Чтение 45–й страницы книги ~Круги на Земле~

комнате один, Юрий Николаевич решил переглядеть снимки. Их здесь не так уж
много, во-первых, потому что в деревне заниматься фотографией некому и
некогда, во-вторых же, семья у них, по сельским меркам, небольшая, откуда
взяться карточкам? Но кое-что все-таки имеется.
Вот, например, эта, на которую сегодня обратил внимание Макс. И как деда
узнал? - здесь отец совсем на себя нынешнего не похож, лет ему
восемнадцать или девятнадцать, молодой, веселый: саму Войну, как-никак,
победил! А то, что мизинца на правой не хватает, так даже незаметно, если
не приглядываться.
...Бате давно уже пора на пенсию, но уходить с работы он не намерен, даже
ругался дважды, когда пытались спровадить. В конце концов никуда не
делись, позволили. Да и, по правде сказать, такого специалиста, как он,
еще поискать надо! Мастер!
А на карточке он - сама молодость, задору через край... только в уголках
глаз тревога просверкивает. Тогда он еще не знал, что Стаячы Камень
уцелел, а вот про то, что немцы проходили как раз по тому району,
методично выжигая перед собой деревню за деревней - это тогда каждый
знал...
И значит...
Потом оказалось, уцелели. Как?! Благодаря чему?! Это поначалу - "радости
через край", а потом власти прислали дознатчиков, слишком уж
подозрительной показалась кому-то там наверху подобная удачливость.
Копали дознатчики, копали - да многого не раскопали. А местные партизаны,
чья зона захватывала в военные годы и Камень, - так те вообще на дыбы
встали, мол, нашли где предателей искать, кр-рысы тыловые! (Ну, про крыс,
понятное дело, сказано не было, но жаловаться собирались, и жаловались - и
в конце концов копание прекратилось).
И тайна Каменя так и не выплеснулась наружу, не позволила чужакам
проникнуть в себя...
"Интересно, - подумал Юрий Николаевич, - если бы отыскать нужные архивы
фашистов - что там пишется о случившемся в Стаячем?"
Но архивы были далеко (если вообще уцелели), в фотоальбоме же карточки
сороковых-пятидесятых закончились быстро; несколько страниц, отведенных
шестидесятым-семидесятым в основном были заклеены снимками Семена и Юрася.
Потом отыскалось даже несколько цветных карточек, сделанных в
райцетровском фотоателье.
Правда, все это уже волновало Юрия Николаевича не так. Его сейчас больше
занимали проблемы сегодняшние.

10

Фонарик Игорь одолжил у Журского, хотя не сказал зачем. Отбрехался, мол,
для неких опытов.
Если рассудить, то в чем-то Остапович был прав.
Теперь он светил фонариком в лица двух сорванцов и размышлял, как же с
ними поступить.
- Гэта тут ляжала ци прынясли з сабой? - он указал на сумку и разложенные
рядом с ней инструменты (любопытный, кстати, комплект!).
- З сабой, - угрюмо протянул Дениска.
- И навошта ж вам, дазвольце запытаць, стольки усяго?
Молчат. Оно и понятно - сам бы в подобной ситуации тоже молчал.
И что с ними теперь делать?
- Дзядзя ж прасиу цябе ня йци дал"ка.
- Он говорил, чтобы я не сбегал. Но я ведь не сбежал!
У мальчика недюжинные задатки адвоката, это факт.
- Думаю, ты яго не зусим правильна зразумеу. Але пра гэта - пагаворице з
им... можа быць. Цяпер паслухайце-ка, хлопцы...
Он выключил фонарик (зачем батарейки зря расходовать?) и сел у выхода из
чердака, поскольку и дальше стоять полусогнувшись было бы неудобно.
Опять-таки, авторитет - в глазах мальчишек Игорь выглядел серьезнее
сидящим, а не скорчившимся в три погибели.
По крайней мере, ему так казалось.
Он смотрел на них, а думал о самом себе, когда-то бывшем точно таким же
шалопаем из города. Понимал их желание нарушать запреты, вообще не
признавать их.
Поэтому и начал рассказывать о своей идее.
Кажется, поначалу они не поверили. Нет, то, что "корреспондент" хочет
устроить на этом чердаке пункт наблюдения за полем, понятно и объяснимо.
Но зачем ему сдались помощники, тем более такие... непослушные?
Да, признавал Игорь, с дисциплиной, конечно, надо что-то делать, он не
потерпит самодеятельности. Но и один с постоянным наблюдением не
справится, поэтому...
Короче, согласны?
Согласны.
- Скажице, - неожиданно подал голос Дениска, - а чаму у вас руки у зямли?
Вот так! Один - будущий адвокат, второй - будущий следователь.
- Падняцца хацеу, а берег крутый - вымазауся.
Не рассказывать же, в самом деле, про тот холмик-могилку! Поначалу-то
решил, какую-нибудь вещь закопали, а когда разрыл (благо, неподалеку
отыскался подходящий камень) - ахнул.
Свежий трупик щенка: не повезло зверенышу, сверзился откуда-то и сломал
себе позвоночник.
И можно подумать, наткнулся на беднягу случайный прохожий да и закопал...
- но нет! И не то, чтобы там лапа у щенка отгрызена или... короче, трупик
целый.
Вот только полностью выпитый, досуха. Ни капельки крови в теле не осталось.
Бедная девочка, она еще, наверное, долго будет искать песика!
Конечно, может, она его нашла и закопала... хотя вряд ли.
А ведь явно могилку рыл человек!
...Впрочем, об этом Игорь мальчишкам рассказывать не стал.

11

- Уф! Добра банька! - Хворостина, загорелый, немного обрюзгший, шлепнулся
голым задом на пенек, утер широкой ладонью лоб, стряхнул капли на землю. -
А што ж сваих не пакликау, га, Карас"к?
- А я им воды помог наносить, тоже, небось, сейчас топят, - Юрий
Николаевич устроился на соседнем чурбачке и махнул рукой. - Да и городские
они, Витюха. С непривычки в чужую баню...
- Ну да, асобныя ванны, цывилизация. Разумеем. А можа, - добавил он,
помолчав, - и правильна ты гэта зрабиу, што адзин прыйшоу. Размова "сць.
- Вот видишь, - они немного выпили, хоть и под плотную закуску, а все
равно после первого пара говорить было тяжеловато. И соображать. - Кстати,
я бы тоже с тобой поговорил кое о чем. Но это - попозжее.
- Ну - тады давай па другому разу и у хату.
Так и сделали.
В доме у Хворостины было уютно, так что хотелось утонуть в кресле, вяло
цедить из кружки крепкий чай и ни о чем не думать. Жена Витюхи, приятная
толстушечка - Вольга из Мховищ, поняла, что разговор намечается серьезный,
мужской - и, убедившись, что на столе царит порядок, ушла куда-то по своим
делам. Кажется, телевизор смотреть (Хворостина с теплой смешинкой
жаловался, мол, "кины слезные любит, спасу нет"!).
А мужики, значит, принялись за разговор.
Поначалу он не клеился: Витюха, тоже "утомленный" выпитым, все никак не
мог толково начать, говоря о вещах малозначительных, вспоминая какие-то
приключения их давней, мальчишечьей поры. Юрий Николаевич терпеливо слушал
и не перебивал, поскольку и сам не был склонен сегодня к серьезным беседам.
- ...А памятаеш, як Рыжань... - захлебываясь от восторга, заливисто
хохотал Хворостина, - ...Рыжань-та...
И вот тут умолк.
- А знаешь, Юрась, я ведь гэта пра Рыжаня и хацеу пагаварыць. Памятаеш,
што з им здарылася?
Помнить, в общем, особенно было нечего. Хотя история печальная - пропал
зверь, искали-искали да не нашли.
Гуляли тем летом всей командой у Струйной, дал"ко, за лес ходили. Уже
возвращались по-над берегом, почти до кладбища добрели, когда Рыжань
сорвался с места и с лаем умчался куда-то вперед. Ну, никто особенно по
этому поводу переживать не стал, поскольку пес был хоть и непослушный, но
после всех своих "самоволок" домой неизменно возвращался.
Дошли до моста - нету собаки. Решили, что побежал на подворье, хозяина не
стал дожидаться (мог и такое учудить). Или череду отправился встречать -
вон она, уже виднеется на горизонте...
Одним словом, искать не стали.
А на второй день явился к Семенке с Юрасем Хворостина, бухнулся на лавку
под окном, дрожащей пятерней зарылся в растрепанные волосы: "Прапау,
хлопцы, Рыжань!"
Утешали, искали, уговаривали, мол, блажь песья напала на зверя, погуляет и
вернется.
Хотя почему-то каждый уже знал в душе: не вернется.
Не вернулся.
Вот и вся история, таких в каждой деревне - пучок на любом подворье
расскажут.
Хотя говорить, в общем-то, и не о чем.
Кряхтит Витюха, лицом краснеет, мучается своей "историей", словно встала
та поперек горла хлебной коркой - и ни туда, ни сюда. Но главное начать,
потом будет легче. Хворостина вслух вспоминает, как пропал Рыжань - и
вдруг, неожиданно оборвав себя, впивается в Юрия Николаевича треснувшим
взглядом:
- А знаешь, Карас"к, я яго знайшоу тады. Пазней, дзен праз пяць...
Журский слушает - и отказывается верить! Выходит, некоторое время спустя