что-то касается ее головы. Она с трудом повернулась, чтобы поглядеть вверх,
- с крыши ее носилок свешивалась четырехпалая рука. Она прижалась к земле и
окончательно выползла наружу, цепляясь за какие-то волосатые стебли, чтобы
не покатиться вниз по обрыву. Попыталась подняться на ноги и поскользнулась.
А когда всмотрелась в то, что было у нее под ногами, то испытала приступ
самой безобразной и неудержимой тошноты. Потому что это были внутренности
тихрианина, чей труп был заброшен на валяющийся у самого обрыва портшез. Еще
одно тело, исполосованное не мечом, а огнем, валялось в двух шагах. Дальше -
целая груда, и не тел, а обезображенных обрубков. Бессмысленная жестокость.
Еще более бессмысленная, чем уничтожение города, - там, по крайней мере,
была последняя воля умирающего князя. И - странное дело - у нее почему-то не
возникало ненависти к Оцмару.
бездумно на погибель и ему, и Сэнни, и, может быть, маленькому Юхани. Но
Кадьян - хитроумный, расчетливый Кадьян, который все понимал и в любой
момент мог вмешаться, не допустить - да просто не передать последнее
Оцмарово повеление... Ну, попадись он ей - а она сделает все, чтобы он
ей-таки попался...
поросший травой, начал вдруг подыматься, будто под ним вызревал гигантский
гриб; достигнув человеческого роста, он плавно двинулся, словно поплыл,
прямо к Таире, и она уже видела, что это - Кадьян, встряхивающийся как
собака, выскочившая из воды, так что травяные брызги разлетаются изумрудным
ореолом и тут же испаряются, не долетев до земли.
спокойно и даже величаво.
телами. Покачал головой.
голосом, в котором смешивались и осуждение, и зависть.
джасперяне? Ратные братья ее Скюза?..
обычным безразличным тоном, словно сообщал ей о каком-то пустячном деле. - Я
видел одежды твоих стражников. На Тихри подобных нет.
которые они называли почему-то скафандрами, имели капюшоны с дымчатыми
щитками - то ли от солнца, то ли от дождя. Все сходилось.
прямо из воздуха и напал на тех, что несли тебя, повелительница. В одной
руке у него был огонь, в другой - железо. Он разрезал их на куски,
безоружных. Стражники, приняв его за дракона в человеческом обличье,
попадали ниц; он поднял одного из них и, указывая на носилки, произнес
одно-единственное слово: "Кто?" - "Властительница Будур", - еле слышно
пролепетал обреченный. Тогда твой воин ударом ноги опрокинул носилки,
распорол своего пленника сверху донизу и, отшвырнув его, принялся добивать
всех. Потом шагнул к обрыву, прыгнул вниз - и тут же исчез.
последнюю ниточку надежды. - У вас тут полным-полно всяких магов и прочей
чертовщины! Что, если кто-то принял вид нашего... моего ратника?
видел. Но и только. Он повторит вид, по не поступки. Ты подумала о жалком
старом ведьмаке, которого ты пригрела? Он ни на что не способен, кроме ужаса
перед заточением. Это страшно, но поверь мне, госпожа: стать таким вот
остервенелым убийцей может лишь тот, на ком проклятие анделиса.
целый город, сколько человек сгорело заживо...
сожгла воля покойного князя. Твоя предсмертная воля, повелительница, будет
выполнена столь же неукоснительно. А за своих подданных не беспокойся, в
Пятилучье никто не жил, здесь только служили Полуденному Князю, и этой
челяди было не так уж много. Вон они, бегут по всем пяти дорогам. Феи вывели
всех.
пожар не тронет. К тому же она расположена за городской стеной. Даже если ты
выдашь каждому из своих слуг втрое от того, что они утратили, казна
уменьшится на каких-нибудь восемь коробов среднего перла.
И Сэнни.
проговорил он, направляясь к носилкам.
только-только затепливалась в ее мозгу. А он достал нож - успел-таки
подобрать тогда, в покоях Оцмара! - и, прошептав над лезвием какое-то
заклинание, взрезал обшивку непроницаемой на вид кабинки. Вытащил скомканное
платье. Таира поежилась - только сейчас она ощутила пронизывающий ветер.
Наконец нашел то, что искал, и принялся стаскивать с трупа сапоги.
рассуждениями, вспыхивала по любому мало-мальски пригодному поводу.
помине не было, когда он в первый раз появился вместе с Оцмаром. Потом
принялся спокойно, словно и не было трех шагов до обрыва, под которым горел
целый город, кромсать на длинные полосы свой плащ.
деловито обматывать ее ступни плотной материей; делал он это так
бесстрастно, что она невольно подчинилась. - На вершине не только голубое
золото. Там Гротун.
легендарный рыцарский меч.
окрестил его Тунцом. - Она отметила про себя: он как-то совершенно
естественно произнес: "Мой корабль". - Идем, госпожа моя. Твой летающий дом
не мог оставаться в пламени, и нам предстоит искать его повое пристанище.
только бы добраться, как до спасительной норы, до этого девятикупольного
убежища, укрыться за дымчатой полупрозрачностью его теплых стен, забиться в
какой-нибудь закуток между бесчисленными коробками, ящиками и сундучками,
уткнуться в шелковистую шкуру неземного зверя - и забыть, хотя бы на
минуточку забыть обо всех этих кошмарах...
птицы, стремительно мчащиеся к ней сквозь пепельную пелену.
Громадная, когда-то белоснежная птица легла на одно крыло и описала над ними
задумчивый круг. - Гуен, не бросай меня!
вдруг поняла, что отпугивает ее питомицу - блеск самоцветов на ее платье.
металлический отблеск далекого пламени, и в полушаге от девушки возникла
высокая фигура в закопченном полускафандре. Кадьян, упавший на четвереньки,
выхватил нож и сжался, как пружина, готовясь броситься на защиту своей новой
владычицы.
блеснуло улыбкой облегчения. Я знал, что твоя птица разыщет вас. Принцесса
здесь? Невредима?
одежды.
Берестяной колодец... Ее в жертву принесли-и-и...
весу - ноги ее не доставали до земли, - он приблизился к обрыву и заглянул
вниз:
носильщиков, не было. Несколько травяных бугорков. Не шарить же под каждым!
Доставалов Александр
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Лондон Джек
Контровский Владимир
Беляев Александр