решетками пятна света. Он быстро нащупал калитку и проник в зачарованный
сад. Зашуршала невидимая змея в широких листьях, бородавчатая жаба тяжело
прыгнула во влажные травы. Тихо заскрипел сырой толченый камень на
дорожке.
силой какой-то, шел ночной гость через сад. И гады уступали ему дорогу, и
ни разу не сбился он с пути, петляющего среди стволов и строений. Так
попал он на пепельно-светлый открытый пустырь, где росли
паутинно-серебристые сорные травы. И никто не увидел его там, и колючки не
порвали его одежду.
кладкой и сухим мохом, давно обращенным в труху. Сыростью и запахом
высохшей тины пахнуло из черного провала. Не задумываясь, прыгнул он вниз.
Тихо шурша, осыпалась кладка, забила крыльями, испуганно вырвалась из
колодца заснувшая птица. Ощупью нашел он дверь в подземный ход. Застарелая
паутина и высохшая слизь затянули ее. Может быть, умерли внуки тех, кто
открывал эту дверь в последний раз. Но он очистил паутину рукой. Осторожно
нащупал круглые металлические бляшки. Читая пальцами, выявил в
беспорядочном расположении бляшек контур созвездия, жемчужиной которого
считается путеводная Эсхмун. Поочередно надавил каждую звезду большим
пальцем левой руки. И дверь отворилась. Бесшумно упала под ноги, и он
прошел по ней, как по ковру. Только осыпались песчинки за ним и зашуршали
потревоженные скорпионы.
лабиринт, поэтому приходилось ощупывать пальцами путеводные знаки на
стенах. Он читал их легко и свободно. Не задумываясь, сворачивал в боковые
коридоры, спускался по каменным лестницам в нижние ярусы. Так дошел он до
новой двери и тоже большим пальцем левой руки нашел звезды Девы, зажженные
богом Пенетером. Но на сей раз он не вступил на упавшую дверь, как на
ковер. Ибо знал, что выбито на бронзовой двери изображение звездной богини
Хатор, дугой обнаженного тела своего укрывающей вселенную. Он пал ниц и
прижался, подобрав ноги, к холодному металлу. Дверь медленно начала
опускаться, унося его в самые глубокие галереи подземелья.
зажмурился. Он встал на ноги, коснулся переносицы, легко надавил на веки,
и глаза его сразу привыкли к свету.
крылатого шара с двумя уреями по бокам.
телом и духом.
зажженных светильников. Боги Египта отрешенно глядели на него со стен.
Двойные царские кадуцеи. Сложенные руки на груди. Зажатые в них знаки
могущества и власти. Вечные, застывшие в полуулыбке глаза.
Изидой. К глазам ее был подведен тихий подземный ключ. Частыми слезинками
сочились из них струйки и стекали в переполненную чашу согнутых ладоней
ее.
мокрые, к вискам.
раздвинулось, и гость боком прошел в образовавшуюся щель. В небольшом,
ярко освещенном зале увидел он улыбающегося Тота из черного базальта и со
зрачками из желтого янтаря. Но был мудрейший посланец богов не
ибисоголовый, а в человеческом воплощении, с двойной короной на голове. В
полуоткрытых каменных губах его чернело отверстие. Такое же виднелось и в
левом ухе.
Шебек, - и опять приник ухом к холодным устам.
иногда исчезает. Он обходит небо за тридцать лет.
попятился. Бог провожал его застывшей улыбкой. Но когда он повернулся,
перед ним стояли жрецы. Было их трое, бритоголовых и загорелых, с золотыми
пятнистыми шкурками на плечах. Стоявший посредине высокий аскет выступил
вперед и приветствовал гостя секретным знаком посвященных.
в наших храмах.
сверкнувший в огне светильников.
верховного собрания вавилонских жрецов приветствую вас, о верховные
жрецы... Имя твое - Нопри! - сказал он, не отводя взгляда от застывших
зрачков жреца, от широкого белого шрама на загорелом лбу.
Подкрепи свои силы перед беседой после столь трудного пути.
высушенных душистых трав.
Правитель Дома войны*.
ассимилировавшихся завоевателей Египта.
полному, но удивительно подвижному человеку с добрыми, о чем-то скорбящими
глазами.
молитве взгляд на восточный светильник.
лежащую женщину с вытянутыми вперед руками, и, подцепив маслянистый шарик
кифи, бросил его в огонь. Влажный белый дым рванулся к каменным сводам.
Затрещал огонь, и благовонные пары стали медленно распространяться по
трапезной. Тонкие подвижные ноздри гостя сразу же распознали лучший в мире
абидосский кифи, состоящий из хиосского вина, изюма, можжевеловых ягод,
мирры, инжира и меда.
забормотал Нопри, глотая слюну.
это.
маслянистую спаржу, редьку и лук. Потом принесли глиняные кувшины с
издававшим кисловатый запах пенящимся пивом. Жрецы ели умеренно, не
торопясь, ни единым мускулом не выдавая голода.
притронулся. Запил все простой водой. Отметил, что из всех троих только
Нопри не ел мяса.
остатки. Потом, когда музыка смолкла, Нопри спросил:
Мернепта.
перстень Издрубала? - улыбка обнажила редкие желтые зубы Мернепты до самых
десен.
миссии. Вполне естественно, что жрецы Кемта имели шпионов и в Ниневии и в
Вавилоне. Шпионом мог быть даже капитан его собственного корабля.
уполномочивает меня подписать договор, склонить вас к которому должно вот
это, раскрывающее сердца, - кивнул он на пантакль. - Прозрите и увидите,
что в сердце моем нет измены и коварства.