Чтение 45–й страницы книги ~Ур, сын Шама~

приезжает сюда и смотрит. А объяснять ничего не буду.

- Я уж думал об этом - пригласить комиссию сюда. Попробую. Может,
согласятся - командировка-то приятная, к морю... Да ведь это формальность,
голубчик: они там, в управлении, тоже сборами нашими довольны... Сейчас
позвоню. А вы, очень прошу, полюбезнее с ними будьте, когда приедут.

- Я пойду. - Ур поднялся.

- Жаль, - вздохнул директор. - Такие сборы, такие сборы... Конечно,
дирекция имеет право на замену номеров, но терять несколько
представлений...

- То есть как? Вы хотите сказать, что я...

- Голубчик, неужели не ясно: до утверждения вашего номера комиссией
придется поскучать немного. Да вы, я слышал, купаться в море обожаете... Я
потороплю комиссию. Ну, дня три-четыре придется подождать. Жаль, очень
жаль... Такие сборы...

Я тревожу тебя в неурочное время, Учитель. Прости.

Мне очень плохо. С тех пор как я стал полностью причастен, никогда не
было мне так трудно, так плохо. Это огромный пестрый цирк, в котором
беспрерывно сталкиваются, скрещиваются, расшибаются друг о друга страсти,
желания, мысли.

Учитель, я сознаю свой долг. Но мне трудно. Я уже натворил много
глупостей.

У меня раскалывается голова... Меня душат ночи...

Тревожит ощущение какой-то засады... Меня подстерегают!

Учитель, мне плохо!! Заберите, заберите отсюда...

Он вышел из гостиницы поздно, когда затихли улицы. Горели среди
деревьев редкие фонари, освещая неподвижную листву. Несколько человек
стояли у раскрытой двери междугородной телефонной станции. Они курили и
переговаривались голосами, звучащими неестественно громко в ночной тишине.

Ур свернул влево. Вот афишная тумба, газетный киоск. Каменные
ступени, ведущие к детскому кафе. Ур остановился и некоторое время смотрел
на эти ступени, на вывеску, слабо освещенную фонарем. Потом двинулся
дальше.

Впереди шла компания - двое парней и три девушки. Один парень пел,
перебирая гитарные струны, и девушки вторили ему:

По дороге шел я, парень молодой,

Вижу - девушка собралась за водой.

Ах, я вижу - в ведрах нет воды,

Значит, мне не миновать беды...

Ур замедлил шаг, чтобы не перегнать компанию. Потом он продрался
сквозь пахучие остро, по-ночному, кусты и стал спускаться узким
переулочком к морю. Уныло опустив ковш, желтел у деревянного забора
экскаватор - заснувший диковинный зверь, наработавшийся за день,

Пустой пляж был печален и неузнаваем. Призрачно белели обрывки
бумаги, тут и там поблескивали плоские галечники, отражая - в меру
скромных возможностей - лунный свет. Море с тихим шорохом играло с мелкими
камешками.

Как был - в джинсах, белой рубашке и босоножках - Ур вошел в воду.
Вода была теплая, но от одежды холодило. Он поплыл спокойным брассом
навстречу луне и звездам.

Лунная дорожка серебрилась левее, а дальше виднелась освещенная
полоска причала. Потом она осталась позади.

Черная вода и черное небо. И он - один меж ними...

Дальше, дальше!

Иногда он оборачивался, чтобы взглянуть на береговые огни. Они
удалялись. Вот совсем исчезли - видны только портовые цветные мигалки да
слабое зарево над растаявшим в ночи городом. Один, совсем один в черной
воде, в открытом море, под крупными звездами.

Вдруг звездный рисунок перечеркнула тень. Узкая, веретенообразная,
она нависла над Уром, потом медленно стала снижаться. Закачалась на воде.

В тускло отсвечивающем борту возник черный овал - это беззвучно
отворилась дверь. Ур взялся за порог, подтянулся на руках и очутился в
шлюзовой камере. Разделся, не торопясь отжал одежду и развесил для
просушки. Закрыв внешнюю дверь, Ур включил свет. Потом, мягко шлепая
мокрыми босыми ступнями, прошел к пульту и опустился в кресло.

Он долго лежал в кресле, расслабившись и закрыв глаза.

Не приспела пора возвращаться. Надо продолжать. Они воззвали к его
терпению и мужеству. Что ж, он наберется и того и другого. Он будет
продолжать исполнять свой долг.

Только надо все хорошенько обдумать.

Не вмешиваться! Ни во что не вмешиваться - это прежде всего. Он вел
себя неразумно. В высшей степени неразумно и легкомысленно. Ладно, теперь
он будет осторожней.

Вдруг он испугался: не выключена ли противолокационная защита? Лодку
сразу засекут радары, пожалуют катера пограничников...

Нет, защита включена. Что это за необоснованные страхи?..

Ур сверился с картой, задал автопилоту программу. Вертикальный взлет
вжал его в амортизатор кресла. Это продолжалось недолго - лодка перешла на
горизонтальный полет.

Хотелось есть, хотелось пить. С обеда он ничего в рот не брал. С
самого обеда в детском кафе. Иван Сергеевич сидел напротив, и рядом с его
крохотным кулачком на столике лежала общая тетрадь. А Галя принесла
картофельный салат...

Хватит, хватит об этом. Все кончено.

Ур потянулся к стенному шкафчику, достал тюбик и выжал себе в рот
колбаску зеленой пасты.

Ни о чем не думать. В ведрах нет воды... А, глупости!..

Неприятный какой-то вкус у пасты. Поморщившись, Ур отбросил тюбик.

Гїлїаївїаї чїеїтївїеїрїтїаїя

САНТА-МОНИКА

Из владений какого царя ты явился сюда?

И каким искусством владеешь в совершенстве?

Как ты будешь жить у нас все время? И скажи,

какую плату нужно положить для тебя?

"Махабхарата"

Между оградами частных владений, обвитых вьюнками, отчаянно бился
открытый голубой "крайслер", пытаясь свернуть в боковой проезд.

- Проклятье! - воскликнула Аннабел Ли. - На ослах здесь только
ездить...

Она дала задний ход, но "крайслер" опять ткнулся беспомощно в
каменную ограду. Аннабел Ли нажала на педаль тормоза. "Вот так, - со
злостью подумала она. - Решила проехать кратчайшей дорогой, но разве
проедешь в здешней тесноте?" Она оглянулась, чтобы измерить взглядом
ширину улочки, и увидела черноволосого молодого человека, который
спускался по этой кривой улочке к шоссе и замедлил шаг, явно наблюдая за
ней, Аннабел Ли.

Она отвернулась, снова попробовала развернуть машину, и снова
пришлось остановиться.

- Будь оно проклято! - пробормотала она.

Черноволосый подошел к машине и сказал по-английски:

- Разрешите помочь.

Голос у него был гулкий, а произношение скверное.

- С удовольствием, - сказала Аннабел Ли и передвинулась, освобождая
водительское сиденье.

Незнакомец, однако, не сел за руль. Он нагнулся, взялся обеими руками
за передний бампер и, резко выдохнув, приподнял передок машины. Аннабел Ли
восхищенно охнула. Черноволосый, пятясь, затащил "крайслер" в боковой
проезд.

- Это было здорово! - Аннабел Ли посмотрела с улыбкой на незнакомца.
- А на вид не скажешь, что вы такой силач.

- Да что вы, машина легкая.

Молодой человек утер тыльной стороной ладони потный лоб, кивнул и
пошел было дальше, но тут Аннабел Ли окликнула его:

- Вы в Санта-Монику? Садитесь, подвезу. И потом - должна же я как-то
отблагодарить вас? За мной выпивка.

Незнакомец сел рядом, и Аннабел Ли с места рванула, без остановки
выехала на шоссе и прибавила газу. "Крайслер" понесся, как гоночная
машина. Справа бесконечные виллы и сады слились в бело-зеленые полосы.
Слева в опасной близости мелькали нагромождения скал, уступами
спускающиеся к желтой полосе пляжей, к морской синеве.

- Вы француз? Монегаск?* - спросила Аннабел Ли.

_______________

* Мїоїнїеїгїаїсїкїи - уроженцы княжества Монако.

- Нет, мисс...

- Фрезер. Аннабел Ли Фрезер. Но вы так меня не называйте. Меня все
называют Энн. Ну и имечко мне дали предки - подохнуть!

- По-моему, красивое имя. Где-то я уже слышал...