче долларов наличные в банкомате
кончились. Друзья перешли к другому банкомату. Затем - к третьему.

- Я и не думал, что сенсация, оказывается, так дорого стоит, -
пробормотал Дима, пересчитывая внушительную пачку долларов. Потом изрек
с некой долей патетики:

- Господа! Я считаю, что эти деньги - далеко не только мои. Мы на
троих, так сказать, делили все наши приключения. Я считаю, что гонорар
за них будет справедливо тоже поделить по-братски.

- Я не против, - весело сказала Таня. - Ты же знаешь, Димочка, как я
люблю деньги.

Игорь только пожал плечами. Он был согласен.

Дима на глаз разделил стопку на три части, одну сунул во внутренний
карман куртки, а две другие отдал товарищам.

Теперь предстояла самая неприятная процедура - прощание.

Дима и Таня возвращались в Москву. Игорь летел в Майами с остановкой
в Париже и Нью-Йорке.

Аэропорт шумел предрождественской суетой. Вспыхивала гирляндами
громадная, под потолок, елка. Мимо шли красивые благоухающие люди. Они
не обращали никакого внимания на троих легко, не по сезону, и дурно
одетых людей (на них были все те же хламиды, выданные им по выходе из
тюрьмы, что они купили когда-то, в самом начале их приключения, на
вещевом рынке Горовца).

- Может, вернешься с нами? - спросил Дима. Игорь пожал плечами:

- Всех, кого я хотел, в Москве уже похоронили. - Секунду помолчал и
добавил, мгновенно затвердев лицом:

- И кого не хотел - тоже.

- До свидания, Игоречек, - сказала Таня, потянулась к нему и
поцеловала в губы. - Я люблю тебя.

Игорь промолчал. Тряхнул руку Димы. Затем друзья обнялись.

- Ну, передавайте там всем привет, - сказал Игорь. - Пушкину на
Тверской... Вите-частнику, если найдете... Может, проводницу мою
встретите...

Но самый большой привет, - Игрек приблизил свое лицо к Таниному и
зашептал, - передавайте Ивану Петровичу.

- Какому Ивану Петровичу? - удивилась Таня. Игорь уже отвернулся и
уходил от них. Толпа заслоняла его. Вот он встал на эскалатор,
повернулся к ним, помахал рукой и прокричал:

- Хозяину Озера!

***

А что же капитан Петренко?

Капитана мы оставили вечером 22 сентября, во вторник, на эстакаде над
железнодорожными путями в Светловске, надевающим наручники на двоих
бандитов.

Уже той же ночью, получив сообщение об угоне "Сессны" и благополучном
приземлении борта с беглецами в финском аэропорту, он выехал в
Петербург. На душе у него скребли кошки. Его расследование закончилось
ничем. Те, кого он преследовал, ушли-таки от закона, - мало того,
скрываясь, они в очередной раз его нарушили и убежали от него, Петренко,
кажется, безвозвратно.

На долгое время капитана отстранили от подлинной работы. Он лишь
сидел в своем кабинете и писал, писал бесконечные объяснительные по
этому проклятому делу. Несколько раз его допрашивал майор из отдела
внутренней безопасности.

Масла в огонь подлила статья Полуянова. Начальство, равно как и
Петренко, внимательно ее проштудировало и нашло в ней немало нового и
интересного. Капитану вновь пришлось засесть за объяснительные.

Затем капитана вдруг оставили в покое, о рейсе АГ 2315 временно
забыли и поручили Петренко несложное и очевидное дело о разовой попытке
контрабанды героина через аэропорт Пулково.

Вверху, в начальстве, вокруг его персоны, чувствовал Петренко,
борются как бы две партии. Одна партия полагала, что капитан серьезно
провинился: допустил перестрелку на мосту, упустил разыскиваемых, дал им
возможность из-под своего собственного носа угнать самолет за границу, и
посему Петренко надо примерно наказать.

Другая партия считала, что, напротив, капитан отличился, завалив БП и
Синеглазова - авторитетов, к которым давно подбирались чекисты и милиция
обеих столиц. Кроме того, пристрелил он их именно в тот момент, когда те
совершали преступление, - а об этом свидетельствовали показания
Васькина, светловских милиционеров и статья Полуянова. Вдобавок Петренко
повязал еще двоих бандитов, проявляя при этом исключительную смекалку и
достойный подражания героизм.

Посему капитана Петренко, конечно же, надо повысить и наградить.

(Может показаться странным, но в Москве линию второй, "наградной",
партии отстаивал генерал Паскевич, старый знакомый БП. А скорее всего
ровным счетом ничего странного тут нет: тяготила генерала преступная
связь с БП, тяготила, несмотря на немалые деньги, что отваливал ему
покойный, потому с облегчением узнал Паскевич, что карьера его друга
завершена. И завершена восхитительно: смертью на месте совершения
преступления, безо всяких там судов и следствий, на которых, бывалоча,
развязывались языки.) В конечном итоге, когда генеральный прокурор
объявил, картавя на весь телевизор, беглецов невиновными, "наградная"
партия победила. Петренко было объявлено, что за проявленные "при
исполнении" мужество и героизм ему досрочно присваивается очередное
воинское звание - майор, а также выплачивается премия в размере аж пяти
тысяч, или пяти миллионов по-старому, рублей.

Не был забыт и старший лейтенант Васькин. Он получил две тысячи
рублей и благодарность в приказе.

Так что Новый год Петренко встречал в восхитительном настроении.

Во-первых, сбылась его мечта и он заработал-таки на деле о рейсе АГ
2315 большую майорскую звезду, а во-вторых, премия давала ему
возможность прямо сейчас, не медля ни дня, не дожидаясь лета, начать
ремонт в своей большой, но донельзя запущенной новой квартире, бывшей
коммуналке.

И 31 декабря веселый майор Петренко, завернув после службы в
знаменитую кондитерскую "Север" на Невском и Приобретя там огромный
торт, нетерпеливо звонил в обшарпанную (пока!) дверь своей квартиры.

- Папочка, папочка приехал! - наперегонки бросились к нему по
длинному коридору любимые его люди - дочка Юленька и жена Олечка.

И здесь, в эту счастливую для него минуту, мы оставим - кто знает,
навсегда ли? - капитана Петренко (бывшего, разумеется, капитана!)...

***

А что же наши "возвращенцы"?

Как чувствуют себя в Москве Дима и Таня? Что поделывают? Как
встречают Новый год? Не вспыхнуло ли между ними светлое чувство? Иль
разошлись они навечно?

После того как они с пакетами второпях приобретенных в хельсинкском
"дьюти-фри" сувениров и бутылок вышли через паспортный контроль
Шереметьева-2 и попали в объятия родственников и друзей, а также под
прицелы телекамер, прошла неделя. И его, и ее закружил карнавал встреч,
вечеринок, гулянок. Возвернувшись в Белокаменную в католическое
Рождество, они до самого Нового года не то что не виделись друг с другом
- не созванивались даже.

Утром 31 декабря Таня проснулась поздно. Ее рекламное агентство, куда
ее немедля вновь взяли на работу, объявило о каникулах до 10 января.
Танечка нежилась в постели. Думала. Вспоминала.

Вебер снова звал ее в Прагу. Звонил каждый день. Восхищался. Ждал с
нетерпением встречи. Поехать, что ли, думала она. Прислушалась к себе.
Нет, к Веберу ее совсем не тянуло.

И вдруг ей страстно захотелось видеть Диму. И Игоря тоже. Их обоих.

Веселых и храбрых. Изобретательных и умных. Соучастников ее такого
короткого, но столь насыщенного приключения.

У нее даже слезы на глаза навернулись. "А ведь мог хотя бы
позвонить", - подумала Таня о Диме. И тут, словно бы услышав ее мысли,
зазвонил телефон.

- Хэппи нью е! - пропел в трубку голос.

- Игорь? Ты где? - подскочила Таня. Слышимость была - словно из
соседней квартиры звонили.

- Майами-Бич, штат Флорида, юэсэй.

- Как ты там?

- Отдыхаю с предками. Мой папаня - американский академик, не
забыла?..

Сейчас вот только что искупался в океане, иду в отель и вспомнил
тебя... У вас там, наверно, снег идет?

Таня взглянула на серое небо и порхающие редкие снежинки, вздохнула:

- Идет, Игорек, идет... А у вас там жарко?

- Не то слово.

- Ну, спасибо, что вспомнил. С чего вдруг?

- Да вот иду мимо ювелирной лавки, смотрю на витрину и думаю: надо бы
Танечке подарок сделать... Разбить, что ли?.. А потом думаю: так ведь в
витринах фальшивые камни выставляют, настоящие в сейфах лежат... Или в