Чтение 437–й страницы книги ~Тысяча и одна ночь~

его лицо!"

И я пал ниц, благодаря Аллаха, о повелитель правоверных, из зло-
радства над Дамрой, а потом я приблизился к девушке, и она протянула мне
записку, в которой стояло после имени Аллаха: "Госпожа моя, если бы я не
жалел тебя, - да продлит Аллах твою жизнь! - я описал бы тебе, что прои-
зошло из-за тебя, и изложил бы тебе, чем ты меня обидела, так как это ты
навлекла беду на себя я на меня и проявила дурную дружбу и малую вер-
ность и предпочла нам другую. Ты поступила несогласно с моей любовью, и
Аллах-помощник в том, что случилось по твоей воле. Мир тебе!"

И девушка показала мне подарки и редкости, которые доставил ей Дамра,
и оказалось, что их тысяч на тридцать динаров. Я видел эту девушку впос-
ледствии, и Дамра на ней женился".

И ар-Рашид воскликнул: "Если бы Дамра не опередил меня, у меня было
бы с ней дело из дел!"

Рассказывают также, о царь, что Исхакибн Ибрахим, мосулец, говорил:
"Однажды вечером был я у себя в доме, а случилось это в зимнее время, и
развернулись облака, и дожди громоздились друг на друге и капали, словно
из дыр бурдюков. И отказался шедший и приходящий ходить по дорогам из-за
дождей и грязи, и у меня стеснилась грудь, так как не приходил ко мне
никто из друзей и я не мог к ним пойти из-за большой грязи и слякоти. И
я сказал слуге: "Принеси чего-нибудь, чем бы я мог заняться". И он при-
нес мне кушаний и напитков, но они показались мне горькими, так как не
было со мною никого, кто бы меня развлек, и я все время выглядывал из
окон и смотрел на дороги, пока не пришла ночь. И тогда я вспомнил не-
вольницу, принадлежавшую одному из сыновей альМахди [580] которую я любил
(а она умела петь и извлекать звуки из музыкальных инструментов), и ска-
зал себе: "Если бы была она сегодня вечером у нас, моя радость была бы
полной и сократились бы ночь, думы и беспокойство". И вдруг кто-то пос-
тучал в ворота и спросил: "Войдет ли любимый, что стоит у дверей?" И я
сказал себе: "Может быть, дерево желания принесло плоды?"

И я подошел к воротам, и вдруг оказалось, что это моя подруга и на
ней был зеленый плащ, в который она завернулась, а на голове парчовая
повязка, предохранявшая от дождя. И она до колен утопала в грязи, и вся
ее одежда пропиталась водой из сточных труб, и была она как бы вылита в
дивной форме [581].

"О госпожа моя, - спросил я ее, - что привело тебя в такую непогоду?"
И девушка ответила: "Твой посланный пришел ко мне и описал, какова твоя
любовь и тоска, и мне оставалось только поспешить к тебе". И я удивился
этому..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьсот девяносто шестая ночь

Когда же настала шестьсот девяносто шестая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что, когда девушка пришла и постучала в во-
рота Исхака, он вышел к ней и спросил: "О госпожа, что привело тебя в
непогоду?" И девушка ответила: "Твой посланный пришел ко мне и описал,
какова твоя любовь и тоска, и мне оставалось только поспешить к тебе".

"И я удивился этому, но мне не хотелось сказать ей: "Я никого к тебе
не посылал". И воскликнул: "Слава Аллаху за то, что он соединил нас пос-
ле мук ожидания, которые я вынес, и если бы ты заставила меня прождать
еще минуту, я должен был бы сам бежать к тебе: я по тебе тоскую и очень
тебя люблю".

И затем я сказал слуге: "Подай воды!" И он принес котелок с горячей
водой, чтобы девушка привела себя в порядок, и я велел ему лить воду ей
на ноги, и сам принялся их мыть, а затем я приказал подать платье из
роскошнейших одежд и одел девушку, после того как она сняла то, что на
ней было. И мы сели, и я велел подать кушанья, но девушка отказалась от
них, и я спросил: "Есть ли у тебя охота к питью?" И она отвечала: "Да!"
- и выпила несколько кубков и спросила: "Кто будет петь?" - "Я, о госпо-
жа", - ответил я. И девушка сказала: "Не хочу!" - "Кто-нибудь из моих
невольниц", - сказал я. И девушка воскликнула: "Не желаю!" И я сказал:
"Спой сама!" - но она молвила: "И я тоже не стану!" - "Кто же будет тебе
петь?" - спросил я. И девушка молвила: "Выйди поищи, кто мне смог бы
петь".

И я вышел, из покорности ей, но не имел надежды и был уверен, что ни-
кого не найду в такое время. И я шел до тех пор, пока не дошел до площа-
ди, и вдруг увидел слепого, который тыкал своей палкой в землю и гово-
рил: "Да не воздаст Аллах тем, у кого я был, добром! Когда я пел, они не
слушали, а когда молчал, они надо мной смеялись". - "Ты певец?" - спро-
сил я его. И он ответил: "Да". И тогда я сказал: "Не желаешь ли ты за-
кончить вечер у нас и развлечь нас?" - "Если хочешь, возьми меня за ру-
ку", - оказал он. И я взял его за руку и пошел к дому. "О госпожа, -
сказал я девушке, - я привел слепого певца, мы будем им наслаждаться, и
он нас не увидит". - "Ко мне его!" - воскликнула она. И я ввел слепого и
предложил ему кушанья, и он поел немного и вымыл руки, и затем я подал
ему вино, и он выпил три кубка. "Кто ты будешь?" - спросил он потом. И я
ответил: "Исхак, сын Ибрахима мосульского". И тогда слепой сказал: "Я
слышал о тебе, и теперь радуюсь, что разделил с тобой трапезу". - "О
господин, - сказал я, - я радуюсь твоей радости". И слепец молвил: "Спой
мне, о Исхак". И я взял лютню, дурачась, и сказал: "Слушаю и повинуюсь!"
И когда я спел и песня окончилась, слепец сказал: "О Исхак, ты близок к
тому, чтобы быть певцом!" И душа моя показалась мне ничтожной, и я отки-
нул лютню. "Разве нет у тебя никого, кто бы хорошо пел?" - "спросил сле-
пец. "У меня есть невольница", - ответил я. И слепец сказал: "Прикажи ей
спеть". - "А ты споешь, когда удостоверишься в том, как она поет?" -
спросил я. И слепец сказал: "Да!"

И когда: девушка спела, слепец воскликнул: "Нет, ты не показала ника-
кого искусства!" И девушка откинула лютню, разгневанная, и сказала: "То,
что у нас было, мы отдали, и если у тебя есть что-нибудь, окажи нам этим
милость.). - "Подайте мне лютню, которой не касалась рука", - сказал
слепец.

И я велел слуге принести новую лютню, и слепец настроил ее и заиграл
ни незнакомый лад и начал петь, говоря, такое двустишие:

"Летел, рассекая мрак, - а ночь так длинна была -

Любимый, который знал часы посещения.

И вот нас встревожили привет и слова его:

"Войдет ли возлюбленный, стоящий у ваших врат?"

И девушка взглянула на меня искоса и сказала: "Тайну, которая была
между нами, твоя грудь не сумела удержать даже и часа - ты поверил ее
этому человеку".

И я стал ей клясться и извиняться перед ней и принялся целовать ей
руки, щекотать ей груди и кусать щеки, пока она не засмеялась. И потом я
обратился к слепому и сказал ему: "Спой, о господин".

И слепец взял лютню и пропел такие два стиха:

"Красавиц я посещал не редко, и часто я

Касался рукою пальцев, ярко окрашенных.

Гранаты я щекотал груди и покусывал

Округлое яблоко прекрасной щеки ее".

"О госпожа, кто его осведомил о том, что мы делали?" - спросил я, и
девушка сказала: "Твоя правда!"

А потом мы отошли от слепого в сторону. И он сказал: "Я хочу помо-
читься!" И я крикнул: "Эй, слуга, возьми свечку и иди впереди".

И слепой вышел и задержался, и мы пошли его искать, но не нашли, и
оказалось, что ворота заперты и ключи в кладовой. И не знали мы, на небо
он поднялся или под землю опустился, и понял я тогда, что это - Иблис и
что он был для меня сводником.

И потом девушка ушла, и я вспомнил слова Абу-Новаса, который сказал
такие два стиха:

"Дивлюсь Иблису я с его гордостью

И мерзостью, которую он творит!

Из гордости не пал пред Адамом он,

И сводником он стал для детей его".

Рассказ об Ибрахиме и юноше

Рассказывают также, что Ибрахим, сын Исхака [582], говорил: "Я был все-
гда предан Бармакидам. И однажды, когда я сидел в своем жилище, в ворота
вдруг постучали, и мой слуга вышел и вернулся и сказал: "У ворот краси-
вый юноша, и он просит разрешения войти".

И я позволил, и вошел ко мне юноша со следами болезни и сказал: "Я
уже долгое время стараюсь встретиться с тобой, и у меня есть до тебя
нужда". - "А какая?" - спросил я. И юноша вынул триста динаров и, поло-
жив их передо мной, сказал: "Прошу тебя, прими их от меня и сочини мне
напев на двустишие, которое я скажу". - "Произнеси его мне", - сказал я.
И юноша произнес..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала шестьсот девяносто седьмая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что когда Ибрахим сказал юноше: "Произнеси
мне это двустишие", - юноша произнес:

"Аллахом молю: о глаз, мне печень терзающий,

Слезою ты погаси печали волнение.

Судьба в числе тех, кто нас хулит за любимую,

И мне не видать ее, хоть в саван я завернусь".

"И я сочинил ему напев, похожий на причитание, - говорил Ибрахим, - и
спел его, и юношу покрыло беспамятство, а потом он очнулся и сказал:
"Повтори!" И я стал заклинать его Аллахом и сказал: "Боюсь, что ты ум-