приводил или к гибели, или превращал контактирующее лицо в фиолетовое
чудовище. Механизм самого процесса далеко не ясен. Некоторые из
присутствовавших на пресс-конференции видных биологов утверждают даже, что
этого не может быть, что это противоречит известным законам природы и
современной теории эволюции организмов. Но мы не можем просто отмахнуться
от факта существования обезьян. Наш долг пролить свет на их происхождение
и в этой связи хотя бы прислушаться к голосу человека, который совершил
подобную попытку".
зашагал к институту.
появления в институте странного предмета, который теперь никто уже не
называл ни тростью, ни жезлом. Предположения и домыслы относительно
происхождения и назначения этой вещи отстучали, как град по крыше. Пришла
пора систематических исследований, но их никто не торопился начинать, ибо
не было известно главное - с чего начинать. Руководство института
осторожничало. Во избежание нежелательных последствий от неаккуратного
обращения странный предмет было запрещено держать в помещении. И теперь он
лежал в центре институтского двора на постаменте из бетона под прочным
пластиковым колпаком. "Памятник", - съязвил как-то Лагутин. "Кому"? -
спросила Маша. "Уму", - сердито откликнулся Лагутин. "Пойдем посмотрим,
какая она сегодня", - предложила Маша. "Почему она?" - спросил Лагутин.
"Не знаю, - сказала Маша. - Может, потому, что она ассоциируется в моем
сознании с палкой".
набалдашником.
мерцание.
цвета. Разные люди в разные дни по-разному воспринимали расцветку палки.
Академик Кривоколенов назвал ее поэтому "хамелеоном". Кто-то
сфотографировал странный предмет. На фотографии был ясно виден постамент,
а палка не наблюдалась, словно ее и не было вовсе. Опыт повторили
несколько раз с тем же результатом.
вещество, а скрученное особым образом силовое поле. И видим мы его не
глазами, а воспринимаем непосредственно мозгом.
столу. Они сидели в тот день в кабинете у Кривоколенова и рассматривали
фотографии.
субстанцию, которая возникает в камере памятрона.
исследованиям.
случайно. И я полагаю, она для нас не предназначена. Больше того, что
увидел Диомидов, мы все равно из нее не вытянем.
рассказ Диомидова только подтвердил ее. Мы не первая цивилизация на Земле.
И в этом все дело.
цивилизации установили, что Земле предстоит пережить космическую
катастрофу такого масштаба, что ни одно из имеющихся в их распоряжении
средств не гарантировало спасения. Вероятнее всего, что то человечество,
или называйте его как хотите, незадолго до катастрофы покинуло планету. Но
они знали, что после катаклизма на Земле снова возникнет жизнь, а с ней и
разум. И вот нашлась группа энтузиастов, которые решили осуществить
попытку эстафеты, что ли, - словом, попытку передать свои знания тем, кто
будет жить после них. Способ для этого они избрали не тривиальный.
случайно. Она не предназначалась нам. Она была нужна им.
том, что они совершили прыжок через время. Великий Опыт, который
осуществил Пта, и был этим прыжком. Они, если можно так выразиться,
попытались убить двух зайцев. Во-первых, сам прыжок. Сейчас нам трудно
судить о деталях. В общих же чертах, насколько это можно заключить из
диомидовского рассказа, мне кажется, что их установка позволяла, как бы
это получше сказать, просеивать время сквозь себя, что ли... Вспомните
слова "мнимое существование". Разве это вам ни о чем не говорит?
света, и в силу вступил эйнштейнов парадокс. Однако...
барьер, они до какого-то момента наращивали скорость установки. Это
позволило им заглянуть очень далеко во вселенную. Потом, когда движение
прекратилось, они оказались невообразимо отодвинутыми вперед во времени.
а затем наступило "во-вторых". Они оказались на Земле, но на Земле, новой
для них. И первое, что надо было сделать, - это приспособить себя к новым
условиям существования. Они такую возможность предусмотрели и
приготовились к адаптации. Мы, например, оказываясь в непривычных
условиях, наденем скафандры. Они адаптировали организмы. Мне кажется,
последний способ совершеннее.
процесс взаимодействия организма со средой и приспособление организма к
среде. Они-то это знали отлично. Машина выдала им оптимальный вариант
разумного существа на том этапе истории планеты, в котором они оказались.
цветом кожи.
говорить. Догадываюсь, что вы сейчас сообщите о том, что эти существа
ассимилировались среди наших первобытных предков.
Больше трехсот. А это ведь целая колония.
пришел к выводу, что самым разумным, что они могли сделать, это оставить
нам свою память. И не с помощью какого-нибудь странного прибора, который
мог благополучно лежать где-нибудь на дне моря, а просто войти в нас.
Чтобы, когда мы повзрослеем достаточно и доберемся до способа проникать в
наследственную память, мы смогли получить все то, что хотели они нам
сообщить. Хранилище они выбрали надежное.
Оторванные от привычной жизни, от комфорта, от всего того, что их
окружало, они постепенно опускались, пока не встали на один уровень с
нашими предками - питекантропами или неандертальцами.
подвиг. Я имею в виду первое поколение. Второе, третье или десятое уже не
в счет.
разделились. Никакого конкретного решения принято не было. И так,
наверное, продолжалось бы долго, если бы в дело не вмешался случай. Пока
шли дебаты и ломались копья вокруг наследственной памяти, Лагутин
занимался Бухвостовым. Старик съездил в Сосенск, привел в порядок
хозяйство и вновь вернулся в Москву. Теперь он ежедневно приходил в
институт. Лагутин дотошно выспрашивал старика и тщательно записывал
рассказы о всех видениях, которые того посещали. "Я думаю, - сказал он
Маше, - что родословная Бухвостова непосредственно восходит к
адаптированным кошколюдям. Таких экземпляров на земном шаре, вероятно,
немного".