полицмейстеру, а самого Шорина перестать финансировать - пусть его "черная
сотня" финансирует: присказка "мавр сделал свое дело, мавр может уйти",
была в тайной полиции распространенной, не приложимой к Шекспиру или там к
Отелло - только к секретному сотруднику, который вовремя не скрепил
отношения договором, вроде него самого, Гартинга.
агентуры.
вырезки из швейцарских газет и здешних русских изданий.
помощник.
первое.
Лениным, причем корнем расхождения по-прежнему называют отношение к
партийной дисциплине - второе; теперь...
следовало начать. - Одна минуточка, сейчас... Вот, извольте: "Каждый
поединок героя будит во всех нас дух борьбы и отваги", - говорят нам. Нас
уверяют, что "каждая молния террора просвещает ум", чего мы, к сожалению,
не заметили. Не правда ли, как это удивительно умно: отдать жизнь
революционера за месть негодяю Сипягину и замещение его негодяем Плеве -
это крупная работа. А готовить массу к вооруженной демонстрации - мелкая.
О вооруженных демонстрациях "легко писать и говорить, как о деле
неопределенно далекого будущего". Как хорошо знаком нам этот язык людей,
свободных от стеснительности твердых социалистических убеждений.
Непосредственную сенсационность результатов они смешивают с практичностью.
Социал-демократия всегда будет предостерегать от авантюризма и безжалостно
разоблачать иллюзии, неизбежно оканчивающиеся полным разочарованием.
"легкому"
вот. "Ф.
Домбровского бассейна, где он недавно нелегально побывал. Реферат был
выслушан с большим вниманием, попытка сорвать его правой фракцией польских
социалистов, близких к Юзефу Пилсудскому, не увенчалась успехом,
сбор-складчина переданы Ф. Доманскому для выпуска газеты польских
пролетариев "Червоны Штандар".
умирает...
Гуровской! "Громов" есть! Ясно?!
земле считанные дни - не месяцы.
видимо в силу молодости своей, что может случиться страшное. Иногда,
перемежая шутку серьезным, обращался к "милому Феликсу" с жалобами на
робеспьерианский дух "Фрея" (Ленина), на его дисциплинированную
требовательность, остерегая восторгаться "Маратом нашей эмиграции в такой
мере, что даже нам, бундовцам, здесь об этом стало известно". Обещал, если
сможет, вырваться к "милой сестрице, которая не имеет права кукситься,
хотя бы потому, что рядом с нею замечательный Феликс, приведший и тебя,
Юлечка, и меня, и Влодека в революцию, а его присутствие - само по себе -
лучшее из возможных на свете лекарств. Когда выздоровеешь, я, наконец,
выполню свое обещание и подарю тебе велосипед. Тот, который я купил,
пришлось продать, чтобы помочь нашему товарищу-меньшевику (маленького
роста, рыжий, ты, Феликс, догадываешься, видимо, кто это)
двухколесиком, да ничего не поделаешь...".
быстро научу тебя кататься. Надо держать ученика сзади, за спину одной
рукой, а за седло - второй и все время бежать следом, подбадривая, а потом
осторожно руки убрать, и ты прекрасно покатишься сама, важно только, чтобы
ты верила, что я все время бегу сзади...
пальцами - больно ей стало слушать про велосипед. - Я все время забываю,
как называется та гора...
белые вершины гор, желтые, тонкие тропки, проходившие по долинам и
расщелинам, высокое небо, в котором перились легкие, пуховые облака.
но я не боюсь холода, я очень боюсь жары, Феликс, я проклинаю себя за то,
что встретилась с тобою.
станет кормить тебя? Заставлять спать? Переписывать твои статьи? Кто будет
понимать тебя, когда ты молчишь, сердишься, уходишь в горы, исчезаешь на
месяцы? Знаешь, я всегда не любила женщин. Я с мальчишками дружила, они -
добрее. Если друг - так друг, никогда за спиной не шепчется. Я не боюсь
уйти, я готова к этому, я за тебя боюсь - в этом мире...
честно. Я не боюсь, потому что верю в бессмертие. Это не поповство,
родной. Человек бессмертен оттого, что призван к рожденью. Умирающая
листва на деревьях бессмертна: ведь она весной отдала земле семена, из
которых будет жизнь. Я осталась в жизни друзей, потому что память - это
жизнь, и я не умру, пока живы все вы и сохраняете в себе звук моего
голоса, цвет глаз, мои слова. Но мне так хочется быть подле тебя, Феликс,
так хочется охранять твой покой, которого нет, но когда-то же будет?!
вспоминал до мельчайших, самых малых малостей прожитый день, анализировал
его, исследовал, где была допущена ошибка, как и что можно было сделать
лучше, и получалось, что за одни сутки он умудрялся прожить два дня,
причем первый, реально прожитой день давал пищу для размышлений, анализов,
прикидок на будущее.
одну жизнь прожить целых три, потому вечернее исследование прошедшего дня
позволяет подняться на ступеньку выше, и день завтрашний увидит меня иным,
улучшенным, что ли, поумневшим. В прожитом всегда сокрыто зерно истинного
будущего, надо только уметь рассматривать себя и тех, с кем сводит жизнь,
со стороны, без гнева и пристрастия. Анализ - это расширение, это удар по
границам привычного, и потом как-то очень приятно ощущать свою власть над
временем - я останавливаю не то что мгновенье - день! Власть - мишура,
кроме власти над временем, в нем все реализует себя и выявляет".
колечко.
Закопане. Я буду приезжать к тебе из Кракова каждую субботу, мы снова
станем гулять по горам, и я чаще буду с тобою...
говоришь правду. А она жестока. И это очень хорошо. А мне было бы еще
лучше, если бы ты сейчас уехал. Ты сердишься? Хорошо, не уезжай. Просто я
не хочу, чтобы ты видел все. Твой Антек Росол, говорят, очень любил
красные гвоздики, ему друзья приносили гвоздики, когда навещали в
больнице, перед тем, как он... Я расспрашивала - отчего ты его так
помнишь... Я тоже очень люблю красные гвоздики. Как мало людям отпущено
для счастья, а самое страшное - никто из нас не знает, когда наступит
черта. Слава богу, что моя черта - первая. Ох, просто беда, Феликс, с этим
проклятым "слава богу". Ты ведь не терпишь, когда его поминают...
Трубников Александр
Аникина Наталья
Орлов Алекс
Дальский Алекс
Шилова Юлия
Доценко Виктор